Игнатий Дворецкий - Веранда в лесу

Д ж о р д ж. Не соглашусь с такой оценкой, сэр. Я испытал эту систему на собственной шкуре. Вы сами знаете, что она вредная и глупая, и вы, по виду такой симпатичный человек, служите ей.

Б а л а я н. Я служу прогрессу, цивилизации.

Д ж о р д ж. А для чего тогда цивилизация, сэр? (Смотрит на молчащего Балаяна, на Грегори и снова на Балаяна.)

Б а л а я н. Ты задал вопрос о смысле существования. Это столь глубокий вопрос… Я сам долго мучился им, но вот уже немолод и просто служу — без ответа. Система образования, если не врать, есть система отбора. Если отбор невозможен, общество гибнет. Я все сказал тебе, Джордж. Теперь ты знаешь, кто ты такой. Решай свою судьбу сам. Действуйте, Грегори. (Уходит.)

Д ж о р д ж (смотрит на Грегори) . Это все правда?

Г р е г о р и. Да.

Джордж молчит, спокойно раздумывая.

Это долгий и тяжкий путь, Джордж, который он предлагает, долгий и тяжкий, но никто на свете не гарантирует тебе успеха. Может, однажды, когда уйдут годы и вдруг откажут способности и уйдет молодость, ты все же будешь вынужден надеть самый заурядный колпак и стать еще одним заурядным служащим приюта. Разве ты этого хотел, Джордж? Я думаю, мы пойдем ко мне и ты еще раз подумаешь, какая профессия тебе по душе. И ты получишь ее мгновенно.

Д ж о р д ж. Пошли.

Свет возвращает нас в приют. На стульях рядом сидят м и с с Т а й т и М а р и я. Появляются м у з ы к а н т ы, настраивают инструменты. Поглядывая на них, мисс Тайт закуривает папиросу. Смотрит на Марию и глубоко затягивается дымом.

М и с с Т а й т (спокойно) . Музыканты ждут.

М а р и я. Зачем вы меня мучаете?

М и с с Т а й т. Он теперь, я имею в виду Антонелли, требует ежедневного отчета. Начнем репетицию. Там у тебя во второй части не слышно пиццикато. И весь кусок вялый.

М а р и я (равнодушно) . Это не вяло, это нудно. Это очень медленная часть. Здесь не играть, плакать нужно, а они устраивают базар.

М и с с Т а й т. Начнем. Может, получится. Он, этот педант, я имею в виду Антонелли, считает, что все неудачи твои из-за того, что я тебя неверно воспитывала. Тебе же не хочется, чтобы меня уволили?

Мария идет к оркестру, взмахивает рукой и обрывает звук, заметив Д ж о р д ж а. Он бредет, едва передвигая ноги.

М а р и я (медленно подходит к нему) . Значит, вернулся?

Д ж о р д ж (тихо) . Я здесь.

М а р и я. Так рада видеть тебя и так жаль тебя, Джорджи! Что творится в мире! Почему ты вернулся? Ты ко мне вернулся?

Он отрицательно покачивает головой.

Честный человек! Честный! Прямой!

Д ж о р д ж. Ведь я мог и улететь, ты знаешь, к чему вилять? И чуть не улетел было, и надел колпак уже, но в последний момент… получилась драка, свалка. Мне помог, наверно, этот «куриный бог». (Снимает камушек.) Возьми. Спасибо. Мне было очень тяжело без тебя.

М а р и я (молчит, опустив взгляд) . Ой, плохо, что вернулся! Мне кажется, я поглупела от радости, но здесь все ужасно, Джордж, все бессмысленно. Зачем, Джордж?

Д ж о р д ж. Буду читать книги. Буду думать. Буду читать.

М а р и я. Что толку? Что толку?

Д ж о р д ж. Я должен выяснить, зачем нужна цивилизация. Я должен это выяснить!

