Эдвард Радзинский - Пьесы

Нептун (просыпаясь. А мюзикл опять скоро будет?

Он.Тсс, Нептуша! (Ей) Мы увлеченно говорили с ним, как всегда, про умные вещи: про греческих поэтов Антипатра Сидонского и еще Антипатра Фессалонинского, про тайного советника Гете и его друга Эккермана… Гете мысль скажет, а Эккерман ее раз — и запишет… про медика Ганса Селье и биолога Дельгадо, склонного к излишней сенсационности, и про композиторов — Вивальди, Иоганна Себастьяна Баха, Николая Римского-Корсакова, его друга Модеста Мусоргского, а также про сонату си-бемоль мажор, опус 22324… Да, мне казалось, что я в жабо и держу цилиндр на отлете… Такие у нас всегда были с ним интеллигентные беседы…

Нептун.А у меня — то же… Как встречусь с Цыбулькиным — знаешь, который бармен-то, — всегда что-нибудь ценное от него услышишь… Цыбулькин все ценные мысли на бумажку записывал — и в коробку из-под зефира их складывал, хранил. Иногда такую мысль из «зефира» скажет — закачаешься. Идем мы втроем: я, шофер первого класса Ромашко и Цыбулькин, а Цыбулькин вдруг останавливается и спрашивает: «Скажи, а правда, Черчилль пил?» Ну что, кажется, ему до Черчилля — ан нет, интересуется. А какие истории про любовь у него в «зефире» лежат! Например: в давние времена жила-была девушка небывалой красоты, и полюбила она простого парня по имени Петр. Но злой хан воспрепятствовал. Тогда девушка взошла на высокую гору и с криком: «Ай, Петря!», что по-древнетатарски значит «Где ж ты, Петя, приходи быстрее», бросилась со скалы. С тех пор эта гора называется «Ай-Петри».

Он.Подремли, Нептуша. (Ей) Итак, мы разговаривали с профессором Григулисом, пили чай. Я смотрел на его жену, пребывавшую в восторге после греческих стихов то ли Антипатра Фессалонинского, то ли Антипатра Сидонского… и думал, как замечательно: сидят два любящих интеллигентных человека… и при этом совсем не похожи на боксеров, готовых лупить друг дружку без передышки сто раундов подряд… И тут я естественно подумал…

Она ( насмешливо). Обо мне! Ты ведь меня любил!

Он.Да! И поэтому — дикая, бредовая, комическая мысль вдруг пришла ко мне! А если вдруг какой-нибудь пьяный по ошибке забредет в наш дом, перепутает дверь и постучит, а она доверчиво откроет, потому что подумает, что это я… И я в ужасе вскочил посреди беседы о тайном советнике Гете и его лучшем друге Николае Римском-Корсакове… (Ей). Ау!.. Я вернулся посреди ночи.

Она поворачивается и обнимает Его.

Почему ты не спишь?

Она.Я ждала одного человека…

Он.Может быть, того самого человека, которого ты оскорбила?

Она.Да, я ждала того самого человека… Не ешь стоя…

Он.А сначала что ты делала?

Она.Сначала я плакала.

Он.А потом?

Она.Потом я жалела себя. Я очень долго жалела себя. А уж потом начала ждать тебя и бояться.

Стук часов. Время. Удары грома.

Боже, какая гроза! (Шепотом) Как хорошо, что ты успел…

Он.Ты плачешь?

Она.Я представила сейчас, как ты попал в этот ливень… И мне стало жутко.

Он.Ты — моя женщина. Я сейчас ясно понял: во всем мире у меня есть одна моя женщина.

Она.Я мучаю тебя… Я знаю… Я совсем измучила тебя… Я не виновата… Я не знаю, почему так… Ну и ты тоже дурак…

Он.Я дурак… Я, конечно, дурак. Я люблю тебя.

Она.Я тоже люблю тебя. Почему ты перестал говорить мне, как ты меня любишь?

Он.Нуты ведь знаешь это…

Она.А ты говори… все равно говори. Удивительно, как все трогательно у тебя получается, какой прелестный рассказ. Немного, правда, сентиментальный, но в главном… ты прекрасен. «Ты меня любил, а я все портила…»

Она усмехнулась и вздохнула.

Он.Этот вздох, кажется, всегда означал: «Если бы ты хоть что-нибудь и когда-нибудь понимал!»

Она.Да, милый, кто же виноват… что ты иногда — дурак!

Он.Обычно в этом случае ты… добавляла «глупый и бесчувственный дурак»…

Она.А я права. Ты действительно ничего не понял. До такой степени! Как ты отвратительно рассказал… про ту ночь. Неужели ты мог подумать, что я могла опоздать к тебе тогда… когда ты звонил с вокзала. Я пришла за полчаса… и ты кстати тоже… И когда я тебя увидела у метро, мне стало страшно… мне вдруг показалось, что я тебя вовсе не люблю! Представляешь, ты стоял замерзший, ждал меня, а я глядела на тебя, и мне казалось, что так, как я хотела бы, я тебя не люблю. И мне стало страшно. И я ушла… А потом я ходила по улицам и мучилась, что я тебя обманула… Ты ведь был совсем не виноват в том, что на меня это накатило. И я от раскаяния, от жалости к тебе… от этой почти материнской жалости — все и случилось в ту ночь. А потом я тебя полюбила… Как я тебя потом полюбила! И наступило то, что ты называешь «раем»… И вот в том раю был один вечер… Ты позволишь его мне вспомнить?

Стук часов. Время.

( Тогдашним, нежным голоском) Обними меня, пожалуйста.

Он.Сейчас, сейчас.

Она.Ты прелестно мне ответил тогда.

Он.Ну, это было естественно…

Она.Да, да… это моя глупая постоянная ненасытная нежность… Теперь я это понимаю — она надоела… Но тогда-то я тоже думала, что у нас рай… (Повторяет, нежно) Обними меня, пожалуйста… и ты обнял, взглянул на часы и куда-то заторопился… В то время я уже ждала ребенка, сидела дома со своим смешным животом и все время чувствовала, как ты постоянно хочешь уйти из нашего дома. И от ярости я ругалась с тобою… и говорила тебе всю эту чепуху про тарелки, про мясо и про прачечные. И единственный, кто мне тогда сочувствовал, — это мама!

Он.Я не хотел уйти из нашего дома. Я хотел уйти от твоей нервности… Кроме того, иногда нужно просто побыть одному!

Она (в порыве). И я поняла, что ты, который так любил меня, теперь готов сбежать от меня куда угодно — на стадион, к черту в ступе… только бы не сидеть дома… У каждой женщины есть чувство дома… и жажда построить этот свой дом. И тут я уразумела, что тебе не нужен мой дом. И тогда я впервые почувствовала, что совсем не знаю тебя… что у тебя есть свои тайны… И что ты чужой… и что я с тобой… и я — одна. И я опять вспомнила утро… после нашей первой ночи… и как ты ничего не сказал мне… (Молчание) Но это все… психологические изыски… А ведь было еще проще, не так ли?

Он.Ты…

Она.Однажды ты поздно-поздно вернулся… Ты совсем забыл об этом в своих милых сентиментальных воспоминаниях.

Появляется Официантка, по другому одетая и причесанная.

Официантка.У тебя что-то происходит, Димушка? ( Подходит к нему, гладит его по волосам.) Ничего… ничего. Она (со своего столика, насмешливо). Идиллия… (И так же, издеваясь, читает стихи).