Исидор Шток - Пьесы

А р а т о в. Не думал меня встретить?

Я б л о ч к о в (показывая на его мундир) . Что за маскарад?

А р а т о в. Неисповедимы пути господни и его сынов, Павел. После окончания училища я был вынужден поступить в жандармский корпус. Строить крепости на турецкой границе или разрушать крепости в Бухаре — не мое призвание. (Оглядывает мастерскую.) У тебя тут тоже вроде осажденной крепости…

Г л у х о в. Которую вы хотите разрушить?

А р а т о в. Боже сохрани! Но начальству, а следовательно и мне хотелось, чтобы эта крепость защищала, а не разрушала устои государства. Сведения, которые имеются у нас…

Я б л о ч к о в. Ваши сведения — ложь! Нужно меньше верить всякой сволочи, доносчикам. И больше верить нам, людям, думающим о счастье России.

А р а т о в. Понятие о счастье России бывает разное.

Я б л о ч к о в. Понятие о счастье государства есть только одно — счастье его народа.

А р а т о в. Об этом думают власть предержащие.

Я б л о ч к о в. Об этом должен думать каждый русский человек.

А р а т о в. Но дамам не интересен наш спор! (Обращаясь к Марии.) Я вас много раз видел на концертах и однажды даже слушал, как вы пели. В жандармских войсках, мадемуазель, встречаются ценители музыки. А ведь я ученик самого Цезаря Кюи. Он у нас преподавал фортификацию.

Я б л о ч к о в. Не всегда ученик делает честь своему учителю.

А р а т о в. А ты такой же, Павел! Горячий, задиристый, неистовый! Я попрошу позволения у дам побеседовать с хозяином минут пять наедине. Нет, нет, вы не должны никуда уходить! Мы отойдем в сторонку и немного пошепчемся. Мы ведь старые школьные друзья, кондукто́ры!

Они отходят к окну и здесь, на первом плане сцены, разговаривают вполголоса.

Тебе повезло, Павел, ты, право, родился под счастливой звездой. Полковник поручил произвести дознание мне. Дело твое серьезнее, чем ты думаешь. Если хочешь послушать моего совета, а пока я только советую, простись с этой мастерской. Брось весь этот хлам и уезжай.

Я б л о ч к о в. Куда? В разгар опытов…

А р а т о в. Лучше всего за границу. А через несколько лет, когда утихнут волнения, ты вернешься. Тебя окружают подозрительные, опасные люди.

Я б л о ч к о в. Я никуда не поеду.

А р а т о в. Как знаешь. Пеняй уж на себя. (Всем.) Вот и окончен наш разговор. Я покидаю это милое общество. (Марии и Елене.) Если желаете, я провожу вас. На улице темно, и вас могут обидеть.

М а р и я (нерешительно, Яблочкову) . Мне идти? Вам не нужна моя помощь, Павел Николаевич?

Я б л о ч к о в. Ступайте, Машенька! Вам не стоит сейчас здесь оставаться. Прощайте, Елена! Я напишу вам в Париж…

Е л е н а (прикладывая палец к губам) . Прощайте, Павел Николаевич! Я надеюсь, что в сопровождении блестящего ротмистра мы благополучно выберемся из темных переулков.

Глухов провожает г о с т е й. Закрылась дверь. В комнате — Яблочков, Глухов, Фомин.

Г л у х о в. Что он тебе сказал?

Я б л о ч к о в. Он сказал, чтобы мы убирались отсюда вон. Не стоит обращать внимания на его слова.

Ф о м и н. А я думаю, Павел Николаевич, что стоит и очень стоит.

Я б л о ч к о в. Подготовь батареи, Чибис! Приступаем к электролизу.

Ф о м и н идет в лабораторию.

Г л у х о в. Уезжай отсюда, Павел. Я умоляю тебя. Мы разорены, мы нищие, но это еще не самое плохое. Уезжай один, без меня. Я останусь здесь, мне они ничего не сделают! Я одолжу денег, рассчитаюсь с кредиторами, ликвидирую эту мастерскую… А ты уезжай!

