Станислав Белковский - Зюльт

КОЧУБЕЙ. Лоренцо? Действительно Лоренцо?

ТОЛЬ. Да. Бывший оперный дирижер. Потом женился на Софии Лорен. И умер от разрыва аорты. Но остров успел переименовать в честь жены. Ты запомнил Софию Лорен?

КОЧУБЕЙ. Нет. Я не запомнил Софию Лорен. Кто она?

ТОЛЬ. Когда мы с тобой служили в правительстве, она приезжала на кинофестиваль. На наш, московский фестиваль. Она была председатель жюри. Мы ужинали с ней в испанском ресторане. В гостинице «Москва». Неужели ты не помнишь?

КОЧУБЕЙ. Да, кажется, помню. Она жива еще?

ТОЛЬ. Муж ее скончался от разрыва аорты. А она жива.

КОЧУБЕЙ. И она живет там же, на этом острове?

Хворост.

ТОЛЬ. Какой-то странный вопрос ты задаешь, Игорь. Она продает остров. Верней, ее сыновья продают. И если мы покупаем – то есть, если ты покупаешь – то никакой Софии Лорен там не будет. Ее, в сущности, и сейчас там нет. Она живет где-то совсем в другом месте.

КОЧУБЕЙ. Почему? Ей разве не нравится адриатический остров? А если ей не нравится, почему там должен жить я?

ТОЛЬ. Ты не должен. Ты ничего не должен, Игорь. Елки-палки. Я же говорю тебе. Прекрасный остров. Пятизвездочный отель. Легко переоборудуется в семейный дом. Толстые стены красного камня. Кругом кондиционеры. Винные погреба. Пляж шестьсот метров. Парк три гектара. Гольф-поле на полторы лунки. И всего полтинник! Всего. Из твоей доли – из твоей доли у нас – мы заплатим хоть завтра. Ты переедешь туда и забудешь эти сумерки. Отдохнешь как следует. Придешь в себя. Станешь человеком.

КОЧУБЕЙ. Кем?

ТОЛЬ. Это главное, что я собирался тебе сказать. Если ты согласен, я завтра же даю команду на оформление. Через две недели…

КОЧУБЕЙ. Когда?

ТОЛЬ. Ну ладно, через пять недель у тебя будет свой остров в Адриатике. Гражданство черногорское делается за семь секунд. Я проверял. Ты даже не представляешь, какой там климат! Не зря София Лорен в свои семьдесят выглядит на пятьдесят.

КОЧУБЕЙ. Ты думаешь, так просто можно купить?

ТОЛЬ. Проще некуда. Нужно только твое согласие. У тебя на наших общих офшорах скопилось триста восемьдесят. Остров стоит всего пятьдесят. Твоя отмашка – и все. Пять недель. И никакого Святого Плотника.

КОЧУБЕЙ. А там есть хорошая спальня?

ТОЛЬ. Где?

КОЧУБЕЙ. На острове. Ты же рассказывал мне про остров!..

ТОЛЬ. О, Господи… То есть я хотел сказать совсем наоборот. Там есть лучшая спальня Адриатики. Спальня самой Софии Лорен. Белая кровать под пальмовым балдахином. Я видел на фотографиях. В каталоге адриатических отелей. Сам видел. Еще прошлой весной. Когда мы с женой собирались. Но…

КОЧУБЕЙ. Если бы здесь был Гоц, он рассказал бы, как Лоренцо трахал жену под пальмовым балдахином. Это, должно быть, очень красиво, правда?

ТОЛЬ. Я попросил Гоца подождать. Он кокетничает с твоей домработницей.

Негромкий смех невидимого существа.

КОЧУБЕЙ. Я мог бы поехать на Адриатику. Тут ты прав.

Но сначала мне нужно закончить мое главное дело.

ТОЛЬ. Какое главное дело?

КОЧУБЕЙ. Покаяние.

Пауза.

Разве я тебе не говорил?

ТОЛЬ. В каком смысле покаяние?

КОЧУБЕЙ. В том самом. Я должен довести это до конца.

Я начал, но до конца далеко. Я должен покаяться.

ТОЛЬ. За что ты должен покаяться, извини?

КОЧУБЕЙ. За кого. Не за что. За кого. За нас за всех.

