Семен Злотников - Инцест [=Страсть]

Рэм (очень тихо) . Куда?

Наталья.Я в этом месте проснулась, но я… (Неловко смеется.) Рэм, я, вдруг, подумала: в нашей с вами ситуации самое дурацкое: вам обидно, что я кусаюсь, а я объяснить толком не умею — почему?.. Ну, правда, сама бы еще понимала… (Приближается к нему.) А если скажу, что дело не в вас и не в ком-то еще?.. И что никакой тут идеи и никакого для нас обоих разумного объяснения?.. Так, один ветер, или, хотите — глупость?..

Она к нему приближается.

Вы ведь позвали меня. Я вам нужна? Ну, скажите — нужна? Потому что, Рэм, если нужна… (Снимает с его лица маску, расстегивает на нем рубашку.) Дуреха, подумала: это — прекрасно, в конце-то концов…

Он сопит и мычит, молча и невпопад отмахивается, она смеется, шутливо бьет его по рукам.

Ну-ну, что такое? Да не деритесь, вы, старый мальчишка… Рэм, ну, серьезно, ну, даже обидно… Теперь уже мне смешно, правда… Кажется, сами хотели?

Рэм (отталкивает ее, восстает). Нет…

Наталья.Нет?

Рэм.Ты не должна — нет…

Наталья (смеется). Это еще почему?

Рэм.Не должна…

Наталья.Что такое?

Рэм.Ты — мать…

Наталья.Ну и что?

Рэм.Ты не можешь…

Наталья (смеется, удерживает его). О, Господи, вы упадете!

Рэм (вяло отталкивает ее). Грех…

Наталья (смеется). Серьезно?

Рэм.Мать, мать…

Наталья (изо всех сил поддерживает старика). Ну, в общем… Можно еще добавить, что женщина… актриса, рабочая лошадь… Рэм, стойте, держитесь… Ищу приключения и нахожу… Они меня, кстати, тоже находят … (Переводит дух.)

Рэм (с трудом артикулирует). Я — твоя плоть…

Наталья.Что, простите?

Рэм.Так нехорошо… (Нетвердо отступает, вдруг, медленно валится на пол, поднимается и опять валится, и опять пытается восстать; впрочем, плохо получается, остается на четвереньках.) Не можешь… Грех… Мы не можем… Вот…

Наталья( терпеливо, мягко, ласково). Не буду… Раз просите — вот… Вот, видите, просто стою… Стою, ничего не делаю… Даже не пошевелюсь — замерла… (Медленно, осторожно к нему подступается — как к хищному зверю.) Вот, даже, видите, руки вверху… Не надо меня бояться… А то у нас с вами, как в жизни: я — вас боюсь, вы — меня боитесь… Миленький Рэм, я очень хочу вам помочь… Вы уж как-нибудь намекните, чтобы понятно: что надо делать? Эй, говорите же, эй…

Он тяжело поднимает непослушную голову и тоскливо завывает: «У-у-у…»

(Смеется.) Ну, это как раз мне понятно…

Рэм (на той же ноте). У-у-у…

Наталья (опускается возле него на колени, обнимает его, ласково гладит). Ох, миленький… Ох, я боюсь, я тоже сейчас запою… И тогда, боюсь, нас даже на небе услышат… Ангелов перепугаем… И чего-то еще они скажут?

Рэм (протяжно). Ма-маа!.. Ма-маа!..

Наталья (смеется). Ответа мы вряд ли дождемся, зато будет слышно…

Рэм (мотает смеющейся головой и зовет). Ма-маа!.. Ма-маа!..

Наталья.Мамы нет, мама уехала, мама далеко…

Рэм.Не бросай меня, мама?

Наталья (ласково поглаживает, терпеливо и с нежностью успокаивает). Не брошу…

Рэм.Не надо…

Наталья.Ну, я же сказала: не брошу…

Рэм.Мама…

Наташа.Не брошу… не брошу, не брошу… никогда не брошу…

Рэм.Я тебя искал…

Наталья.Я тоже тебя искала…

Рэм.Мама, ты мне нужна…

Наталья.Хорошо…

Рэм.Мамочка…

Наталья.Да, мой хороший…

Рэм.Мама…

Наконец, они вместе, близко, друг возле друга, крепко обнявшись. Внезапно он отстраняется.

Слышишь?

Наталья.Что, милый?

Рэм.Ребенок…

Наталья.Где?

Рэм.Плачет…

Наталья.Ребенок?

Рэм (жмется к ней). Надрывается — так плачет…

Наталья (тоже к нему прижимается). Тебе показалось…

Рэм.Он плачет…

Наталья.Малыш, мы нашлись… Плохое позади…

Рэм (опять отстраняется, куда-то глядит, к чему-то прислушивается). Он только еще появился — уже так плачет…

Наталья.Ты фантазер…

Рэм.Ему больно — кричит…

Наталья.Все дети кричат…

Рэм.Почему?

Наталья.С криком рождаться — нормально…

Рэм (с силой стискивает ее плечи). Нормально?

Наталья.Миленький, больно…

Рэм.Он так кричит — он как будто предчувствует жизнь…

Наталья (снова пытается ее обнять). Глупенький мой: он кричит, что родился, что жизнь впереди — прекрасная жизнь…

Рэм.Он зовет — она, как оглохла…

Наталья (смотрит туда же, куда и он). Ей больно…

Рэм.Он только является миру… На нем еще пена любви… Еще пуповина не оборвана… Они еще одно целое… Она уже от него отвернулась…

Наталья.Она плачет…

Рэм.Их навсегда разлучают — она отвернулась…

Наталья.Ей очень больно…

Рэм.Его уносят — она не глядит…

Наталья.Она плачет…

Рэм.Она даже не понимает: что уже никогда не возьмет его на руки… не прижмет, не утешит… Никогда ни накормит, ни напоит, не приласкает, не защитит… Не увидит первых его шагов… Не увидит, как падает, как ушибается, плачет от боли… влюбляется, мучается, страдает… гибнет — все-таки выживает… Она никогда не узнает, что он, ее сын, так, по сути, никогда не был счастлив по-настоящему…

Наталья (со слезами его обнимает). Миленький мой…

Рэм (тоже ее обнимает и плачет) . Мама…

Наталья.Что мне делать, любимый?..

Рэм.Не знаю…

Наталья.Боже, скажи, что мне делать?

Рэм.Не знаю…

Свет гаснет

Похоже, светает. Не ясно, откуда, но факт: в бомбоубежище просачивается утренний свет. Рэм, как младенец, свернувшись калачиком, спит на тахте. Из кухни появляется Наталья с подносом в руках, на котором заваренный кофе в стаканах. Она в длинной мужской рубашке до колен и в огромных мужских туфлях. Высоко поднимая ноги, смешно шлепает. Опускает поднос на полосторожно садится на тахту. Вдруг, встает, озирается, похоже, чего-то ищет; наконец подбирает окурок с полу, прикуривает, стоит, с улыбкой глядит на спящего.

Наталья (шепчет). Кофе дымится… Милорд, просыпайтесь…

Он не пошелохнется. Она зовет громче.

Рэм, слышите, эй? Над планетой земля солнышко встает… О чем говорит? Что жизнь продолжается — говорит… Кофе пить на рассвете — такая фантазия, Господи… Ах, не желаете? Вам-то, конечно, не привыкать — я, бедная, помнить забыла про кофе вдвоем на рассвете…