Исидор Шток - Пьесы

П р а с к о в ь я. Дед ловил неводом рыбу, одна старуха пряла свою пряжу, другая старуха — зверь, ведьма, тюремщик и изувер — каталась на лифте вверх и вниз. Спасибо, голубчик, вы верный и трогательный друг. (Вдруг.) Ну и что они еще говорили?

Ч у р и н. Он кричал на всю лестницу, что будет жить вместе с Симочкой в большой светлой комнате, где тепло и их никто не гонит.

П р а с к о в ь я. Подумать только — у такого приличного отца такой сын!

Ч у р и н. Откуда вы знаете отца?

П р а с к о в ь я. Познакомилась сегодня вечером на Красной площади. Капитан Лихояров подарил мне великолепный красный шарик для Зайки.

Ч у р и н. Каков оказался капитан?

П р а с к о в ь я. Галантен и выглядит, будто только что вылез из телевизора. Приглашал к себе в гостиницу «Пекин», где у него полно друзей. Вызван в Москву на парад Победы, прекрасно знает Елену и Татьяну Ивановну, которые на его теплоходе вернулись с Кубы.

Ч у р и н. Вы о нем знаете больше, чем родной сын. Не далее как час назад здесь, на лестнице, я слышал, как его Феликс рассказывал вашей Симочке, что его отец Андрей Петрович Лихояров лишен звания капитана, выгнан из пароходства за пьянство, отсталость и невежество. В Москву на парад Победы его никто не вызывал, в Кремль у него приглашения не было, в гостиницу «Пекин» его не пустили. Он живет у сына в общежитии и спит там на полу.

П р а с к о в ь я. Неправда!

Ч у р и н. Его сделали капитаном-наставником. Затем перевели в помощники. Тогда он напился, перестал появляться в пароходстве, плюнул на все и уехал из Калининграда. Об этом говорил его сын Феликс. Туда, в Калининградское пароходство, каждый день приходят новые суда из Польши, из Германии. Новые, усовершенствованные, сплошная электроника и кибернетика. С водкой они не уживаются. С Лихояровым тоже. Так говорил его сын Феликс. У бывшего капитана очень плохие дела. Подозреваю, что он приехал в Москву, чтобы при посредстве Елены Антоновны и Татьяны Ивановны — они женщины знаменитые, влиятельные, со связями — попытаться поправить свои дела.

П р а с к о в ь я. Вы правду говорите? Действовать через женщин… Бедняга! Вы просто поразили меня, Пимен Федорович. Вы в куски разбили мое бедное сердце. Ай-ай-ай. (Смеется.) На нас пошли в бой, Пимен Федорович! Против нас весь мир. Участковый Барабанов и родная племянница, отец и сын Лихояровы, эта старая макака из Мелитополя… Ужас! (Смеется.) У вас закурить нету? Ужасно вдруг захотелось подымить. Мы еще повоюем, а? Кто — мы? Я, вы, ваша Виктория Викторовна, различные старухи — будущие лифтерши — и два мальчика, одному из которых пятнадцать, а другому три года. Вот наша армия! Лифты к бою приготовить! Вязальные спицы вперед! В атаку! Надо продержаться до приезда Елены. Хотя кто знает, какую сторону она примет…

Звонки в дверь.

Не открывайте! У Симочки есть собственный ключ, я дома, Елена в Африке. Мы забаррикадируемся и будем отстреливаться.

Опять звонки.

Откройте же! Если меня — скажите, что я уже сослана на Колыму.

Настойчивые продолжительные звонки.

Посмотрите в щелочку.

Ч у р и н (смотрит в щелку) . Это Татьяна Ивановна.

П р а с к о в ь я. Ночью! С ума сошла. Может быть, с Еленой что-нибудь, и она узнала… (Открывает.)

Входит А н г е л е й к о.

А н г е л е й к о. Ты что же, матушка, так долго за дверью держишь?

П р а с к о в ь я. Случилось что-нибудь? С Еленой?

А н г е л е й к о. Нет, с Еленой ничего не случилось.

П р а с к о в ь я. Зачем пожаловала?

