Николай Мирошниченко - Пьесы

Мюллер, раскланявшись с Ли, направляется к Сосновскому.

Затемнение.

Небольшой холл. Справа у самой авансцены бар, несколько столиков. Бармен хлопочет за стойкой. Приглушенно звучит музыка. Слева видна массивная дверь, на которой висит трафарет с надписью: «Зал заседаний 5-й группы». Х о л ь м а н звонит по телефону, нажимает на рычажок, снова звонит. Входит Ш л и т т е н б е р г.

Ш л и т т е н б е р г (порывисто) . Эльза, милая! Я заметил, как ты вышла из зала. Мне надо неотложно поговорить с тобой.

Х о л ь м а н (высвобождая руку) . Извини, я очень спешу.

Ш л и т т е н б е р г. Эльза!

Из зала выходит ф р а у М ю л л е р, столкнувшись с Хольман, измеряет ее многозначительным взглядом, пропускает в зал.

М ю л л е р (строго) . Ты, мой мальчик, увлечен не тем предметом. (Зловеще тихо.) Ярцев загнан в угол, помоги Гарису.

Ш л и т т е н б е р г (покорно) . Хорошо, тетя. (Входит в зал.)

Сосновский, взглянув на часы, опускает трубку, направляется в зал. Мюллер преграждает ему дорогу.

М ю л л е р. Разрешите представиться: политический обозреватель по проблемам международного молодежного движения Ева Мюллер.

С о с н о в с к и й (поклонившись) . Слушаю вас, фрау.

М ю л л е р. Ваше впечатление от начала работы пятой группы?

С о с н о в с к и й. У нас есть пословица: «Не говори гоп, пока не перескочишь». Планка установлена на значительной отметке. Трудно сказать, с какой попытки ее преодолеют.

М ю л л е р. Боже, как часто вас выручают народные пословицы.

С о с н о в с к и й (взглянув на часы) . Извините, но я обязан быть там…

М ю л л е р. Вы, конечно, русский?

С о с н о в с к и й. Меня выдает произношение?

М ю л л е р. Вас выдает коммунистическая демагогия! Я имею в виду ваше интервью левацким газетам. (Взглянув на часы.) Можете не спешить, через несколько минут будет объявлен антракт. К тому же прерывать разговор с дамой, тем более с коллегой…

С о с н о в с к и й. Да, вы правы. Так вот насчет демагогии. Говорят, здоровая демагогия породила одну из древнейших наук — философию.

М ю л л е р. Здоровая — может быть. А ваша породила самую страшную болезнь века.

С о с н о в с к и й. На пути к прозрению человечество переболело многими болезнями.

М ю л л е р (не сразу) . Вы не испытываете желания закусить?

С о с н о в с к и й (с улыбкой) . У нас обычно такое желание появляется после чего-нибудь горького.

М ю л л е р. Думается, здесь найдется «что-нибудь горькое».

Сосновский и Мюллер отходят к стойке.

Б а р м е н (учтиво) . Слушаю вас, сэр.

М ю л л е р. Два виски! (Сосновскому.) Я еще вчера узнала вас! Вы разгромили мою книгу? В еженедельнике «За рубежом» было ваше фото.

С о с н о в с к и й. Вы автор «Третьего поколения»?..

М ю л л е р. Представьте себе. (Позирует перед ним.) Вашей дубиной размахивали во многих странах. Лучшей рекламы не придумаешь. (Поднимает бокал.) За «Третье поколение», коллега!

С о с н о в с к и й. Почему вы решили вести отсчет поколений от второй мировой войны?

М ю л л е р. Война положила отсчет новейшей истории. (После паузы.) Война отняла у меня родителей. Мать — в Варшаве, отец — под Сталинградом.

С о с н о в с к и й. Не слишком ли далеко от Берлина?

М ю л л е р. Солдат, защищая свободу, лишен права выбора.

