Эдвард Радзинский - Пьесы

Официантка (ему). Все у тебя будет хорошо, славно… Я везучая, только не для себя, к сожалению. Знаешь, мне сегодня приснилось, что я тебя совсем не увижу… И такая грусть, будто с отчаяния нырнула головой в сугроб, и только торчат оттуда мои жалкие ноги… Она ( насмешливо ).

Официантка (ему). Я люблю тебя… Я люблю тебя…

Она (зло, прерывая). Опять врешь! Оставь фантазии! Что же было с тобой по правде, мой милый фантазер? Я ведь сразу почувствовала… так не хотела, но почувствовала… (Кричит) Ну! Ну!..

Женский голос.Ну, миленький ты мой! Как же тебя звать? Вадимчик? Ха-ха-ха! Вадимчик. Ап! — как говорят циркачи. Я в цирке работала, а потом у меня заболевание брюшины получилось. Но я выжила… Это как выиграть сто тысяч по трамвайному билету… Мне теперь ничего не страшно. Ха-ха-ха! Вадимчик! Ап! А «это»… «Про это» — как сказано у классика. И вообще, не надо придавать этому никакого значения. И давай говорить о чем? О ра-бо-те. Ап! Ап! (Вдруг заплакала) Дура несовременная! Привязываюсь, идиотка. И жалею всех… всех… всех. За что? Хоть бы меня кто пожалел… Нет, я жалею, жалею… И супружника, который меня бросил, и тебя, и негра в Африке… Ап! Ап!

Пауза.

Он (ей). Я просто… чтобы… Я боялся, что мне с тобой не так хорошо… Я…Клянусь, все, что было, я забыл сразу же. Это было ужасно. Я потом…

Женский голос.Ап!

Она.Ну… чего ж ты остановился? Что я пережила тогда! Чушь! Мы отнесемся к этому с юмором. Ведь, в конце концов, мы еще не так стары! Еще кое-что впереди! Ну, попробуем.

Он (хрипло). С юмором…

Она.С юмором. Ты ведь это умеешь так хорошо. Ну — с юмором! Ну! Начинай!..

Он (глухо). И вот оно лежит, убиенное тело нашего брака…

Она.Ха-ха-ха! Молодец! А теперь произнесем над ним парочку поминальных речей. С юмором.

Он (в топ). Дорогой брак, что ты есть такое? Как сказал кто-то кому-то… Брак — это соревнование двух эгоистов, и один кто-то должен уступить… Но если не уступит никто… И вот оно горит, убиенное тело нашего брака… Ты плачешь?

Она (плача). Ну что ты! Я пью чай! Однажды вечером после смерти нашего брака…

Он.Мирное вечернее чаепитие… почти поминки…

Она (сквозь слезы). «Тебе с сахаром?» — говорила я.

Он.Говорила она, думая о другом…

Она.Да, мы уже все поняли и все решили друг о друге.

Он.Мы уже отказал и друг другу в возможности понять тонкое, то сложное, что есть у каждого из нас, и чего, как мы точно выяснили, абсолютно не может постигнуть другой.

Она.И оттого мы теперь не торопимся все рассказывать друг другу. Зачем? Все равно не поймет! И теперь мы только делаем вид, что разговариваем, а на самом деле, разговаривая, мы молчим. Чай надо купить.

Он.Говорит она, думая о другом. Твоя мама звонила.

Она.Говорит он, думая о другом… Ну, продолжай… милый, нашу летопись.

Он.Много событий… Мы получили квартиру… В двадцать четыре года я «остепенился» — то есть защитил кандидатскую… и родился мальчик Алеша…

Она плачет.

( Повторяет) Родился мальчик Алеша… Я его любил… В воскресенье я гулял с ним в парке… Гулять по парку и слушать ребенка — это и есть счастье в воскресенье…

Нептун.И у меня тоже… прибавление семейства… только один нюанс. Теща-то наша, которая фаршем… была против прибавления, так и сказала: «Пока свою квартиру не заимеете, в ногах у вас по ночам буду сидеть, а не допущу…» (Нежно) Сиди не сиди, а дочурка появилась. И что ты думаешь — квартиру дали. Счастливый конец! Ха-ха, Димьян. Развеселил? Нет… Намек понял: «Двое дерутся, третий не лезь». Атас, я тактичный. (Уходит)

Он (ее матери). В общем, все устроилось, и даже в Швеции были бы в восторге от такого оборота дела.

Она (ему). Ты забыл еще одну новость — я поступила на работу, я уже неделю туда хожу…Впрочем…

Он.Да, я думаю только о себе… (Объявляя), тысяча двести шестьдесят третье вечернее чаепитие. Как дела на работе?

Она.Спросил он, думая о другом… Да, надо подписаться на газету

Он.Ответила она, думая о другом.

Ее мать (хрипло, отцу). Жалко их… Ах, как жалко!

Он (объявляя). «После чистилища». После чистилища наступает… (Замолчал)

Она ( помолчала). Нам надо поговорить. Ты понимаешь… Ты понимаешь… Я ненавижу все эти объяснения, но… (Опять замолчала.)

Он (в зал). Я подумал: сейчас она скажет «Я люблю другого человека».

Она молчит.

Ты все-таки не сказала эту пошлость! Спасибо! Она.Замолчи! Сколько раз я готовила эту речь… Сколько раз… У меня все время было с тобой чувство одиночества. Ты меня постоянно обижал, и самое страшное… ты никогда не понимал, когда ты меня обижал. У нас разная кожа. И ты все время думал о себе… чтобы тебе быть свободным, чтобы тебе было хорошо, ты раздражался, когда было плохо тебе. Ты никогда не думал о нас двоих… и о нас троих… С тобой всегда было тяжело разговаривать. Я говорила и все время видела у тебя пустые глаза… Ты выключался… тотчас, как только тебя не интересовало то, что я говорю. Я стала с тобой сварливой. После каждой нашей ругани я вспоминала свои слова и мне было жутко… что я их произнесла… И я думала: до чего же надо довести женщину, чтобы она стала грубой кухаркой… До чего надо довести женщину, чтобы она стала такой неинтересной… Я уже начала думать, что я такая и есть…

Он.С кем же ты узнала, что ты другая?

Она.Это не важно… Ну зачем нам жить вместе?.. Любовь? Любви уже нет… Алеша? Но ведь все равно это случится. Не сейчас, так потом… А жить в безрадостной семье… И для Алеши это тоже не надо.

Он (ей). Ты плачешь?

Она.Это неважно… это уже тебя не касается… Мы жили вместе три года… Если просто жить с человеком три года… и то привыкаешь… Я перестала чувствовать себя женщиной. Я забыла, когда ты говорил мне слова.

Он.Какие слова?

Она.Те слова! Которые ты перестал мне говорить… Что ты смеешься?

Он.Я не знал, что это так важно. Я бы говорил их тебе. Я бы двадцать раз на день называл тебя милочка, пташка… рыбочка, заинька… Я бы называл тебя ласточка, золотце… Солнце нашей планеты.

Она.Не надо превращать это в шутку. Мне двадцать три года… Двадцать три года для женщины…