Лев Митрофанов - Балкон для Джульетты

К у м а н ь к о в (подписывая) . Понимаю. Поверьте, мне это нелегко далось…

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, вы не возражаете, если я приглашу сюда еще одну свидетельницу: мне бы хотелось уточнить кое-что при вас.

К у м а н ь к о в. Если я смогу быть чем-нибудь полезен… Я к вашим услугам.

Н е с т е р о в (включает селектор) . Пригласите ко мне гражданку Котову. (Выключает его.)

К у м а н ь к о в. Простите, кто это?

Н е с т е р о в. Машинистка, которая печатала ваш акт.

Входит Ж а н н а.

Ж а н н а. Такое солидное учреждение, а нигде нет ни одной пепельницы. У вас что, сотрудники не курят?

Н е с т е р о в. Здравствуйте, Жанна Владимировна.

Ж а н н а. Здравствуйте. Ну, а женщине закурить можно? Я, естественно, волнуюсь…

Н е с т е р о в. Курите.

Ж а н н а. Пепел я всегда стряхиваю в коробку от сигарет. ( Закуривает.) А теперь я готова удовлетворить любое ваше служебное любопытство. Жду ваших вопросов.

Н е с т е р о в. Вы перепечатывали акт ревизии?

Ж а н н а. Вот этими руками на пишущей машинке «Олимпия», в отделе кадров овощной базы.

Н е с т е р о в. Скажите, кто сообщил сотрудникам результаты ревизии?

Ж а н н а. Разумеется, я.

Н е с т е р о в. А какое вы имели на это право?

Ж а н н а. А это что — государственная тайна?

Н е с т е р о в. Но акт еще не был подписан ревизором.

Ж а н н а. Тогда уж позвольте задать вам, товарищ следователь, встречный вопрос: а какое право имел ревизор печатать такой документ на базе, где он проводил ревизию?

Пауза.

К у м а н ь к о в. Возможно, я допустил ошибку. Но я привык доверять людям!

Ж а н н а. Ревизор и доверяет людям? Парадокс! Не смешите меня, впервые такое слышу. И вообще, уважаемый Павел Дмитриевич, вы произвели на меня странное впечатление. Нет, не внешнее. Внешне вы мне, вы как мужчина, даже симпатичны. Извините, конечно.

Н е с т е р о в. А в чем именно — странное?

Ж а н н а. Ну, как вам это объяснить… Он был вроде бы не в себе. Нет, я не утверждаю, что он был выпивши…

К у м а н ь к о в (вскакивая) . Что-о-о?!

Ж а н н а. Но вы пили много сырой воды из-под крана…

К у м а н ь к о в. Меня угостили солеными огурцами!

Ж а н н а. Ходили из угла в угол, ерошили себе волосы…

К у м а н ь к о в. У меня такая привычка, дурная привычка!

Ж а н н а. И я об этом говорю. Но как женщина я очень наблюдательна.

Н е с т е р о в. Жанна Владимировна, обладая таким драгоценным женским качеством, может быть, вы охарактеризуете нам ваших сотрудников по работе?

Ж а н н а. Кого именно?

Н е с т е р о в. Ну, например, Рябова Арсения Максимовича, Архарова Акима Акимовича, Груздя Василия Ивановича…

Ж а н н а. Вы хотите знать, честные ли они люди, а точнее, не жулики ли они?

Н е с т е р о в. Ну, зачем так оскорбительно думать о людях.

Ж а н н а. Утверждаю, не жулики! Ну, судите сами, зачем им все это? Груздь Василий Иванович имеет шесть внуков, сам он уже дышит на ладан — и рисковать седой как лунь головой? Абсурд! Архаров Аким Акимович как кощей, на этой почве его даже бросила жена, он экономит на каждом окурке, на каждом медяке. Да при одном виде солидной пачки денег он тут же спятит или устроит из них костер! Что же касается Рябова, то Арсений Максимович — не от мира сего: он эстет. И к тому же удивительно здравомыслящая личность. Он впервые в свои сорок пять лет готовится стать отцом! Его колотит от радости, от предвкушения увидеть будущего сына и подержать его в своих руках. Неужели вы думаете, что такой человек станет преступником?

