Игнат Назаров - Пьесы

Грохот идущих танков приближается. Они проходят где-то близко, рядом, освещая лучами фар прижимающегося к земле Ивана. Слышен уже веселый гортанный разговор, смех, игра на губной гармошке, песня на немецком языке. Иван приподнимается, смотрит.

(Со злостью.) Поете, гогочете? (Надевает быстро гимнастерку.) Сейчас вы запоете. Еще не так запоете! Сейчас вы не так посмеетесь!.. (Шарит по земле.) Где же гранаты? Хоть бы одна…

Полосующий темноту свет фар. Чужая речь, песни и хохот смолкают. Тишина.

Проехали. Ничего, вам все равно хуже. Вы на чужой земле, я на своей. Тихо как… Один я… Куда мне теперь? Здесь оставаться или идти? А куда идти? Приказа нет. Пойду обратно к батальону…

В тишине неестественно громко вдруг запищал зуммер телефона.

(Хватает трубку.) Я — «Колесо». «Телега»? (Радостно кричит.) «Телега», родная! Да. Я — батарея! То есть батареи нет. И никого нет. Я один тут! И ты один? Значит, я у себя связал провод, а ты у батальона. Вот и связь. А ты кто? Колька, Коля, золотой!.. А батальон? Так… А живые? Приказ. Понимаю. Всем, кто жив, идти на защиту Сталинграда. Коля, Коля! Обрыв или?.. (Крутит ручку.) Я — «Колесо». «Телега», «Телега»? (Слушает и бросает трубку.) Немецкая речь… Прощай, Коля… (Как бы вспомнив.) «А всем, кто жив, идти на защиту Сталинграда». (Обрывает провод, берет на плечо телефонный аппарат, шинель, винтовку, встает во весь рост, шагает.)

З а т е м н е н и е.

Откос на Волге, траншея, землянка, на ящике — телефон. Здесь укрепились с о в е т с к и е с о л д а т ы и ведут бой. Среди них — лейтенант Е г о р о в и С т а р ш и н а. Слева горящий город, а справа Волга, кипящая от разрывов. Музыка боя. К Волге, на переправу, в панике бегут люди: ж е н щ и н ы, с т а р и к и, д е т и. Среди бегущих людей мечется В е р а — с красной повязкой на рукаве. Она что-то кричит, куда-то указывает руками, но ее голоса не слышно. Наконец музыка боя утихает.

В е р а (бинтуя маленькую девочку, кричит) . Куда вы бежите?! Вы же видите, что этот причал горит. Правей, правей! К тому причалу! Там наши катера, ждут вас! А детей всех ко мне! Всех детей в театр Горького! Там детский приемник. Ночью мы их переправим на левый берег…

С т а р ш и н а. Сестра, а сестра! Слышь, откуда ты тут с детишками? Нашла место. Оглохла, чи шо? Сестра, слышь?..

В е р а (сердито) . Оглохла! Что тебе надо, солдат? Ты же видишь, детей бинтую. Когда это было? (Обнимая девочку.) Маленькая моя… Не плачь, не плачь… Где твоя мама? Ой, да что же я спрашиваю? Побежали! (Уносит девочку и кричит.) За мной! Кто с детьми — за мной! (Убегает.)

С т а р ш и н а (смотрит ей вслед) . Забинтованные дети… Где это было?.. Дети отступают… Аж страшно…

С костылем в руках ковыляет С т а р и к.

С т а р и к (останавливается около солдат) . Лежитя? Пустили-таки немца в Сталинград, а теперь лежитя. Каждой мине в ножки кланяетесь? Эх вы-ы! Отступатели!

С т а р ш и н а. Ты, вижу, наступатель!

С т а р и к (кричит фальцетом) . А с чем я буду наступать? С чем?! (Размахивает костылем.) Вот с этой хреновиной буду бить вашего немца, да?

С т а р ш и н а. «Нашего»… Иди, дед, без тебя тошно.

С т а р и к. То-то и оно, что тошно! Правда-то глаза колет…

С т а р ш и н а. Ну, колет, колет! Шо тебе еще надо?!

