Владимир Полуботко - Речка за моим окном

Автор. Да так, ничего. А почему гордячка? Дала вам от ворот поворот?

Трюффель. Да вам-то что за дело? Я же говорю: не в моём она вкусе. И вообще, я с нею мало знаком… Да к тому же и не люблю я этих курортных романов. Путёвка… ммм… то есть я хотел сказать КОМАНДИРОВКА у меня эта − очень уж напряжённая выдалась, особенно последние две тысячи лет были просто неимоверно тяжелы. Так что не до того было.

Автор. Скажите: за что ей такое наказание? Такой срам?

Трюффель. Кому?.. Чему?.. Моей командировке, что ли?

Автор. Да нет − речке!

Трюффель. Понятия не имею.

Автор. За что ей такой позор? Она родилась для красоты, для жизни и для продолжения жизни, а вместо этого, она страшно загрязнена!

Трюффель. Не пойму: куда вы всё клоните и клоните?

Автор подсаживается к Трюффелю на диван.

Автор. Ведь вы можете спасти её!

Трюффель. Кого − спасти?

Автор. Мою речку. Я хочу. чтобы из неё можно было просто пить воду!

Трюффель. Ах, вот вы о чём! (Решительно встаёт.) Нет.

Берёт со стола тетрадь автора, взвешивает её на ладони и прячет в своём портфеле.

Да и весомость вашей работы не столь уж велика, чтобы претендовать на столь уж чрезмерную оплату − целая речка!

Автор (вставая) . Ну тогда сделайте мою речку чище ровно на столько процентов, на сколько это позволяет объём работы, качество продукции.

Трюффель. Нет, нет и нет! Ни на один процент. Ни на сотую, ни на тысячную долю процента! (Задыхаясь от гнева.) Ни даже на миллионную!

Автор. Но почему?

Трюффель мрачно молчит, зловеще улыбается.

Трюффель. Неужели вы и в самом деле не понимаете − почему?

Автор. Не понимаю.

Трюффель. О, наивность!

Автор. Верните мне мой исторический опус! Будем считать, что я не работал по вашему заказу с целью оправдать вашу деятельность в глазах высшего космического командования и земного человечества! Я не работал на вас, и мы друг другу не должны!..

Трюффель (доставая тетрадь из портфеля) . А вы и так не работали. Разве это работа?.. Баловство одно. (Возвращает было тетрадь автору, но в последнюю секунду словно бы передумывает.) А впрочем, я бы мог предложить вам оплату в одной неожиданной для вас форме. Хотите?

Автор. Смотря какая оплата.

Трюффель как бы невзначай прячет тетрадь туда же, откуда и брал.

Трюффель. Глядите туда, в окно! Видите речку?

Автор. Вижу.

Трюффель. А теперь внимание: РАЗ, ДВА, ТРИ!

Трюффель хлопает в ладоши, и происходит чудо: та стена, которая с окном, − раздвигается, и перед изумлённым автором предстаёт ЕГО РЕЧКА − в таком же зелёном убранстве, как и прежде, но без каких бы то ни было признаков двадцатого века и вообще − присутствия людей.

Эта форма оплаты называется «навеять сон золотой»! Именно так она проходит в наших платёжных ведомостях. Вот это − ваша Темерничка в том виде, в каком она была ровно тысячу лет тому назад. Здорово, не правда ли? А?

Автор (зачарованно) . Да.

Трюффель (скороговоркою и как бы сам себе) . Неплохая плата, и товарный вид подходящий… хе-хе… (Громко и официально.) И вот вы можете прямо из своего кабинета пройти к ней, к своей речке, и поплавать в объятиях чистейшей воды, и попить её, и погулять по зелёному берегу, и не встретить там ни причала с лодкою, ни какого бы то ни было признака человеческого жилья; позагораете… Ну, что же вы стоите в нерешительности? Идите!

Автор. Но как же я спущусь со второго этажа на землю? Мне что же, придётся спрыгивать?

Трюффель. Идите и не бойтесь! Спрыгивать вам не придётся. Разве что − возноситься ввысь под облака, если уж наскучит ходить пешком. А когда искупаетесь, улягтесь на изумрудной траве и засните. И будет ваш сон − сладчайшим. И во сне вы увидите всю вашу речку от истока и до устья и сумеете просмотреть путь её чистых вод сначала в русле Дона, а затем и в Синем море — это так раньше Азовское море ваше называлось, а затем и в Чёрном, и в Мраморном, и в Эгейском… А проснётесь вы − вот на этом самом диване. У вас на столе будет лежать машинописный экземпляр этой вашей пьесы, и все истерзанные книги из вашей мусорной корзины чудесным образом вернутся на свои полки − целыми и невредимыми. А то мне даже и самому как-то неловко делается за вас: уж на что Я, казалось бы, САТАНА, а и то никогда бы не додумался бы так обращаться с хорошими книгами. Ну так как? Такая форма оплаты вас устроит?

Автор кивает, не оглядываясь на Трюффеля.

Компромиссное решение проблемы, не правда ли?

Автор опять точно так же кивает.

Ну что же, идите. Приятного вам отдыха.

Трюффель удаляется из кабинета через дверь.

Автор. Речка моя! Какая же ты красивая! Какая чистая! Ты − самая лучшая на свете!.. Была… когда-то…

Уходит навстречу речке.

Затемнение.

Занавес.

Конец.

Ростов-на-Дону

1989, 1999