М а р и я. Так вот скажу: ты ненормальный! (Идет к оркестру, взмахивает палочкой.)

Оркестр играет. Джордж слушает задумчиво. Вдали появляется Б а л а я н. Скрестив за спиной руки, следит за тем, как к Джорджу неторопливо и строго приближается А н т о н е л л и. Оркестр умолк. Голос Антонелли любезен и тих.

А н т о н е л л и. Очень рад, что вижу вас здесь.

Д ж о р д ж. Я вернулся.

А н т о н е л л и. Очень рад, Джордж, что нам не пришлось прибегнуть ни к каким насильственным мерам.

Джордж взглядывает на него и слушает музыку.

Конечно, вы можете еще немного послушать оркестр, это недурное музыкальное сочинение, но вас ждет скиммер. Пора лететь.

Д ж о р д ж. Куда, сэр?

А н т о н е л л и. На острова. Вы будете там жить.

Д ж о р д ж. Но я никуда не хочу лететь!

А н т о н е л л и. Ничего нельзя изменить, Джордж. Идите в свою комнату, соберите вещи.

С тихой горечью Джордж молча смотрит на него.

В запасе у вас, Джордж, не больше двух-трех минут.

Мария медленно, медленно подходит к Джорджу, снимает с себя камушек с дырочкой, протягивает ему. Джордж словно не видит, молчит горько. Он оглядывается затравленно — и тотчас со всех сторон возникают с л у ж и т е л и.

Д ж о р д ж (помедлив, тихо) . Давай! (Берет амулет, надевает.)

М а р и я (быстро идет к оркестру, со сдержанной яростью) . Я вас заставлю работать. Вы у меня будете работать! Вот вам темп. (Играет на окарине.) Слышите? Я вас так заставлю играть, что у всех челюсти сведет от восторга. Начнем!

Оркестр набирает силу. Все смотрят на Джорджа. Музыка становится мощной, гремит, и идет занавес.

Ч и м е н д я е в Н и к о л а й П р о к о п ь е в и ч.

О к у н е в М и х а и л В л а д и с л а в о в и ч.

В о з н е с е н с к и й О л е г О л е г о в и ч.

С в и т и ч Л а р и с а И в а н о в н а.

Ч у д а к о в а А н н а.

Т а н я.

О л ь г а Я к о в л е в н а.

Обнаженная сцена со свисающими штанкетами и уходящей ввысь кирпичной стеной позади всего. Много мебели, света мало, густые тени, ощущение, будто склад. Нарастая, звучит музыка из «Хрустального завода». Входит Ч и м е н д я е в. Типичный широколицый сообразительный российский мужик, в превосходном костюме. Растерян. Оглядывается, но никого из тех, кого бы хотел встретить на складе, нет. Идет вправо, останавливается, задумавшись. Идет к стене влево и оборачивается, услышав шаги. Входит О к у н е в. Поджарый, неулыбчивый, средних лет, в джинсах и свитере. Поднимает микрофон, садится на пол, смотрит в глубину, не двигаясь. Чимендяев безрадостно наблюдает за ним. Окунев говорит в микрофон: «Ну». Спокойное «ну» громко прокатывается по зданию. «Отключите динамики», — говорит Окунев. И это гремит, но после тишина уже не нарушается.

Ч и м е н д я е в. Рад, что вы на месте. Как всегда, работаете. Все утро провел в автоинспекции, ничего не делаю. (Садится в кресло.) Погода солнечная, неожиданное тепло.

О к у н е в (в микрофон) . Ну. (Смотрит туда же в глубину.)

Ч и м е н д я е в. Погода отличная. Вчера разглядывали световые картинки, а сегодня Вознесенского с нами нет.

Закрывая стену, сверху падает белое полотно.

О к у н е в (встал; в микрофон) . Калейдоскоп. Номер семнадцать.

Чимендяев повернул кресло. Смотрят оба. Свет на полотне дробится, потом гаснет. О к у н е в уходит.