Исидор Шток - Пьесы

В и т а л и к. Какое?

Л и х о я р о в. Вот спичек нет. Есть папиросы — нет спичек, а магазины закрыты. И в ресторан не попасть. Слушай, парень, сбегай домой, принеси спички.

В и т а л и к. К нам домой ехать целый час.

Л и х о я р о в. И как же ты здесь очутился? На свидание пришел? К рыженькой девушке. А ее нет.

В и т а л и к. Это потому, что я опоздал. Дома задержался.

Л и х о я р о в. Такова, значит, твоя звезда.

В и т а л и к. Разве есть звезда опоздавших?

Л и х о я р о в. Есть. Только она всегда закрыта облаками.

В и т а л и к. А вас не разденут?

Л и х о я р о в. Думаешь, я пьяный? Нет, братец, ошибаешься. Здесь, значит, вы назначили свидание? Почему? У котлованов?

В и т а л и к. Мы раньше жили здесь. Пока не снесли… И расселили нас по всей Москве… Она, например, живет в Ховрино. А я и не знаю, где это Ховрино…

Л и х о я р о в. Слушай… Пока я сидел и курил, ты ходил взад и вперед по переулку и что-то шептал. Верно?

В и т а л и к. Да.

Л и х о я р о в. Молился?

В и т а л и к. Стихи сочинял.

Л и х о я р о в. Ей?

В и т а л и к. Да.

Л и х о я р о в. Свои?

В и т а л и к. Свои.

Л и х о я р о в. Ну-ка.

В и т а л и к. А вы смеяться надо мной не будете?

Л и х о я р о в. Не буду.

В и т а л и к.

Л и х о я р о в. Неужели сам? А может, их тебе кто-нибудь написал?.. По Собачьей площадке грустишь? Или по рыженькой? По Собачьей площадке грустить не надо. Ну, стоял раньше твой дом, а теперь дырки на земле. А потом дома будут, проспект… Ну и черт с ней, с этой Собачьей площадкой… А вот насчет рыженькой… Не знаю, не видел. Не было. Иди к ней домой, войди в квартиру, извинись, скажи, что задержался… Цветы принеси. Деньги-то у тебя есть на цветы?

В и т а л и к. Есть.

Л и х о я р о в. А то возьми. Когда-нибудь отдашь.

В и т а л и к. Нет, спасибо, не нужно. До свиданья. (Уходит.)

Л и х о я р о в. До свидания…

Затемнение.

Снова квартира Потаповых. Большая комната. С портрета Елена Антоновна взирает на беспорядок, царящий в комнате, на раскрытый гардероб и валяющиеся на диване и спинках стульев наряды. У зеркала, меняя одну шляпку на другую, то накидывая на себя индийское сари, то снимая со стены кубинские маски и примеряя их, — П р а с к о в ь я. По радио та самая музыка, которая звучала на Красной площади.

П р а с к о в ь я. Это было удивительно… Это было действительно удивительно…

Г о л о с. Ничего удивительного. Обыкновенный праздник.

П р а с к о в ь я. Глупости какие! Праздник не бывает обыкновенным… Ступайте к дьяволу, капитан-наставник, и не мешайте мне наводить порядок в доме. (Завернувшись в сари, танцует, напевает что-то, улыбается.)

В дверь звонят. Прасковья открывает. В дверях — Ч у р и н.

Ч у р и н (смотрит на Прасковью) . Простите, я, кажется, не туда попал. (Захлопывает дверь.)

П р а с к о в ь я (открывает дверь и втаскивает его в прихожую) . Туда попал, туда! Не обращайте внимания, Пимен Федорович. Я тут навожу порядок. И ужасно беспокоюсь. Где Виталик? Одиннадцать часов, на улицах полно пьяных, автобусы переполнены, денег у него на такси нет, да и вряд ли сегодня найдешь такси.

Ч у р и н (заволновался) . Позвонить в милицию? Или в «Скорую помощь»?

П р а с к о в ь я. Паника, Пимен Федорович! Он разумный мальчик, скоро вернется… (Грозно.) И тогда я набью ему морду.

Ч у р и н. Распустили.

П р а с к о в ь я. Да, я его распустила. Его распустила. Симочку, Зайку… Вот вас теперь распускаю.

