Олег Сосин - Непрерывность

К л е н о в. Ну да, у тебя ж на все один разговор.

М а т в е е в. Ага. Один.

К а т я. Павел Еремеевич, давайте я вам пиджак зашью. Совсем расползся.

М а т в е е в. Видал? И меня мажет. Ну, девки, ну, заразы. На, шей. (Снимает пиджак, отдает его Кате.) Вот тебе и нитки, и иголка. Не думай, у нас быт налажен. Все есть, что надо.

Катя садится на постель Матвеева, шьет.

К л е н о в. Не устал так жить, Еремеич?

М а т в е е в. А как это — так? Я вроде как все живу.

К л е н о в. Все, да не все. На такое самоотречение мало кого хватит. Так не устал?

М а т в е е в. А кто ж его знает? Это как у нас один в лагере говорил: «Пока живешь — устаешь, а как устал — встал». Помер, значит. Ну, а я вроде еще не встал, живой.

К л е н о в. Люблю я тебя, Еремеич. Очень ты мне жить помогаешь.

М а т в е е в. Вот это раз тебе на. С бабой увял, на меня перекинулся?

К л е н о в. Я со Штыгловым знаком.

М а т в е е в. Ага, продал, значит.

К л е н о в. Зачем продал? Мой приятель.

М а т в е е в. Так и продал, как водится. Ну, знаком, и что?

К л е н о в. Ничего. Не понял ради чего?

М а т в е е в. Это, однако, как сказать, мои дела. Но одно все же скажу — человеку, чтобы жить, надо какой-то смысл. Вот это мой смысл и есть. Только это. Ничего у меня не осталось, понимаешь? Только это. А Штыглову своему при случае передай — еще раз где варежку раззявит, в момент порву, у меня это не задержится. За такое дело пасть порвать мне все равно что стакан воды выпить. Понял?

К л е н о в. Понял, Еремеич, понял. Что на пределе ты, не долго еще выдержишь.

М а т в е е в. А это, я уж тебе сказал, мои дела. Рюмина! Зашила?

К а т я. Да.

М а т в е е в. Давай. И пошли. По дороге расскажу, чего спросишь.

К а т я. До свидания, Василий Андреевич. А почему у вас так много седины? Вы же не старый еще.

М а т в е е в. Ты чего у меня сюда напросилась — учиться или что? Седина к технологии не касается. Топай!

К л е н о в. До свидания! Не обижайтесь, Катя, он прав, к технологии это действительно отношения не имеет…

Матвеев и Катя выходят.

Седина к технологии не касается. И одиночество не касается. И усталость. И любовь. Сорок пять дней — как это много, когда речь идет о хлебе, или стали, или угле, или о наших делах. Как это мало, оказывается, когда речь идет просто о двух людях. Лена!..

Появляется Л е н а.

Вот и все, Леночка, финита.

Л е н а. Финита бывает у комедии, а не у практики.

К л е н о в. Да-да, само собой, куда нам до комедий. Тут бы успевать слезы утирать, а то умоешься.

Л е н а. Проще сразу не плакать.

К л е н о в. Легко сказать.

Л е н а. Вообще, если честно… Мне кое-что непонятно… На такой установке… да нигде в мире ничего подобного нет, а ты… развел какие-то самовары да чаи на завалинке, по духу, конечно. Здесь компьютеры…

К л е н о в. Про компьютеры, Леночка, я все понимаю. Когда машины — машины, меня это устраивает, но когда машины — люди, извините!

Л е н а. Но согласись, ведь это объективная необходимость сегодня — мыслить точно и жестко.

К л е н о в. Ну и пожалуйста, кто возражает? Только зачем из этого самого жестокого мышления выстилать постель для всего человечества? Не все же могут спать на досках.

Л е н а. Ты не каламбурь, я серьезно.

К л е н о в. И я серьезно. Как-никак на обозримое время это моя жизнь.

Л е н а. Которую ты до сих пор не смог даже как-то оформить. Почему ты не защищаешься?

