Станислав Белковский - Зюльт

Толь.

ТОЛЬ. Вот что они пишут, значит. При попытке бегства из Звенигородского СИЗО застрелен 25-летний Антон Хлебородов, лаборант Института биохимии имени Баха. Хлебородов, считавшийся активистом запрещенной Национал-большевистской партии, был задержан десять дней назад по обвинению в организации теракта. Теракт произошел 25 марта в здании Академии рыночной экономики, во время торжественного собрания, посвященного Дню русского либерализма. В собрании участвовали премьер-министр, руководитель администрации президента и многие другие представители правящей элиты России. Хлебородов, пробравшись в здание Академии незадолго до начала мероприятия, написал специальной невидимой, так называемой всплывающей красной краской на стене нецензурную надпись. Надпись проявилась сразу после выступления премьер-министра, после чего торжественное собрание было со скандалом прервано. В первые же дни в следственном изоляторе нацбол дал признательные показания. Он заявил следствию, что действовал в одиночку и исключительно по своей инициативе. Боярский районный суд Москвы по ходатайству следствия арестовал его на месяц. Что побудило Хлебородова к побегу – пока неясно. По факту гибели заключенного возбуждено уголовное дело. Начальник СИЗО полковник Драгоноженко заявил, что в действиях охраны изолятора нет состава преступления, так как она действовала по закону и не превысила пределов разумной самообороны. В свою очередь, мать нацбола Галина Хлебородова заявила, что руководство СИЗО отказывается выдавать ей тело сына, ссылаясь на некие особые обстоятельства.

Смотрит поверх в зал.

Особые обстоятельства. И правда, зачем ему было бежать?! В изоляторе ему было б лучше, чем на свободе. Сытнее, по крайней мере.

Постепенно удаляется.

Кочубей, Пол Морфин.

МОРФИН. Неужели вы завизируете текст в таком выгляде?

КОЧУБЕЙ. В таком чем?

МАРИЯ. Нет такого слова?

КОЧУБЕЙ. В таком виде. По-русски – в таком виде.

МОРФИН. О, вероятно, я с польским спутал. Спасибо.

КОЧУБЕЙ. Да, я визирую все как есть.

МОРФИН. Нашим читателям будет очень интересно. Это настоящая сенсация. Но за вами еще одна задолженность.

Вы помните?

КОЧУБЕЙ. Какая из них?

МОРФИН. Почему из них?

КОЧУБЕЙ. У меня много всяких задолженностей. Какая из них?

МОРФИН. Вы обещали мне какую-то веселую историю из времени, когда вы были премьер-министром. Веселую.

КОЧУБЕЙ. Да, обещал. Вспомнил. Я сказал вам, что у нас вообще тогда было очень весело. Веселая жизнь.

МОРФИН. Да. Да. Веселая жизнь.

КОЧУБЕЙ. Вот такая, например, история. Как-то осенью Ельцин захотел, наконец, уволить меня. И поставить премьером генерала Кучеватова, своего старого друга. Собутыльника еще по Свердловску. Этот Кучеватов был когда-то начальником Свердловского КГБ. А потом стал при Ельцине секретарем Совета безопасности. Знаете, есть такая должность?

МОРФИН. Я изучал русские должности прежде, чем прибраться в Москву. Как второе имя этого человека – Кочеватов?

КОЧУБЕЙ. Кучеватов. Второе – у. Как удар. Или угроза. Ульяновск. Участие. Усердие. Урфин Джюс. Уродонал Шатилена.

МОРФИН. Что вы сейчас перечисляете? Это были члены правительства? Советники Ельцина?

КОЧУБЕЙ. Я? Ничего. Ничего. Не обращайте внимания. Кучеватов очень хотел стать премьером. И нам сообщили, что указ уже готов. Парламент ждет. С замиранием сердца ждет, когда уберут ненавистного Кочубея и отправят к ним социального близкого генерала Кучеватова.

МОРФИН. Это действительно веселая история?