Я б л о ч к о в. Нет, нет, я никуда не поеду. Будем вместе, пока… Пока хватит сил у тебя и у меня.

Г л у х о в. Видишь, Павел, даже Чиколев не верит, что можно изобрести электрическую лампу без регулятора. Ты знаешь, он прав, Павел! Мы ищем квадратуру круга.

Я б л о ч к о в. Нет, он не прав. Не прав и ты.

Г л у х о в. Сотни людей бились над этим…

Я б л о ч к о в. У них не было динамических машин, у них не было таких источников тока, какие есть у нас. Сколько мы сделали опытов? Двадцать шесть? Нужно сделать сто двадцать шесть. Тысячу сто двадцать шесть! Десять тысяч. Только тогда мы сможем убедиться, что электрическая лампа без регулятора невозможна!

Ф о м и н (из лаборатории) . Все готово.

Я б л о ч к о в. Включай!

Они в лаборатории.

Лей рассол. Опускай электроды. Смотри, чтобы концы электродов были на достаточном расстоянии друг от друга. Иначе произойдет короткое замыкание, рассол закипит, ванна треснет.

Г л у х о в. За ванну заплачено триста рублей.

Гаснет свет.

Я б л о ч к о в. Что такое?

Г л у х о в. Кончился керосин в лампе.

Они работают в молчании. Вдруг загорается оранжево-красный свет. Он освещает стеклянную ванну, углы комнаты. Причудливые тени ложатся на стены.

Ф о м и н. Ох, красиво.

Я б л о ч к о в. Вольтова дуга! Я ведь предупреждал!

Г л у х о в (кричит) . Выключай ток, Фомин!

Я б л о ч к о в (тоже кричит) . Стой! Не надо!

Г л у х о в. Вода закипит. Лопнет ванна…

Я б л о ч к о в. Пусть лопается! Не трогать! Пусть лопнут все ванны и а свете! Смотри! Вольтова дуга зажглась между параллельно стоящими рядом электродами! Да… да… Наконец-то!.. Никогда никому в мире не приходило это в голову. Смотри! Никакого регулятора тут не нужно. Ты понял, Николай? Ведь это же электрическая свеча! Электрическая лампа! Электрический свет будет гореть без всяких регуляторов.

Как зачарованные все трое молча смотрят на пламя в стеклянной ванне. Внезапно над окном в клетке запел снегирь.

Что это?

Г л у х о в. Снегирь поет. Он думает, что уже рассвет!

Я б л о ч к о в. И он прав, снегирь — певчая птица!

З а н а в е с.

Латинский квартал в Париже. Пансион «Южный» на улице Соммерар, здесь живут русские эмигранты. Общая зала с табльдотом. Лесенка наверх в комнаты пансионеров. Старинная мебель. Клавесины. Камин. Большое окно. Над окном знакомая нам клетка со снегирем. Поздний вечер. Горят газовые рожки. В углу столик, на котором письма и газеты. Горничная Ж а н е т т а и суетливый толстяк, хозяин пансиона Л а м е р д ь е.

Л а м е р д ь е. Божья матерь, пресвятая дева! Почему везде такая тишина?

Ж а н е т т а. Потому что в пансионе нет ни одного пансионера. Сегодня канун русской пасхи, и многие ушли в православную церковь, остальные гуляют по Парижу.

Л а м е р д ь е. А ужин? Я им приготовил праздничный ужин! А теперь цыплята остынут, креветки протухнут. Пресвятая дева! От этих русских в отеле нет никакого порядка. Где номер три?

Ж а н е т т а. К номеру три приезжает сегодня подруга из России. Номер три поехала на вокзал встречать и просила ничего не рассказывать номеру шесть. А номер шесть всю ночь занимался, у него горел газ, а рано утром он, как обычно, ушел в мастерские и еще не возвращался.