Бернард Шоу - Полное собрание пьес в шести томах. Том 1

Чюбы сгладить смысл сатиры Шоу, парализовать силу его насмешек, буржуазные критики стали говорить, что он просто фигляр, шут, чю не следует серьезно воспринимать то, что он пишет. 9 9 ' I'ric Bentley. Bernard Shaw. 2nd ed., N. Y., 1957, p. 187. Иначе относился к Шоу В. И. Ленин. Однажды при нем кто-то заметил: «Шоу — это клоун!» Присутствовавший при этом английский журналист Артур Рансом рассказывает: «Ленин сердито отрезал: ,,Он, может быть, и клоун в буржуазном государстве, но в революции его не приняли бы за клоуна 44». 10 10 Артур Рансом. Великий вождь.—В кн.: Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 5. М., 1970, с. 206.

Не следует забывать, что Шоу начал свою деятельность в условиях господства лживой, крайне чопорной буржуазной морали, запрещавшей касаться темных сторон жизни. Английская буржуазия создала крепкий заслон против правды. Писатель, который в такой обстановке пытался критиковать существующие порядки, оказывался в трудном цопожении. Как раз тогда консервативная английская критика заста-иила умолкнуть великого реалиста Томаса Харди, встретив в штыки его романы «Тэсс из рода д’Эрбервилей» (1891) и «Джуд незаметный» (1895). Другой выдающийся писатель, Сэмюэл Батлер, написав роман «Путь всякой плоти», не посмел опубликовать его, и роман увидел свет только после смерти писателя, в 1903 году. Шоу сказал о себе однажды: «Марк Твен и я находимся в одинаковом положении. Мы должны высказывать свои мнения так, чтобы люди, которые иначе повесили бы нас, думали, будто мы шутим». 11 11 A. Henderson. George Bernard Shaw, a man of the century. N. Y., 1956, p. 831. С течением времени необходимость в маскировке отпала, но Шоу сохранил верность своей манере, потому что читатели и театральная публика уже привыкли к ней и ждали ее. Ко дело не только в этом. Шоу сохранял верность своей манере еще и потому, что она позволяла ему с наибольшей остротой ставить важные вопросы, выдвигаемые жизнью. Победив старые предрассудки или, во всяком случае, сказав о них правду, Шоу постоянно сталкивался со все новыми пороками общества. Мир не уставал провоцировать его остроумие. Парадоксам Шоу суждена еще долгая жизнь, ибо многое из того, что он осмеивал, очень живуче. Как он сказал устами Кигана в «Другом острове Джона Булля», «каждая шутка оборачивается истиной в лоне вечности».

Юмор — часть идеи; идея у Шоу — не философская абстракция, а мысль, облеченная в шутливую, а подчас в шутливо-фантастическую форму. В таком сочетании и предстает она перед нами.

ИРЛАНДЕЦ

26 июля 1856 года в главном городе Ирландии Дублине в неприглядном доме из желтого кирпича появился на свет Джордж Бернард Шоу.2

В свойственной ему иронической манере он впоследствии так писал о своем происхождении: «Я типичный ирландец; моя семья происходит из Хэмпшира в Англии, а мой самый древний предок, поселившийся в Ирландии в 1689 году, был по рождению шотландцем».

MMi»чс творя, предки Шоу вступили на землю Ирландии после того,

• с I рана была завоевана англичанами во второй половине XVII века. Ир мпдсц Шоу скорее всего выдумал свое шотландское происхождение, для того чтобы создать себе юмористическую генеалогию:

• Мой род восходит к Шейгу, третьему сыну шекспировского Макдуфа. ОI иода мой драматургический талант». 12 12 A Henderson, 1956, р. 3.

<>к-ц писателя Джордж Карр Шоу происходил из почтенной буржу-шной семьи; среди его родни были банкиры, чиновники и всякого рола дельцы. Но Джорджу Карру не повезло: принадлежа к обед-ми» шей ветви семьи, он служил сначала в суде, затем завел само-1М>и1сльное дело по торговле зерном, но не преуспел в нем. Джорджу Карру Шоу было уже за сорок, когда он женился на Люта дс Элизабет Герли, которая была вдвое моложе его. Молодая миссис Шоу родила двух дочек и сына Джорджа Бернарда.