С т а р и к (долго глядит на Старшину). Звиняйте… Погорячился… Больше не буду… (Уходит.)

С т а р ш и н а. Ковыряет и ковыряет душу!.. Она у меня и так уж… (Егорову, рассматривающему документы и фотографию.) Товарищ лейтенант, а товарищ?.. Может, старик и прав? Пустили-таки немца в Сталинград. Да еще как пустили! От всего города осталось нам пятьсот метров, а дальше Волга…

Е г о р о в. Не надо, старшина, этих разговоров. У нас есть приказ стоять насмерть и ни шагу назад.

С т а р ш и н а. Стоим. От батальона осталось чуть. Немец бьет, а мы лежим, к смерти привыкаем…

Е г о р о в (смотрит на фотографию) . Эх, комбат. (Старшине, указывая на фотографию.) Улыбается… Всегда был такой…

С т а р ш и н а (с горькой досадой) . Ну комбат, ну жалко. Так война же. Генералов и то убивают… а про солдат уж и говорить нечего, товарищ лейтенант!..

Е г о р о в. Ты не обижайся на меня, старшина. Он был мне не только комбатом. Другом был. Страшно звучит это слово — «был»… (Прячет документы и фотографию в свой планшет.) Ну что же?.. Минута молчания. И… ты прав, старшина, плакать некогда. Салютом комбату будет наш бой.

Низко пролетает самолет и сыплет листовки.

С т а р ш и н а (поймав одну листовку) . О, Гитлер мне письмо прислал! Знает, кому прислать. Прямо в собственные руки. Перед каждой атакой сыплют, гады. Не сдадимся ли?

Е г о р о в. Хотят взять нас малой своей кровью.

С т а р ш и н а. Будем просвещаться, чи как, товарищ лейтенант?

Е г о р о в. Будем. Читай погромче для всех.

С т а р ш и н а. Слухай, товарищи бойцы, как нас немец понимает! (Читает.) «Рус, штыки в землю! Сдавайся в плен! Бери с собой ложки, котелки, кормить будем».

С о л д а т. Видать, в курсе, что мы сутки не жрамши, завлекает.

С т а р ш и н а. Зато они сутки не пимши. Волга рядом, а напиться мы им не даем.

Е г о р о в. И не дадим!

Бежит С т а р у х а с самоваром в руках.

С т а р у х а. Сынки, а где здесь переправа десять? Меня со стариком откомандировали туда бежать от немца. Старик-то у меня хроменький, я его вперед запустила, а сама вот замешкалась, взять чего…

С т а р ш и н а. И взяла самовар.

Бойцы смеются.

С т а р у х а. А чего же еще-то? От всей избы нашей один самовар и остался, да и то погнутый…

С т а р ш и н а. Тяжело тащить самовар, оставила бы, на шо он тебе сдался?

С т а р у х а. Не чую, тяжело ай нет. А на что он? Сама не знаю. Мы всё на крылечке с него чай пили, а теперь крылечка нету.

С о л д а т. Бросай его в Волгу, мать, он сам доплывет.

С т а р у х а. Жалко.

С т а р ш и н а. Тогда оставь его нам. Мы им немца будем пугать. Нехай думает, что это у нас новое оружие.

С т а р у х а. И то правда. Спасибо, что надоумили. Нате его, сынки, а может, еще и чайку напьетесь с устатку. А я побегла, а то у меня старик оченно вредный, обязательно с кем-нибудь поругается, а народ сегодня весь горячий, ненароком прикончуть его ни за что. (Уходит.)

Появляется Ж е н щ и н а в разорванной обгорелой одежде, лицо ее измазано, волосы растрепаны.

Ж е н щ и н а. Товарищи, милые!.. Солдатики! Мальчика моего не видали? Колей зовут. Он должен быть здесь где-то, близко. Я сама слышала его голос. Он кричал: «Мама, мама!»…

С т а р ш и н а. Все дети тут кричали «мама».

Ж е н щ и н а. Нет, я его голос хорошо слышала, я мать. Мать из тысячи голосов узнает голос своего ребенка.

Е г о р о в. Всех детей тут собирали в театр, а потом — за Волгу…