С о с н о в с к и й. Свободу, которая исключает право даже на выбор места собственной могилы?

М ю л л е р. Таков закон качественного отбора, коллега.

С о с н о в с к и й (вглядываясь в нее) . Страшную перспективу вы готовите третьему поколению.

М ю л л е р. Оно учтет опыт дедов. Скоро вы услышите его голос.

С о с н о в с к и й. Неофашизм перейдет в наступление? Или, как говорится в вашей книге: «Коммунистическая Мекка — Москва сложит свои полномочия».

М ю л л е р (глотая виски) . У вас отличная память. Третье поколение вряд ли станет прислушиваться к миротворческому голосу Москвы. (С увлечением.) Я подсмотрела у нынешней молодежи обнадеживающую черту — повышенное любопытство к идеалам фашизма. Действует извечная сила запретного плода. Ваши проклятия гитлеризму сделали Гитлера самой популярной фигурой. Для юношества он злой гений. Мифическая личность. Он пророк. Он демон. Он крупнейший игрок века. Сами того не подозревая, вы даровали ему бессмертие.

С о с н о в с к и й. А ваши симпатии непостоянны. В своей книге вы восторгаетесь Штраусом.

М ю л л е р (подобострастно) . Штраус — мой кумир! Он — надежда порабощенной Европы. Он — будущее немецкой нации. (После паузы.) Вы не пьете? Боитесь потерять устойчивость?

С о с н о в с к и й. Боюсь не понять истоков вашей самоуверенности.

М ю л л е р. Мои истоки — факты! Плюс политическая проницательность. Недавно я совершила кругосветное путешествие. Вот мой вывод. В Азии есть Китай. За океаном — Соединенные Штаты. В Европе — Россия и Германия. У русских есть пословица: «Двум медведям в одной берлоге не ужиться».

С о с н о в с к и й. А вам не кажется, что подобный вывод оскорбителен для многих народов мира?

М ю л л е р. Я не признаю таких абстрактных понятий, как «народы мира». Наша планета населена конкретными нациями. Между ними на протяжении всей истории идет борьба за пальму первенства. Сейчас на нее претендуют немцы, русские, англосаксы и евреи.

С о с н о в с к и й (после паузы) . Скажите, фрау Мюллер, вы серьезно верите в неофашизм?

М ю л л е р. Неофашизму принадлежит будущее. Если хотите, я готова заключить с вами пари.

С о с н о в с к и й. И какова ваша ставка?

М ю л л е р. В случае проигрыша я устрою костер из моих книг и газетных статей перед резиденцией самого Штрауса…

С о с н о в с к и й.. И книгу «С Бетховеном на «ты»!» тоже в костер?

М ю л л е р (удивленно) . Вы читали мою последнюю работу?

С о с н о в с к и й. Читал, фрау Мюллер.

М ю л л е р. Бетховен — наш гений! Он, как никто другой, в своих творениях выразил дух моей нации. Но нынешняя молодежь непочтительно обходится с его бессмертными произведениями.

С о с н о в с к и й. Я слышал вариации на тему «А-ля Бетховен».

М ю л л е р (возмущенно) . Какой позор! Я пыталась защитить Бетховена от этих вандалов.

С о с н о в с к и й. Вы не очень-то последовательны, фрау Мюллер. В одной книге вы призываете молодежь не церемониться с традициями. Не склонять головы перед авторитетами и гениями прошлого. Вы утверждаете что «слюнявый гуманизм» мешает молодым немцам приобрести былую уверенность. И в качестве образца для подражания вы описываете баварского фюрера Штрауса. А в другой книге вы взываете к эстетическим чувствам «молодых вандалов», умоляете их склонить голову перед одним из величайших гуманистов. Где же вы искренни?

М ю л л е р. Для меня Штраус и Бетховен — это та высшая гармония воли, действия и духа нации, к вершинам которой должен стремиться каждый немец…