К л е н о в. От кого?

Л е н а. Опять ты?

К л е н о в. Ну, сама подумай — что это меняет в моем положении? Бессмыслица! Если сделал, если нужное — при чем тут защита. От кого защищаться-то? Ну ладно, еще можно понять — ребята делают из-за денег, жить всем надо. Так мне и без того платят будь здоров! Время жалко.

Л е н а. Застрял ты где-то, Вася. Я, конечно, имею в виду не науку, а твои жизненные взгляды — какие-то сантименты. Доски не доски, а сегодня жизнь требует жесткости. А ты? Вместо того чтоб вокруг себя одних только железных ребят собрать, с которыми горы ворочать можно, богадельню на установке развел. Отдел по опеке ущербных и двинутых.

К л е н о в. Мы очень быстро бежим, Лена. Так быстро, что у некоторых сердце лопается. Если их время от времени не подвозить, понимаешь, на машину не подсаживать, им не добежать.

Л е н а. А может быть, так и надо? Может, это и есть отбор? Вот и получается — те, кто отстал, не держат тех, кто бежит.

К л е н о в. А зачем же тогда вся эта гонка вообще, Леночка? Не ради же самой гонки! Может, я чего-то не понимаю, но мне всегда казалось, что все это некоторым образом придумано для людей, а?

Л е н а. Бесполезно. Тебя не переубедишь.

К л е н о в. А ты ничего зря не делаешь?

Л е н а. Надеюсь, что нет… Вася, а почему у тебя усы разной длины?

К л е н о в. А я вообще асимметричный. Специалисты считают, что у меня на месте ожидаемых частей всегда неожиданные.

Л е н а. Вот повезло. Все равно как красные кони или… не знаю, не могу придумать, что еще…

К л е н о в.

Л е н а. Что это?

К л е н о в. Ничего… Экс-промт… Завтра ты уедешь.

Л е н а. Сегодня.

К л е н о в. Даже сегодня.

Л е н а. Ночью.

К л е н о в. Так спешишь?

Л е н а. Да. Но сегодня еще есть время. На реку пойдем?

К л е н о в. Пойдем. А куда ты спешишь?

Л е н а. Мне надо кое-что осмыслить. Важное.

К л е н о в. Например?

Л е н а. Например, что узнала про установку. Я здесь работала, я про нее столько в институте проходила, а только теперь, здесь, начала кой-чего понимать.

К л е н о в. И что поняла?

Л е н а. Поняла, что ты очень умный. Страшно умный.

К л е н о в. Вряд ли. Для умного у меня слишком много друзей.

Л е н а. Какая связь?

К л е н о в. Прямая. Умный человек одинок. Жуткая тоска.

Л е н а. Прокол. Не поняла.

К л е н о в. Ум — это способность к анализу. Большой ум — способность к исчерпывающему анализу. А это — прощание. Настоящий анализ — всегда прощание. Исчерпывается предмет. Исчезает интерес. Нет больше тайны. Незачем возвращаться.

Л е н а. Ты думаешь?

К л е н о в. Я знаю. Считается, что этого человека все бросили. Бред собачий! Одиночество в нем самом. Это его ум обрек на одиночество. Потому что анализ — это прощание.

Л е н а. Ужас какой!

К л е н о в. Смотри, скамеечка на том самом месте.

Л е н а. Ты что, ни разу здесь не был за эти три года?

К л е н о в. Без тебя ни разу.

Л е н а. Почему?

К л е н о в. Чтобы не забыть.

Л е н а. И опять прокол. Как это?

К л е н о в. Забываешь то, что всегда на глазах.

Л е н а. Ты и меня поэтому отослал?

К л е н о в. Нет. Ты знаешь, что нет.

Л е н а. Знаю… Скажи, я очень плохая?

К л е н о в. Ты — Лена.

Л е н а. И что?

К л е н о в. Всё. Для меня это всё.

Л е н а. Правда?

К л е н о в. Да. Ты знаешь, что да.