Юрий Клавдиев - Анна

АННА. Ты насрал на Кодекс Отцов. Ты только что, пять минут назад насрал на него, «насрал говном», как говорил тот, кого ты только что убил. Поэтому заткнись и не перебивай меня. Ты говоришь, что Одиночка осквернил твой дом? Это ты его осквернил. Ты пролил кровь человека, с которым ел, на обеденный стол. Ты грохнул его насмерть за пару раз сказанное слово «хер», слово, которое сам повторяешь каждый день, невзирая на положение солнца относительно горизонта? Ты швырнул его через забор, соседским свиньям, а теперь стоишь передо мной и произносишь пафосные речи, словно ты всё ещё играешься в Фенимора Купера со своими друзьями, такими же допившимися до ручки алкашами, как и ты сам? Пошёл в жопу, стрелок. Пошёл в жопу из моего дома, потому что меня тошнит от тебя, и от этой игры в индейцев! И мне насрать на Кодекс ваших Отцов, потому что то, что вы творите здесь изо дня в день, доказывает, что ваши отцы и были теми самыми «детьми с отклонениями»!

Пауза.

ВИТЯ. Аня…

АННА. Прости, Витя.

ВИТЯ. Я не хочу этого.

АННА. Прости.

ВИТЯ. Ложись на лавку.

АННА. Хорошо, Витя.

Анна ложится на лавку. Витя выходит во двор и возвращается с вожжами.

ВИТЯ. Я не хочу этого.

АННА. ( Задирает платье ). Мы оба этого не хотим.

ВИТЯ. ( Бьёт Анну вожжами ). Это неправильно. ( Бьёт Анну ). Многое здесь неправильно. ( Бьёт Анну ). Но мы стали такими, какими стали. ( Бьёт Анну ). И ничего не сделать. ( Бьёт Анну ). Может, мы одни виноваты, может – не только мы. ( Бьёт Анну ). У нас много чего нет. ( Бьёт Анну ). У нас почти ничего нет. ( Бьёт Анну ). Зато у нас есть Кодекс. ( Бьёт Анну ). Теперь у нас есть Кодекс. ( Бьёт Анну ). Лучше так, чем как раньше. ( Бьёт Анну ). Потому что так, как раньше – значит умереть, не оставив даже могильного холмика. ( Бьёт Анну ). Теперь нам многое нельзя. ( Бьёт Анну ). В том числе сквернословить после заката солнца. ( Бьёт Анну ). И бить женщин без вины. ( Бьёт Анну ).

Тишина. Анна тяжело дышит. Витя снимает со стены плеть и выходит во двор. Оттуда через некоторое время раздаются звуки ударов. Анна снимает платье через голову, подходит к стереосистеме, надевает наушники, включает. Со двора возвращается Витя, рубашка у него на спине промокла и красная. Некоторое время он смотрит на Анну, потом уходит в спальню. Утром Анна проснётся раньше и успеет встретить мужчину накрытым столом и порядком в доме. На столе будет лежать та же скатерть, но кровавого пятна на ней не будет – поэтому мужчина сможет забыть то, что было вчера и начать новый день с чистого листа. Как оно всегда и выходит.

АННА. Что у тебя сегодня?

ВИТЯ. Поеду с ребятами. Четверо фермеров собрались в город, им нужна защита.

Витя встаёт, достаёт из комода пояс с револьверами, расстилает газету на столе и чистит оружие.

АННА. Платят?

ВИТЯ. В основном продукты. Вечером от них придут, принесут всё, о чём договорились. Примешь?

АННА. А как же.

ВИТЯ. Ань…

АННА. Не надо.

ВИТЯ. Ань, я не об этом. Я о том, что… тебе плохо здесь?

АННА. Почему ты спросил?

ВИТЯ. Ну… ты как-то пусто живёшь. Я не чувствую, что тебе интересно.

АННА. А тебе?

ВИТЯ. Что мне?

АННА. Тебе – интересно? Живут не для этого, Витя… не для того, чтобы было интересно.

ВИТЯ. А для чего?

АННА. Кто как. Кто-то и для этого, конечно. А кто-то… для того, чтобы сделать что-то полезное.