А н г е л е й к о. Дай отдышаться. (Снимает пальто. Перевешивает орден на кофточку.) Вернулась я к себе в гостиницу «Украина», на восьмой этаж, там знаешь кто у меня в комнате сидит? Угадала, Лихояров! Сидит и спит… «Ты чего?» — «Поедем к ней!» — «К кому?» — «К Прасковье-Аделаиде-Мерседес!» — «Да они уже спать полегли». — «Поедем, я тебя умоляю!» Слышишь, как ставит вопрос? «Я тебя умоляю! Дело у меня к ней. Я ей по ошибке чужой воздушный шарик подарил». — «Отнимешь, что ли?» — «Выяснить!» — «Что выяснить?» — «Важное!» Ну, раз важное… сели в такси-машину, приехали. Он на лестнице ждет.

П р а с к о в ь я (с замиранием) . Кто?

А н г е л е й к о. Прынц. (Открывает дверь на лестницу. Кричит.) Эй, Лиходей Петрович! Поднимайтесь.

П р а с к о в ь я. Что ты, что ты… Я в таком виде…

Ч у р и н. Приехал хлопотать. Какие люди бесстыдные! Пользуется Днем Победы.

Щурясь от яркого света, заходит в распахнутом плаще Л и х о я р о в.

Л и х о я р о в (в прихожей) . Добрый вечер! С праздником!

П р а с к о в ь я (она кухне забилась в угол) . Зачем ты, Татьяна Ивановна! Зачем…

Лихояров в это время снимает плащ, вешает его, направляется на кухню, сопровождаемый Ангелейко.

Нельзя сюда! (Визгливо, будто и не своим голосом.) Нельзя, сказано, нельзя! Здесь никого нету! Куда вы! На дворе ночь-ночинская, а они в гости, на кухню… (Хватает скалку.) Вот я вас сейчас скалкой… Хозяев нет, дети спят… (Пробегает мимо изумленного Лихоярова со скалкой в руке. Скрывается в комнате.)

Л и х о я р о в (не узнавший ее, смотрит вслед. Обращаясь к Чурину, в поисках сочувствия) . Видал, дед, как в Москве гостей встречают?

Ч у р и н (как ужаленный) . Я вам не дед! Не дед!

Л и х о я р о в (удивлен) . А кто же ты? Бабка, что ли?

Ч у р и н. Нахал! (Уходит на лестницу, громко хлопнув дверью.)

Л и х о я р о в (показывая вслед ушедшей Прасковье) . Это кто же такая была?

А н г е л е й к о (улыбается) . Не обращайте внимания. Не обращайте, пожалуйста. Отдохните, Лиходей Петрович. (Уходит следом за Прасковьей в комнату Елены.)

Лихояров один. Он заходит на кухню, закуривает.

А в комнате Елены — П р а с к о в ь я и А н г е л е й к о.

А н г е л е й к о. Не пойму я тебя, Прасковья, никак не пойму. Шмель тебя, что ли, укусил? Ты чего безобразничаешь?

П р а с к о в ь я. Она еще права! Приезжает ночью, без предупреждения, да еще не одна, да еще с претензией. Что ему от нас нужно? Думаешь, не знаю, кто он такой и зачем здесь? Все известно! Капитан погорелого корабля! За сына приехал хлопотать. Женить сынка надо! А попутно и свои дела устроить. Выгнали его отовсюду, звания лишили, так он теперь решил через женщин действовать. Как это неблагородно! А от тебя я этого никак не ожидала, откровенно говоря, Татьяна Ивановна, ну никак не ожидала, дорогая фея.

А н г е л е й к о. А чего же ты ожидала?

П р а с к о в ь я. Всего, только не этого. Собственно говоря, кто ты такая? Знатная свекловичница? Ну, так и сажай свою свеклу, пожалуйста, а в чужие жизни не вмешивайся. А ты уж решила — раз тебя во все президиумы сажают, ты всех умнее? Всех имеешь право учить? И как романы писать, и как сахарный тростник выращивать, и как в космос летать, и как нам жить на свете. Народный контролер? Нас контролировать не надо, мы уж сами как-нибудь без чужой помощи сообразим. Да-с! Сами с усами.