По полутемной лестнице спускается Ч у р и н. На площадках стоят обнимающиеся п а р о ч к и. Некоторые совсем не обращают внимания на медленно спускающегося по ступеням старика. Некоторые отворачиваются и уходят в тень. Слышны шепот, тяжелое дыхание, отдельные фразы. Чурин прислушивается.

Ш е п о т С и м о ч к и. Ну подожди, Феликс. Ну еще немного подожди, Феликс, я прошу тебя! Я тоже не могу дольше ждать, но Прасковья…

Он что-то говорит.

Хорошо. Раз ты настаиваешь — хорошо, так и сделаем… Надо только дождаться, чтоб она заснула… Чтоб она крепко заснула. И тогда… Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, Феликс, я все сделаю… Только… А сейчас уйдем отсюда… Вернемся позднее… Когда она уснет… Когда Виталик уснет… Когда весь дом уснет…

Мимо Симочки, мимо Чурина вихрем проносится по лестнице вверх В и т а л и к. Он звонит и стучит в дверь. Прасковья открывает.

П р а с к о в ь я. Наконец-то!

На кухне П р а с к о в ь я в фартуке продолжает мыть посуду. В и т а л и к, скинувший с себя в прихожей пальто, стоит на пороге и виновато смотрит в пол.

Думаешь, грызть тебя буду? Выговоры читать?

В и т а л и к. Задержался. Прости, старуха, не серчай.

П р а с к о в ь я. Есть будешь?

В и т а л и к. Мороженым напитался.

П р а с к о в ь я. Симочку встретил?

В и т а л и к. Стоит со своим очкастым на лестнице. Увидели меня, отвернулись. Я тоже отвернулся, будто я не я.

П р а с к о в ь я. Где ты был?

В и т а л и к. На Собачьей площадке.

П р а с к о в ь я. Врешь.

В и т а л и к. Нет, не вру.

П р а с к о в ь я. Я была сегодня вечером на Собачьей площадке. Тебя там не было.

В и т а л и к. И тем не менее я там был.

П р а с к о в ь я. Когда?

В и т а л и к. В половине десятого.

П р а с к о в ь я. И что ты там видел?

В и т а л и к. Сидел один полупьяный человек.

П р а с к о в ь я. Моряк?

В и т а л и к. Да, моряк.

П р а с к о в ь я. На бетонной трубе и курил?

В и т а л и к. Да.

П р а с к о в ь я. Тогда правильно.

В и т а л и к. Почему вы, взрослые, такие?

П р а с к о в ь я. Какие — такие?

В и т а л и к. Когда говоришь вам правду, вы не верите, а соврешь — сразу верите.

П р а с к о в ь я. Я извинилась.

В и т а л и к. А ты что делала на Собачьей площадке?

П р а с к о в ь я. Смотрела на место, где был когда-то наш дом.

В и т а л и к. Слушай, тетка, почему мы такие одинокие?

П р а с к о в ь я. Ты что?! Ты что?!

В и т а л и к. Только не вздумай говорить, что у нас нет одиночества, что я неблагодарное поколение, не ценю жизнь и меня вошь не ела. Да, не ела. И я очень ценю… Слушай, тетка. Я, кажется, влюблен. Думал, что избегну этой участи и уже никогда никого не полюблю. Буду, как ты… Старым холостяком. И вдруг…

П р а с к о в ь я. Кто?

В и т а л и к. Ты ее не знаешь. Таня Куличенко. Из десятого «А». Старше меня на два года. Конечно, она не обращает на меня ни малейшего внимания. И тем не менее я ее люблю. Как мальчишка. И это первая любовь. Не смей ухмыляться!

П р а с к о в ь я. Это у меня выражение лица такое. Я слушаю тебя.

В и т а л и к. Стихи ей послал. И подписался одной буквой. Я и ходил туда сегодня, на Собачью площадку, нарочно, думал, ее встречу. Они тоже там когда-то жили, до того, как снесли. Но она не пришла. Я еще никому не говорил о нашей любви. А кому нужно? Матери? Ее нет, да ей и неинтересно. Симка вся со своим Феликсом. Самсон молод еще, всего три года. Вот решил тебе сказать. Ты мне всегда была, ну нет, не вместо матери. Больше! Отца я так и не знал. Он ведь… Ну вот, а сейчас ты нахмурилась. Почему вы никогда о нем не говорите? Почему мама никогда, ну никогда не вспоминает о нем? Он сделал что-нибудь? Провинился?