ВИТЯ. Но я же и делаю. Если я вот не пойду охранять этих фермеров, акимовские их на рогатины поднимут – это же дважды два! Правильно?

АННА. Если ты спрашиваешь, значит, ты сомневаешься. ( Улыбается ). Так?

ВИТЯ. Анна, я хочу тебя вот о чём попросить. Пока меня не будет, может зайти председатель. Он может попросить тебя о чём-нибудь. О какой-нибудь услуге.

АННА. А если уже попросил?

ВИТЯ. Уже? Когда?

АННА. А что ты так беспокоишься, Витя? Ты боишься, что я приму участие в вашей войнушке на равных правах? Как помощник председателя? Или ты боишься, что мне придётся сойтись с тобой на улице, перед вашим кабаком – и ты окажешься менее быстрым? А, Витя?

ВИТЯ. Ты злишься на меня. Это из-за вчерашнего. Я понимаю…

АННА. Ты не понимаешь, Витя. Но это не страшно. Страшно, что ты не понимаешь другого…

ВИТЯ. Чего?

АННА. Это неважно. Тебе не стоит пока об этом думать. Председатель не приходил, Витя. А если он придёт, я знаю, что ему ответить. Я не стану ему помогать. Успокойся. Езжай и постарайся, чтобы фермеры доехали до города все. И сам приезжай – живым. Хорошо?

ВИТЯ. Хорошо. Жди меня, Анна.

АННА. Приезжай живым.

Витя уходит. Анна убирает со стола. Откидывает крышку подпола. Спускается туда и через некоторое время возвращается, неся на руках телевизор. Плотно занавешивает окна. Ставит телевизор на пол, подключает к кабелю, присоединяет к нему антенну из пивных банок. Настраивает. Начинается сериал.

Через некоторое время в дверь стучат. Анна быстро отсоединяет антенну, отрывает кабель, задвигает телевизор в дальний угол, набрасывает на него плед, сверху ставит вазу с засушенными полевыми цветами. Идёт открывать. Возвращается с Председателем.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я не помешал?

АННА. Нет. Всё в порядке. ( Сажает Председателя спиной к стоящему в углу телевизору ). Чаю?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А есть что покрепче?

АННА. Есть. Но я думала, власть до конца рабочего дня не пьёт… ( Достаёт самогон ).

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. У меня день ненормированный. Следовательно, можно. ( Наливает, крутит в руках стакан ). Всё у меня не идёт из головы та стрела, Анна…

АННА. Не думайте. Мысли притягивают неприятные вещи.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Отсутствие мыслей – тоже не самый лучший вариант. Те, кто мало думает, обычно становятся стрелками.

АННА. У меня муж – стрелок, Председатель. Я бы вас попросила…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я в целом, Анна, в целом… как мы до такого дошли, а, Анна? И почему именно до этого?

АННА. Ну, это – не самый худший, как вы говорите, в а р и а н т .

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А вы знаете хуже?

АННА. Знаю. Каменный век. Здоровенная, обмазанная кровью каменная баба напротив сельмага, ночные танцы, каннибализм и внутриродовой инцест. Кровь, содранная кожа и каменные кольца на шее замужних десятилетних девочек. Как в Акимовке.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Значит, у нас – не так плохо?

АННА. У нас плохо. Хоть и лучше, чем в некоторых местах, но всё равно – плохо. Потому что…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вот мы и подошли к главному, Анна. Скажите, почему. Вы ведь учились в институте. Вы – представитель цивилизации, той самой, между прочим, которой здесь так не хватает. Скажите.

АННА. Ой, да хватит вам! Сколько вам лет? 40? 45? С каких пор состоявшемуся мужчине, единственному представителю Закона на пять сотен километров в округе, нужен совет 22-хлетней недоучившейся учительницы русского языка и литературы? Почему? Откуда я знаю? Раньше надо было думать! До того, как по деревне стало невозможно пройти без оружия. До того, как все посходили с ума от самогона, дикой конопли и импортного городского героина! До того, как всем стало насрать на то, что здесь происходит. До смертности, превысившей рождаемость. До знахарей и бабок-шептуний, которые заменили врачей! А потом – и учителей! До того, как появились Стрелки. Вот такое моё мнение. А теперь уже поздно.