Дом Шоу не был уютным семейным очагом. Отец был занят делами, мать увлекалась музыкой. Детьми занимались няньки и слуги, южс не слишком заботливые. Благодаря свободе, которой Шоу поль-юпался с детства, он, по его собственным словам, «стал вольнодумцем, еще не научившись думать». Первые уроки грамоты Шоу получил от гувернантки, затем его образованием занялся дядя-свя-шенник, а в десять лет он поступил в школу.

Юный ум Шоу формировало чтение. Читать он научился лет пяти-шссги, но детских книг не любил. Одной из самых первых его книг было аллегорическое нравоучительное сочинение писателя-пуританина XVII века Джона Беньяна «Путь паломника», которое он без конца перечитывал. В произведениях Шоу можно найти очень много явных и особенно скрытых цитат из Беньяна. «Если я теперь пишу, не за-богясь о стиле, то этим я обязан тому, что с детства напитался Библией, «Путем паломника» Беньяна и Шекспиром в иллюстрированном издании Касселя», — писал Шоу.

Лег двенадцати, когда Шоу, по его словам, стал «искушенным циником», он прочитал всего Диккенса, который произвел на него огромное впечатление. Из поэтов Шоу больше всего любил Шелли. Университетского образования будущий писатель не получил. Материальное положение семьи становилось все хуже, и было решено, чю Бернард должен начать зарабатывать. Когда ему исполнилось нишадцать лет, его устроили клерком в контору по продаже недвижимости. Юноша Шоу узнал беспросветную фермерскую нужду: ему пришлось собирать ренту с арендаторов земельных участков. То, чего Шоу насмотрелся в это время, запомнилось ему надолго. Отголоски них впечатлений звучат в его первой пьесе — «Дома вдовца» и особенно в «Другом острове Джона Булля».

Так закончилась ранняя пора жизни Бернарда Шоу.

Чем же Шоу обязан Ирландии и родному городу Дублину? Отношение Шоу к Ирландии было сложным. Любя свою страну, он совершенно не разделял иллюзий ирландских националистов, склонных романтизировать и несчастья страны, и мечты об ее освобождении. Свое отрицательное отношение к романтической мечтательности, столь свойственной ирландцам, Шоу выразил словами одного из героев пьесы «Другой остров Джона Булля», ирландца Дойла: «...И грезы, грезы! Сжигающие сердце, ничем не утолимые грезы, грезы! Самый грубый скотский разврат, какому предается англичанин, не может сделать его таким ничтожеством, каким делают нас эти грезы. Воображение ирландца никогда не оставляет его в покое, никогда не рождает в нем решимости, никогда его не утоляет, но убивает в нем всякую способность смотреть в лицо действительности, приладиться к ней, подчинить ее, завоевать; он может только издеваться над теми, кто на это способен... Он не способен мыслить. Он не способен и работать. Он ни к чему не способен — только грезить, грезить; а это такая мука, которую невозможно вынести без виски».

Это, конечно, преувеличение, но преувеличение, в котором велика доля истины. Шоу ополчился против того, что можно назвать ирландской «обломовщиной». Ему, с его трезвым умом и жаждой практического действия, были чужды романтические мечтания его соотечественников, культивировавших любовь к патриархальной старине и предававшихся мечтам, когда надо было действовать — не во имя отжившей старины, а за новую Ирландию, свободную от всех пороков старой. Ирландские буржуазные националисты добивались не только политической независимости, но и возврата к прерванным традициям отечественной культуры. Их идеал, как и у других буржуазных романтиков, был в прошлом. В отличие от них, Шоу видел единственно верный путь для Ирландии в социальном прогрессе, а не в возврате к старине. Не разделял он и реакционных идей об обособлении ирландской культуры от английской, да и от всей европейской цивилизации. Шоу был свободен от националистических предрассудков своих соотечественников, которых ненависть к английскому гнету сделала врагами всего английского вообще.