Андрей Вейцлер - Пьесы

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Неужели ты забыла, Виктория?

В и к а (смотрит на Валерия) . Все о’кей, дедушка…

Ф е д о р. Прекрати этот жаргон улицы Горького.

М а р и н а (мужу) . Ты что, хочешь воспитать кисейную барышню?

С т р у ж к и н. Итак… Поднимем бокалы и сдвинем их разом…

Н и н а. Не надо тостов, Валя. И так все всем ясно… Кто жених, кто Кадмин, кто хоккейный капитан, кто речной, кто я и кто такая она. (Показывает на Марину.)

Ф е д о р. Нина…

Н и н а (пьет) . Неясно только, кто такая Прекрасная Дама. (Сделала движение рукой.) Фьюить!

З и н а и д а И в а н о в н а. Да вы закусывайте, закусывайте…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (сидя) . Хорошо было пить поздним вечером… Когда я был студентом и гостил в одном доме, около Твери… В окно бьется метель, мокрый снег.

М а р и н а. Папа, да вы, оказывается, поэт алкоголя.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Я учился на землемера. Я не знаю… А сейчас меряют землю? Раньше это была популярная профессия.

С т р у ж к и н (подходя к окну) . Какой буран, сплошная белая стена. Бр-р-р…

М а р и н а. А бр-р-р где говорят?

С т р у ж к и н. Бр-р говорят в Брянске.

Н и н а. Выпила рюмку, а кажется, целый бочонок. (Берет гитару, медленно перебирает струны, потом поет мягким, чуть дребезжащим голосом.) «Однозвучно гремит колокольчик, и дорога клубится слегка…»

С т р у ж к и н. Помните, «Живой труп». Поют цыгане, и Протасов говорит: «Это степь, это десятый век… Это не свобода, а воля…»

В и к а. А без доспехов вы худенький.

В а л е р и й. Да какой там худенький! И так все сгонять приходится.

Ф е д о р (уже засунул в уши наушники, вдруг вскакивает) . Послушайте… Вальс… Какое прекрасное исполнение… (Пауза. Догадался, что кроме него никто не слышит, включает транзистор на полную громкость.)

Ч е р н о м о р д и к (восприняв музыку, как приказ) . Марина Дмитриевна, разрешите пригласить на тур вальса…

М а р и н а (чуть кокетливо) . Что может быть приятнее, как танцевать с морячком.

Марина и Черномордик танцуют. Капитан танцует довольно красиво, даже чопорно, по-офицерски.

Н и н а. Ничего я себе кавалера отхватила.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (тихо) . Элегант…

Ф е д о р. Вот ради такого вальса стоит просыпаться каждое утро…

В и к а. А как вы вес сгоняете?

В а л е р и й. «Как, как»… В бане…

В и к а. Ой, мне тоже надо… Джинсы не сходятся.

З и н а и д а И в а н о в н а (стоя за спиной мужа) . Ничего, Антон Евлампиевич, ведь перезимовали.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (внучке) . Ты просто выросла, девочка, из тех джинсов. Их купили, когда тебе исполнилось пятнадцать лет.

Н и н а. Как это красиво звучит — пятнадцать лет.

С т р у ж к и н. «И как вдовец жену меняет, меняли всадники коней…»

М а р и н а (в танце) . Валентин, это неприлично.

С т р у ж к и н. Это не я, это Некрасов…

Кажется, что не только Марина и Черномордик танцуют, но танцуют все, ведь у смотрящих на вальс тоже немного кружится голова и становится легче, и откровеннее мысли, и печальнее слова. Поэтому не сразу слышен звонок в дверь. Сначала робкий, а потом все настойчивее.

З и н а и д а И в а н о в н а. Звонят, кажется… Может, соседи снизу.

Ф е д о р. Не может быть, чтобы Феликс Феодосьевич…

Зинаида Ивановна идет в прихожую, открывает дверь и почти в испуге отступает. В прихожую, а оттуда в столовую входит высокий худой П а р е н ь, в огромном, до пят, тулупе, в заячьей шапке. Он весь буквально облеплен снегом. Под мышкой у него завернутый в рогожку какой-то плоский большой предмет. В руке старинная корзинка типа чемодана с ручкой. Музыка смолкает.

П а р е н ь. Простите, что я… вот так неожиданно. Но дело в том, что я только сегодня приехал из Торжка.

Пауза.

Занавес медленно закрывается.

Почти ничего не изменилось, лишь в столовой появился большой холст. На нем углем набросок портрета девушки в костюме конца девятнадцатого века, сидящей в кресле.

Между первой и второй картиной прошло пять дней. Воскресенье. Утро.

В кабинете А н т о н Е в л а м п и е в и ч, С т р у ж к и н, Ф е д о р. В столовой З и н а и д а И в а н о в н а, М а р и н а и Н и н а.

З и н а и д а И в а н о в н а. Я, когда дверь открыла, обмерла. Думаю — видение, что ли… Тоже в тулупе, шапка лохматая. И говорит, мол, я из Торжка…

Н и н а. Удивительно все это… Парень находит на дне бабушкиного сундука письмо самого Кадмина. Бросает дела, берет отпуск и едет в Москву, чтобы отдать письмо нам…

М а р и н а. А как тебе нравится этот портрет? Эта Прекрасная Дама? Кирилл ведь серьезно считает, что его бабушка и есть та неизвестная…

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (в кабинете, откладывает прочитанную газету, чуть ли не со слезами) . Какая великолепная концовка…

Ф е д о р. Главное — как современно звучит. Разве можно закрыть музей человека, слова которого о звездах напечатаны сегодня в крупнейшей молодежной газете.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч. И какие, какие слова: нет, это спасение! Спасение! (Стружкину.) Как мне благодарить вас за эту публикацию?

С т р у ж к и н (почему-то недовольно) . При чем тут я? Благодарите молодого человека из Торжка.

Ф е д о р (заглядывает в столовую) . Марина, а где этот Кирилл Таратута?

М а р и н а. Утащил Вику смотреть Донской монастырь.

Зинаида Ивановна вносит в кабинет поднос с кофе и устанавливает его на столике около старинного дивана. Марина и Нина остались вдвоем в столовой.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (в кабинете) . Нет, есть что-то в этом парнишке этакое.

С т р у ж к и н. Работает почтальоном, а, как известно, вы питаете к ним слабость. Они же доставляют ваши любимые газеты.

З и н а и д а И в а н о в н а. Работящий парнишка. С Антоном Евлампиевичем вызвался стол починить.

А н т о н Е в л а м п и е в и ч (критически осматривает стол) . Да-с… стол-то у нас на грани…

Ф е д о р. Только что кресло оставил в покое, теперь к столу подбирается…

М а р и н а (в столовой) . А что? Этот почтальон решил навсегда у нас поселиться? Сегодня пятый день.

Н и н а. На добро, душенька, надо отвечать добром. Квартира у нас, как иной человек, без царя в голове. Пусть живут кому не лень.

В прихожую с улицы входят Ч е р н о м о р д и к и В а л е р и й. В руках сына небольшой чемодан.

Ч е р н о м о р д и к (заглядывает в столовую) . Взяли такси, и аллюр два креста.

В а л е р и й (показывает чемодан) . Все его коврижки — остальное на сберкнижке. Вика не приходила?

Н и н а. Несите в мою комнату.

Черномордик и Валерий ушли.

Почему ты не ответила мальчику?

М а р и н а. Ты, наверно, никогда не поймешь, что такое взрослая дочь.

Н и н а. Боишься продешевить? Когда-то ты горько и искренне сказала: не на того поставила.