Андрей Вейцлер - Пьесы

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Когда я слышу эти слова: «пропускная способность», в лучшем случае в моем мозгу возникает образ мясорубки.

С т р у ж к и н. Одна-две экскурсии. Пятнадцать — двадцать человек.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Но больше музей не вмещает.

С т р у ж к и н. Это сейчас. Но как только мы снесем вот эту стену — между кабинетом и столовой, — в один раз мы можем принять человек пятьдесят…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (не сразу) . Именно небольшая прихожая. Все эти фотографии, репродукции висели еще при отце. Скромный, совсем не обширный кабинет.

С т р у ж к и н (почти строго) . Упрямство в этом вопросе пойдет вам не на пользу.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (опуская голову) . Я понимаю. Может быть, вы правы…

С т р у ж к и н. Знаю, знаю, что вы хотите сказать. И это мы учли особо, как говорят народные заседатели. Один-два раза в месяц экскурсии будете проводить вы. Но это в особых, торжественных случаях. Надо брать курс на крупные коллективы, на массовость. Но это уже мои заботы.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Но иногда ведь бывает больше пользы, когда зайдет молодой человек или девушка, вдвоем или каждый по себе. И поверьте, мне кажется, больше пользы, когда они прикасаются…

С т р у ж к и н. Вы становитесь сентиментальны, Антон Евлампиевич. А жизнь ушла далеко вперед. Вы можете вспомнить, когда мы последний раз собирались за этим столом? Чтобы только все… всей семьей…

Антон Евлампиевич молчит.

В столовую входит М а р и н а.

М а р и н а. Боже мой, действительно скоро вечер.

Н и н а. В нашем возрасте лучше говорить — «еще не вечер».

М а р и н а. Никак не могу привыкнуть к разнице во времени. А еще этот чертов ужин часов до трех затянулся. Федор проспал и не пошел на работу. Боюсь, как бы не было у него неприятностей.

Н и н а. Не будет. Все-таки он твой муж.

М а р и н а. Если бы я была его начальством, он бы точно имел неприятности.

Н и н а. Бедные жертвы светского образа жизни. А меня он всегда так привлекал. Как ставриду электрический свет.

М а р и н а. Так иногда хочется за столом расслабиться, забыть, что за каждое слово нужно отвечать…

Н и н а. А ты как-нибудь расслабься…

М а р и н а (усмехнулась) . Расслаблюсь я уже на пенсии. Кстати, тебе очень идет.

Н и н а. Мечтала в нем сегодня пропить Жорину пенсию. А тут нежданно-негаданно маме исполнилось семьдесят.

В столовую входит Ф е д о р.

Ф е д о р. Видимо, я впал в детство. Зачитываюсь детскими сказками.

М а р и н а. Твоей матери семьдесят.

Ф е д о р. Спокойно! Я ее уже поздравил. И тоже благодаря сказкам, в них мать появляется довольно часто. Вы только послушайте, какая прелестная старая английская сказка. Представьте себе. Одному простому дровосеку фея пообещала исполнить три его любых желания. Пришел он из лесу домой усталый, а на уме только одно — посидеть у горящего камина. Тут же огонь и загорелся. Сидит он, отдыхает, захотелось ему есть, а до обеда еще часа два. «Хорошо бы сейчас жареную колбасу, да потолще». Бац! И перед ним колбаса. Естественно, прибегает жена, откуда да почему! Дровосек ей все рассказал, она рассердилась: «Дурак ты набитый, чтоб колбаса к носу твоему пристала!» Она действительно — хлоп и приросла к носу. (Смеется.)

М а р и н а. Какой-то идиотизм, честное слово!

Н и н а. А мне смешно.

Ф е д о р. Послушайте, что дальше было. «Ничего, — думает дровосек, — у меня же есть в запасе еще одно желание». И тут же он пожелал, чтобы колбаса отскочила от носа.

М а р и н а. Все?

Ф е д о р. Все. А мораль здесь такова. Пусть дровосеку с женой не пришлось ходить в золоте и бархате, зато к ужину у них была вкусная кровяная колбаса.

Н и н а. Федя, но ты же не дровосек. (Смеется.)

М а р и н а. Здесь нет никакой логики. Во-первых, исполнилось четыре желания. Три его и одно жены, когда колбаса приросла к носу…

Ф е д о р. Просто злые желания выполняются сверх плана.

М а р и н а. Пошел бы ты переодеться.

Ф е д о р. Не надо злиться — сказка-то добрая. (Садится в кресло. Надевает наушники.)

Марина внимательно смотрит на него.

Входит В и к а.

В и к а. Товарищи, я прошу вас запретить моей бабушке хулиганить. У человека юбилей, а она второй день не выходит из кухни. Нас три женщины…

М а р и н а. Вот и помогите…

В столовой появляются С т р у ж к и н и А н т о н Е в л а м п и е в и ч.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Я должен сообщить… что Валентин Валентинович считает, что наше торжество имеет смысл перенести на субботу.

М а р и н а (решительно) . Нина, помоги Вике на кухне… Давайте, давайте, девочки. (Выпроваживает женщин в кухню.)

Антон Евлампиевич и Стружкин насторожились. Федор вынул наушники.

Валентин Валентинович, я прошу вас запомнить: если в музее Кадмина вы пока директор, то для его семьи вы просто сосед.

С т р у ж к и н. Мне казалось, что я могу рассчитывать на большее.

М а р и н а. И еще… Соседом вы можете оставаться долго. Но что касается директорства…

С т р у ж к и н. Вы меня пугаете, Марина Дмитриевна?

М а р и н а. Просто с женой академика Кузнецова я каждую субботу играю в теннис. На закрытом корте.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Друзья мои, что вы, право, в такой день…

Звонок в прихожей. Зинаида Ивановна открывает дверь. На пороге К и р и л л Т а р а т у т а с большим букетом цветов.

К и р и л л. Разрешите, многоуважаемая Зинаида Ивановна, в день вашего славного праздника, с самыми искренними словами уважения и душевной благодарности..

З и н а и д а И в а н о в н а. Да что ж ты на живую сирень-то разоряешься. Она небось дороже телятины…

К и р и л л. Что вы! Она расцвела на Цветном бульваре…

С т р у ж к и н. В руках закавказских товарищей.

З и н а и д а И в а н о в н а. Кирюшечка, ты же, наверно, тоже голодный, пойдем, я тебе перекусить дам… (Уходит в кухню.)

Ф е д о р. Почему я не слышу знакомого приказа — переодеваться!

М а р и н а. Мне казалось, что ты хотел поговорить ее мной.

Ф е д о р (не сразу) . Меня вчера назвали «мсье Тесемкин». Я думаю, что за глаза меня так называют и на работе.

М а р и н а (сухо) . Ну и что?

Ф е д о р. Они совершенно точно определили мое социальное положение. И семейное тоже…

М а р и н а. А кто виноват?

Ф е д о р. Только не ты… Ты старалась сделать меня кем-то другим. Может быть, даже самой собой. Но я действительно только Кадмин, а Тесемкиным я стать не могу. И не хочу.

М а р и н а. Что ты привязался к моей фамилии?

Ф е д о р. Иногда у меня такое впечатление, что мы поменялись ролями. Не только фамилиями. У меня прекрасный гардероб заграничных одеяний. Коллекция галстуков. И на службе я просто законодатель и знаток современной моды. Но иногда так хочется снять все эти произведения искусства… Как ярмо.