КОЧУБЕЙ. Потерпите немного. Весело еще будет. Сейчас будет весело. Тогда к Боре Толю привели молодого артиста. Пародиста. Понимаете, что такое пародист?

МОРФИН. Не совсем. Это имитатор?

КОЧУБЕЙ. Можно и так сказать. Умеет хорошо говорить чужими голосами и вообще изображать других. Его звали Максим Галкин. Молодой парень. Тогда был. Очень хотел пробиться. Мы ему помогли.

МОРФИН. Максим Галкин – это, кажется, известный теперь артист, да? Мне говорили, что он муж Аллы Пугачевой. Певицы. Вы это знаете?

КОЧУБЕЙ. Муж Пугачевой? Вряд ли. Он ей во внуки годится. Хотя, может, и муж.

МОРФИН. После того, как Лиз Тейлор вышла замуж за водителя грузовика, ничего удивительного.

КОЧУБЕЙ. Лиз Тейлор? Я встречался с ней недавно в Америке. В Лос-Анджелесе. Мы выпили по дайкири. Даже по два дайкири. Два двойных дайкири! Очень приятная женщина. Немолодая, но обаятельная.

МОРФИН. Страшная старуха, по-моему. Алкоголичка. Нимфоманка. Так что же мистер Галкин?

КОЧУБЕЙ. Он записал несколько разговоров голосом этого Кучеватова. Абсолютно точно его голосом, не отличить.

МОРФИН. Простите, записал на пленку?

КОЧУБЕЙ. Да, записал на пленку. Там Кучеватов издевался над Ельциным. Говорил, что президент совсем спился. Выжил из ума. Что пора уже устраивать досрочные выборы. И они, генералы-патриоты, их устроят.

МОРФИН. Учинят досрочные выборы?

КОЧУБЕЙ. Да. Именно что учинят. У нас был своей человек в охране Ельцина. Мы платили ему пять тысяч долларов в месяц.

МОРФИН. Официально платили охраннику Ельцина?

КОЧУБЕЙ. Боже упаси. В конверте передавали. И он был не охранник, а замначальника службы безопасности по аналитической работе. Большой аналитик был. Сейчас пять тысяч – это ничто. Цена хорошего ужина. А тогда были – огромные деньги.

Пауза.

По крайней мере, солидные деньги.

МОРФИН. Вы видите, для Америки пять тысяч долларов в месяц – это и сегодня немаленькие деньги. Уверяю вас, господин премьер.

КОЧУБЕЙ. Спасибо за комплимент. Наш человек в охране передал Ельцину эти записи. Эти пленки передал. Ельцин был в бешенстве. Он в тот же день уволил Кучеватова и поклялся, что не пустит его ни на одну государственную должность. Наше правительство устояло.

Отзвук аплодисментов.

МОРФИН. Вы хотите, чтобы это появилось в «Вашингтон пост»?

КОЧУБЕЙ. Меня все равно уволили. Но позже, через два месяца. Если вам кажется, что это история веселая, вы можете ее опубликовать. Если она невеселая – я найду для вас другую.

МОРФИН. Эта история не очень веселая в американском смысле, господин КОЧУБЕЙ. Но читателей моей газеты она заинтересует. Очень заинтересует. Я хочу ее публиковать.

КОЧУБЕЙ. Публикуйте, Пол. Скоро увидимся.

МОРФИН. Вы хотите читать ее перед публикацией?

Пауза.

Мы прощаемся?

КОЧУБЕЙ. Да, нынче прощаемся. Очень сосет под ложечкой. Мне нужно срочно отдохнуть. Врачи грозят мне инсультом. Мой врач профессор Берешит. Слышали такого?

МОРФИН. Я слышал это имя. Он должен быть знаменитый доктор в Москве. Так вам прислать текст последнего фрагмента?

КОЧУБЕЙ. Не надо. Я не хочу исправлять последний фрагмент. Просто напишите все, что я вам сказал. И не пишите того, чего я не говорил. Очень просто.