Пауза.

Н е с т е р о в. Ваши характеристики, Жанна Владимировна, настолько колоритны и экспрессивны, что я воздержусь от дальнейших вопросов. А у вас, Павел Дмитриевич, они есть?

К у м а н ь к о в. Одна шайка-лейка!

Ж а н н а. А я-то решила, что вы настоящий мужчина…

Н е с т е р о в. Дайте ваш пропуск.

Ж а н н а. Господи, куда же это я его дела? Ах, вот он!

Н е с т е р о в (подписывая) . Вы свободны. До свидания.

Ж а н н а. Нет уж, увольте, прощайте! (Уходит.)

К у м а н ь к о в. Простите, у вас нет чего-нибудь от головной боли? У меня после этой дамы все плывет перед глазами.

Н е с т е р о в (достает пилюлю, наливает воды) . Пожалуйста, Павел Дмитриевич.

К у м а н ь к о в. Господи, а ведь действительно получается какой-то заколдованный круг. И разорвать его может только один-единственный человек.

Н е с т е р о в. Кто?

К у м а н ь к о в. Моя жена! Да, я еще не потерял на это надежду. Быть не может, чтобы в ней не осталось ничего святого, что связывало нас все эти годы, не осталось ничего человеческого!

Н е с т е р о в (не сразу) . Ваша жена, Анна Ивановна Куманькова, сегодня утром была здесь, я ее вызвал первой.

К у м а н ь к о в. И что же она?!

Н е с т е р о в. Вот ее собственноручное письменное объяснение. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Пауза.

Она была предупреждена об ответственности в уголовном порядке за дачу ложных показаний.

К у м а н ь к о в. Извините, я без очков плохо вижу, забыл их дома.

Н е с т е р о в. Она подтвердила все свои прежние показания.

К у м а н ь к о в. Не может быть. Нет!

Н е с т е р о в. Вот ее подпись. И здесь, и здесь.

Пауза.

К у м а н ь к о в. Святая, она это сделала ради нашей дочери. Ради Поленьки… Да, она мать, и бог ей судья!

Гаснет свет.

В полумраке Куманьков, он лежит на диване. Вдруг вскочил, озирается вокруг. Загорается свет. Все дальнейшее происходит в реальном плане.

К у м а н ь к о в. Анна! Анна…

Вбегает А н н а.

Что ты наделала, Анна?!

А н н а. Что с тобой, Павел?

К у м а н ь к о в. Нет, ты мне больше не жена. Ты чудовище!

А н н а. Боже, да приди ты в себя. Проснись, наконец!

К у м а н ь к о в. Прочь, не подходи ко мне, прочь от меня…

А н н а. Я сейчас вызову неотложку!

К у м а н ь к о в. Неотложку? Постой, погоди… Я это что — спал?

А н н а. Ты всю ночь что-то бормотал, вскакивал с дивана, я хотела дать тебе валерьянку, но ты выбил мензурку из моих рук. Что, наконец, случилось?!

К у м а н ь к о в. Неужели это был сон? Знаешь, мне приснился ужасный сон.

А н н а. И из-за этого ты взбаламутил весь дом? Поднял на ноги меня, дочь…

К у м а н ь к о в. Дочь? (Застыл.) А где импортная мебель?!

А н н а. Какая еще мебель?

К у м а н ь к о в. Анна, не делай из меня дурака!

А н н а. Нет, у тебя все-таки белая горячка.

К у м а н ь к о в. А деньги? Где деньги?!

А н н а. Ну, чего ты так кричишь? Они в шкафу.

К у м а н ь к о в. А, значит, деньги в шкафу. Значит… Принеси их сюда, и сейчас же!

Выходит и вскоре возвращается.

А н н а. Вот. Возьми свои деньги!

К у м а н ь к о в. Здесь все?

А н н а. Ты можешь кричать на меня как на жену, но оскорблять… У меня есть тоже свое достоинство.

К у м а н ь к о в. Прости, Анна, но пойми, это же не мои деньги. Не мои. Это взятка!