Ханс Янн - Томас Чаттертон

Томас.Конечно, сэр. Ни одна деталь не ускользнула от моего внимания. И на память я не жалуюсь.

Ричард Смит.Что ж, полагаюсь на вас.

Томас.Позвольте сказать еще два словечка, сэр…

Ричард Смит.Говорите, Чаттертон.

Томас.Отставание в латинской грамматике… если я вас правильно понял… легко наверстать. Я мог бы каждый день выкраивать по два-три часа… уверен, мистер Ламберт не будет возражать… чтобы помочь юному господину Смиту готовить домашние задания.

Ричард Смит (неприятно удивлен). Я ценю ваше предложение, Чаттертон. Вы, конечно, говорите сейчас как друг Уильяма; однако я сомневаюсь, что сами вы в достаточной мере понимаете латинский язык. В Колстонской школе его не преподают.

Томас.Кое-какие познания у меня имеются. Я декламирую наизусть Вергилия.

Ричард Смит.Гимназический распорядок допускает такие встречи — в лучшем случае — раз в неделю. Может, вы лишь хотите сказать, что не прочь были бы подружиться и с Питером. Он, конечно, будет вас иногда навещать, вместе с братом… Но пока что — доброй вам ночи.

Томас.Доброй ночи, сэр… Доброй ночи… юный господин Смит.

Питер Смит.Чаттертон… Мой брат делил с вами постель в Колстоне и до сих пор остается вашим другом. Называйте меня Питером… если хотите.

Ричард Смит (он уже открыл дверь). Ты под домашним арестом, мой мальчик, не забывай этого.

(Ричард Смит и Питер быстро уходят).

Томас (долго смотрит на захлопнувшуюся дверь).

Абуриэль (тихо входит, снова сдвинув в сторону стенку с книжными полками). Томас…

Томас (вздрагивает). Ах да, мистер Абуриэль… я забыл про вас. Вы подслушивали за стенкой?

Абуриэль.Я всегда подслушиваю, когда нахожусь поблизости. Это одна из моих должностных обязанностей.

Томас.И что вы скажете о видах на будущее для юного господина Смита?

Абуриэль.Он станет твоим другом — еще одним, наряду с Уильямом и Кэри.

Томас.Я имел в виду его положение в гимназии на Кристмас-стрит.

Абуриэль.Способность испытывать жалость — индивидуальное достижение; жалость не полезна. Чтобы объединить людей в человечество — ради определенных надобностей и целей, — требуется жестокость. Что значит жизнь собаки? На улицах Бристоля ежедневно околевают запряженные в волокуши лошади [7] Грузы в Бристоле перевозили на волокушах, чтобы не повредить канализацию под находящимися в плохом состоянии мостовыми. См. статью Янна «К трагедии Томас Чаттертон» (Hans Henny Jahnn. Werke und Tagebücher, Bd. 7. Hamburg: Hoffmann und Campe, 1974). ; до последнего мига перед смертью их нещадно осыпают побоями. А как ведут себя люди в своем кругу ? Они шагают вперед — от рабства к инквизиции, от инквизиции к войне, от войны к бюрократии, от бюрократии к рабству. Это спираль, которая заканчивается где-то в глубокой бездне, в непроглядном мраке.

Томас.Вы этого не знаете. Вы не юрист.

Абуриэль.Только не обманывайся относительно происхождения твоей симпатии! Твой хрупкий мятущийся дух надеется обрести покой рядом с простодушными.

Томас.Это звучит как упрек.

Абуриэль.Но ведь тебе не свойственна верность.

Томас.Ваши слова отдают горечью.

Абуриэль.Давай поговорим о Бристоле. То, что произошло и произойдет с тобой, с Кэри, с Уильямом и Питером Смитами, — не более чем туманная дымка над землей. Каждый человек преувеличивает собственную значимость, поскольку забывает, что ему не известно, откуда он пришел. Бристоль же очень давно является местом, наполненным человеческой гнилью. Он тянется ввысь почти сотней церквей, лесом корабельных мачт, а в глубине лежат люди прошлых эпох, одновременно молодые и старые, которых никто не знает, хотя мог бы знать, потому что они были точно такими же, как те, что живут сегодня. Нигде нельзя откопать ту прежнюю плоть: даже могилы давно сравнялись с землей, а кости рассеялись. Разве что в церквях сохранились надгробия, какой-нибудь скульптурный портрет, эпитафия на стене, вырезанная на мраморе хвалебная речь… Только написанное, этот слабый экстракт вялотекущей действительности, дает иногда узкую полосу вспыхивающего бытия. Посмотри на карту Бристоля с ее кадастровыми границами, номерами земельных участков, названиями улиц и кварталов: на эту паутину из впечатляющих слов, относящихся к жителям погребенного города! (Он берет с полки фолиант.) Вот, главная поэма этого сообщества: украшенный гербами и закорючками документ о последних жилищах, которые город дал обреченным на истлевание. Земляная и каменная книга кладбища Святого Иоанна. Список погребений. Находящихся в каменных склепах, земляных норах, в капеллах и сводчатых подвалах… Существуют бедные и богатые. Существуют дух, гений и миловидность плоти. Существуют неудавшиеся жизни, отупение, незавершенное, калеки, невозмутимые дураки и похотливые честолюбцы. Земля заглатывает их всех, без разбора. Но они вновь и вновь оказываются здесь. В нас и рядом с нами.

Томас.Я тоже был здесь с незапамятных пор? Вы так думаете, Абуриэль?

Абуриэль (рассматривает книгу). За какой же она год? 1464/65/66… Записи кончаются 1479-м. Это наше время, Томас, не так ли? Время, в которое нам хотелось бы жить.

Томас.Как попала сюда эта книга?

Абуриэль.Дом стоит уже несколько веков. Тогда здесь тоже жил некий Ламберт. Он был нотариусом. Мастером на фабрике под названием Кладбище Святого Иоанна. Он умер. А книга осталась. (Листает фолиант.) Мы ведь искали могилу, земляную дыру под слоем дерна…

Томас.Не припомню, чтобы мы что-то такое искали.

Абуриэль.Ну как же, как же — только чья это могила?

Томас.Могила пивовара. Скажем так: моего недавнего посетителя.

Абуриэль (показывает пальцем на одно место в книге). Вот здесь читай! Читай вслух!

Томас.…сим подтверждает поступление тела мистера Ричарда Смити. Гроб, колокольный звон и могила возле южной стены оплачены, в третью седмицу после Пятидесятницы…

Абуриэль (закрывает книгу). Год 1472-й.

Томас.Дайте мне книгу!

Абуриэль.Умерь свой пыл! Она остается в регистратуре, ты сможешь ее посмотреть в любое время.

Томас.Дайте мне поискать еще одну запись, пожалуйста!

Абуриэль.И о чьем погребении ты хотел бы узнать?

Томас.Питера… Питера Смити.

Абуриэль.Его имя вряд ли отыщется в этой книге. Или ты хочешь, чтобы он умер молодым?