Юрий Яновский - Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии

Хейман.Проклятая степь…

Комната завкома. Шум. Посетители. У стола женщина-мастер.

Председатель завкома.Тише, товарищи. Невозможно заниматься. Ни черта не поймешь. Тише.

Женщина-мастер.Говорю же тебе, что удрали с завода. Сама видела, как помчались по шпалам. Председатель. Пешком?

Женщина-мастер.Ну да. Вот так — ноги на плечи и готово. Левацкий загиб, да и только!

Председатель. Что им — поезда не было? Высокомерие одолевает?

Женщина.Разве у них распорядки в голове? Тот, младший, уж больно нервный — так и швыряется всем, а наш Хейман сегодня болен и на работу не вышел.

Председатель. Ну, а я — что могу я поделать? Это дело политическое. Пускай этим занимается партийное руководство. Пойди расскажи Венгерше.

Женщина выходит. В двери она сталкивается с Милли. Молодая девушка.

Женщина-мастер( кричит с порога). Вот тебе и Хейманова доченька! Осторожно с ней, она горяча как огонь!

Милли (на ломаном языке, нервно). Товарич председатель. Мой фатер Хейман нет. Нет гауз, нет фабрика.

Председатель. Гражданочка, ваш отец будет найден. Он пошел прогуляться.

Милли.Я хочу директор. Переводчик.

Председатель. Садитесь, пожалуйста. Я нас проинформирую.

Кто-то освобождает стул. Милли садится.

Председатель. Понимаете, они драпен-драпана домой. Бежали. Фюйт! Но мы их догоним! Понимаете?

Милли.Нихт понимат.

Председатель. Вот черт! Смотрите: ваш отец был болен… В доску… (Крутит пальцем у своего лба. Прикладывает руку к голове, изображает боль.)

Милли.Нихт понимат.

К столу подходит немец-рабочий, знающий язык. Говорит с немецким акцентом.

Рабочий.Разрешите, я расспрошу.

Председатель. Пожалуйста, расспрашивайте.

Рабочий.Фройляйн Хейман, президент заводского комитета спрашивает, не был ли ваш отец болен, когда выходил из дому?

Милли (оживленно). О да. У него была плохая температура. Я не разрешала ему идти на работу. Но он не послушал. Сказал, что боится за цех. Они ругались с Францем.

Рабочий.Она говорит, что у Хеймана была плохая температура, он был болен.

Милли.Франц потащил его на завод. Я говорила не делать зтого.

Председатель. Скажи ей, что президент завкома спрашивает, не доводится ли Франц родственником ей?

Рабочий потихоньку спрашивает. Милли отвечает.

Рабочий.Франц ее нареченный. Он честный специалист.

Председатель. Вот видишь, я так и думал. Ищи его теперь в степи!

Входят Венгер, директор, женщина-мастер. Венгер — коренастая, решительная пожилая работница. Директор (пиджак, белая рубашка, галстук). Идет солидно, ощущая важность своей должности.

Венгер (спокойно). Завком, я еду за беглецами. Мы пришли к выводу, что их нужно вернуть. Ничего не пойму. Это какая-то болезнь!

Председатель. Вот эта гражданочка говорит, что Хейман вышел из дому больным. Это его дочь.

Венгер (подходит к Милли, приветливо). Вы понимаете, товарищ, тут случилось недоразумение. Мы скоро все выясним и дадим вам знать. С вашим отцом не случится ничего плохого.

Рабочий переводит эти слова Милли.

Милли.Говори, ти директор?

Директор.Я директор.

Рабочий.Она просит послать машину, чтобы догнать.

Директор (в замешательстве). Придется на дрезине. Они пошли по шпалам.

Венгер (подчеркивает). Автомобиль не отремонтирован? Еще после той аварии? Не отремонтирован?

Директор качает толовой.

Венгер.Я еду на заводской дрезине. Ну, пошла!

Входит милиционер. К Венгер. Хватает ее за руку.

Милиционер.Вот где ты! Я в кабинет, а он пустой. Я — контужен. Я за себя не отвечаю!

Спокойная Венгер вспыхнула.

Венгер.Ну тебя к богу, товарищ милый! И людей не стыдишься! Я тебя в КК позову! Я думала: у тебя выходной день — ты хоть с ребенком дома побудешь. Куда ты ее дел?

Милиционер (тоном ниже). Отвел в детский сад. Осточертела мне уже такая жизнь. Либо себе, либо тебе жи ть разобью.

Женщина-мастер. А еще военный! Что она тебе — домашняя посуда, что ли?

Милиционер.Где она сегодня ночевала, а?

Женщина-мастер. У нас в эту ночь штурм был. Прорыв ликвидировали. А ты что подумал?

Венгер.Ну, хватит смешить людей. Пошли. Я тебе все-таки жена, чучело ты милицейское!

Пошли.Вслед — смех.

Женщина-мастер.Вместе на фронтах были. Там познакомились и сошлись. Вместе головы под пули подставляли. И любили друг друга. Ох, и ревнивый же он, как вулкан! Забыл, что у женщин теперь все права. Теперь женщина на гору революции идет, как герой!

Председатель. Прошу героев идти к их вулканам. Невозможно заниматься!

Степь. Ветер. К деду и Хейману подходят трое. Сельские парни. Фуражки, кудри. Говорят мало, не спеша. Громко, потому что в степи. На одном из них — военная форма, это демобилизованный красноармеец. С ними Франц.

Франц.Тут лежит. Нужно нести. Я дам деньги.

Рудой (к деду). Доброго здоровья. Ну и бешеные же у вас псы!

Дед.Здравствуй, козаче. Возле меня не бойся!

Рудой.Откуда они здесь взялись?! Задержал нас и требует, чтобы мы немедля куда-то его несли.

Дед.Чужой крови люди. Им, вишь, степь не понравилась. Наша старая запорожская, казачья степь. Чужой крови.

Рудой (смеется). А класса? Тоже чужого? Бедного класса народ или богатого? Вы, дедушка, в Красной армии прицельно были? То-то и видно, что не были.

Дед.Не приняли меня. О-о, спаси мою душу! К самому Чахнову подходил. Запиши меня, говорю, — не записал. «Вы, говорит, стрелять не умеете». Из этой хлопушки? Да на кой леший она мне, ежели у меня будет сабля на боку? Не приняли, говорю, в армию.

Рудой (смеется). Это вы, дедушка, к чужим было попали. Возможно, это вовсе и не Махно был?

Дед.А кто их разберет! Я их всех за Махнова принимал. Я неграмотный.

Рудой.А хоругвь у них какая была? Красная или иная какая?

Дед.Мне было не до хоругви.

Ветер снова резко дует.

Франц.Мы немецкие специалисты. Мы бежим в Германию. Нас терроризировали. Нами пренебрегали. Не давали работать.

Рудой.Подождите, не так быстро. Вы бежите из допра?

Франц.Мы с завода. Там можно с ума сойти. Я потерял координаты! Я, как дикарь, бегу куда глаза глядя, по голой земле!

Хейман (бредит). Люди, на помощь! Меня положили на рельсы. Сейчас придет поезд. Развяжите. Камрады!