ТОЛЬ. Знаешь, я не хочу вдаваться в подробности. Всей этой несусветной фигни вдаваться не хочу. Я только обязан сказать тебе, как друг и соратник многолетний, что покаяние – самое гнилое слово, какое только бывает. Ты можешь вспомнить, откуда оно появилось?

КОЧУБЕЙ. Не могу. Уже не могу. Как будто ниоткуда появилось.

ТОЛЬ. Откуда, откуда! От грузинского режиссера. Году в восемьдесят шестом. Или седьмом. Хрен его разберет. Самые сытые люди, которые сидели в особняках на берегу Куры. Сначала подарили нам Сталина, а потом пили вино немереными бочками в особняках. Они навязали нам это чертово покаяние. И все начали вопить: покаяние, покаяние!.. Так и развалили страну, черти. С покаянием с этим все и развалили.

КОЧУБЕЙ. А разве это не мы страну развалили?

ТОЛЬ. Нет. С чего ты взял, что мы?

КОЧУБЕЙ. Мне так показалось.

ТОЛЬ. Тебе ничего не должно казаться, Игорь. У тебя есть фактура. Все как было на самом деле. Мы сделали эту страну. С нуля. Из руин. Голод, гражданская война – помнишь? Мы все предотвратили. А потом построили страну. Нам никто и спасибо не сказал, а мы построили.

Повышая интонацию.

Но мы и не ждем никакого спасибо. Мы работали не за спасибо. Мы…

КОЧУБЕЙ. Толенька, я так люблю слушать тебя. Особенном в этом пиджаке. Он молодит тебя лет на восемь. Честное слово. Именно эта кокосовая клетка. Очень молодит.

ТОЛЬ. Это шотландский пиджак. Из чистого овечьего вымени. Нового урожая.

Смотрят в разные стороны.

Вот, ты знаешь, Игорь. Я вчера проезжал мимо консерватории. И что я увидел? Четыре «Майбаха» и два «Бентли». Ты можешь себе представить? Там вчера нищие старухи толпились. Меняли лишний билетик на пачку гречки. А сегодня – четыре «Майбаха» и два «Бентли». И туча охраны. С рациями. В ушах. Первый, первый, я прикрою.

Вздох.

Вот какую страну мы построили!

КОЧУБЕЙ. И там не было ни одного «Роллс-Ройса»?

ТОЛЬ. Чего?

КОЧУБЕЙ. Ни одного «Роллс-Ройса». Это мой любимый дизайн. Я очень люблю «Роллс-Ройс Фантом». С квадратной мордой. Маленькими круглыми глазками. И дверьми, которые открываются наоборот. От конца к началу. А не от начала – к концу. Больше я любил только хурму из сада отца. Сорок лет назад. Ташкент. Или больше.

ТОЛЬ. Ты пытаешься шутить, Игорь?

КОЧУБЕЙ. Нет. Уже не пытаюсь. Я делаю покаяние. Я хочу его сделать.

ТОЛЬ. Прекращай этот бардак. У меня не так много времени. Пусть Маша позвонит мне сегодня, и мы срочно займемся Адриатикой.

КОЧУБЕЙ. Ты сердишься на меня, Боренька?

ТОЛЬ. Я не могу на тебя сердиться. Не имею права. Ты всех нас привел к власти. Всех сделал людьми, в конце концов. Но я больше не могу сдерживать эту ситуацию. Меня уже все спрашивают. Меня президент спрашивает: а что, Корпорация вечной жизни финансирует эти Кочубеевы эстакады?

КОЧУБЕЙ. Что финансирует?

ТОЛЬ. Эстакады. Я что-то не так сказал?

КОЧУБЕЙ. Я вроде никаких эстакад не строил. Надо посмотреть в словаре. Зачем мне эстакады?

ТОЛЬ. Я могу в чем-то ошибаться, но слова президента я всегда передаю точно. Ты знаешь. Я не какой-нибудь легкомысленный аспирант.

КОЧУБЕЙ. Аспирант Школы Тициана.

ТОЛЬ. Кого? О ком ты сейчас сказал?

КОЧУБЕЙ. Если ты не очень сердишься на меня, то послушай. Я тут дал интервью немцам. «Зюддойче Цайтунг». Нет. По-другому. Да. Точно. «Зюддойче Цайтунг». Я сказал им, что вся твоя приватизация была коррупционная. Вот так и сказал. Что раздали собственность своим людям бесплатно. А толку потом – ноль.