Семен Злотников - 8½ пьес для двух актеров

Но чуть развернулся, чтобы удобнее было за ней наблюдать.

Порогин.Постарела.

Вера.Да… И ты, Митя…

Порогин.Тебя совсем не узнать.

Вера.А, наверно… Да… И тебя, Митя, тоже… Ты тоже…

Порогин.Совсем не узнать.

Вера.Время такое для меня наступило… Время такое…

Порогин. Говорок, причитаешь, божишься… Откуда у тебя это? Как бабка…

Вера.А я бабка и есть, куда же деваться…

Порогин.Если бы сто лет назад я мог представить, что с тобой станется…

Вера.Сто лет назад ты глядел на меня другими глазами. Добрыми, Митя.

Порогин.Не было лжи.

Вера.С восторгом, Митя. Я помню. Глядел так, будто от меня зависело, жить тебе или умереть. Без меня не хотел и дня… Любовь вечную обещал. Говорил, если чего сделаешь в жизни – это будет для меня. Тебе Дон Кихот тогда нравился. Диплом по Сервантесу писал. Вообще, до Толстого ты был…

Порогин.Не трогай Толстого.

Вера.Бросил бы ты его, пока не поздно.

Порогин.Поздно.

Вера.Всю радость он из тебя высосал. Думаешь, не вижу? Думаешь, не больно? И ведь не успокоится старый паук, пока до конца, вот увидишь…

Порогин.Целой жизни книга, как можешь?

Вера.Бог с ней, Митя, я могу, Бог!.. Ни тебе, ни людям она в пользу не будет. То, что я потихоньку от тебя читала – это… Это же… волосы дыбом, Митя!.. Честное слово. Пойди на улицу, если ты мне не веришь, поговори с живыми. Да кому же охота мучиться так? Люди жить хотят, детей растить сытыми, войны чтобы не было… Не нужна им твоя книга про это. Ты маешься, а ведь никому… Все покоя хотят и простоты.

Порогин.Не надо за всех.

Вера.Устали, Митя! Все устали. И я… Ты хочешь знать – и я… Когда читала у тебя… Как же там, Господи… Ага: «Муки совести и высота человеческих прозрений погнали Толстого прочь из дому», – я думала… Господи, думала, что же это за совесть такая? Жизнь с человеком прожить, а под конец в душу так наплевать? И что за прозрение такое, если близкому горе и позор? Да как же это такое все понять? А жить с этим – как??

Порогин.Я жалею, Вера… Жалею, жалею… Жалею… Все зря

было. Все, что с тобой… Правда же, правда… Могло и не быть. Наверное, лучше бы, если бы не было. Слушал тебя сейчас и думал: зачем столько лет были вместе, если мы думаем, чувствуем… Что же это такое – близкие люди? Полстолетия я пытаюсь подняться с колен – все полстолетия ты меня на колени… По-твоему, жить можно и нужно только на четвереньках?

Вера.Как все люди, Митя. А лежа, стоймя – я не знаю. Знаю – как все.

Порогин. Но я не умею – как все. Я страдаю, когда надо – как все. Я не понимаю этого, не ощущаю, не способен, нет у меня такого таланта!

Вера.Это потому, что ты недоношенный, Митя. Не обижайся только. Не гляди на меня так пронзительно. Правда. Я вычитала в «Природе»: если нам чего-то в жизни или вообще не нравится – обязательно, значит, у нас в организме чего-то не так. Одного злого писателя вскрыли сразу после смерти: у него желчи в пузыре на пятнадцать килограммов больше нормы было. У другого, политика, читала, все внутренние органы были перепутаны: где для сердца место – там апендикс у него, селезенкой дышал, седалищным нервом думал…

Порогин (поднимается). Невыносимо слушать, Вера…

Вера.Ненормальные люди, чего с них возьмешь?

Порогин.Уйти и покончить с этим, покончить…

Вера.А я выясняла с тобой, ты нормальный, успокойся. Ты просто недоношенный. Поэтому мечешься, мучаешься, кажется тебе все время, чего-то не хватает… Всего-то двух месяцев – просто!..

Порогин.Пошлость, Вера, тоска… Унизительная способность всегда все объяснить, ничего не поняв…

Вера (тоже встает). Не уходи, Митя…

Порогин.Либо уйти, либо повеситься, Вера… Быть дальше с тем, что в душе…

Вера.Не уходи, прошу… (Обнимает его.)

Порогин (снимает с себя ее руки). Да нельзя же, нельзя!..

Вера (опять обнимает). Да можно, Митя…

Порогин.Нет, нет, мы с тобой ничего уже вместе не сможем… Только ненавидеть; пусти, прошу… (Выдирается.)

Вера.Тогда, ну, тогда… (Снова обнимает.) Давай тогда вместе, мы, что ли… Рядышком, Митя, а что я одна?.. Мы же, подумать, неверующие с тобой, чего нам?.. Бог простит…

Порогин.Смерть, может, простит, дурацкую жизнь не простит…

Вера.Без тебя не буду я, Митя… Не буду, не проси… ( Цепко за него держится двумя руками .)

Порогин.Будешь, отпусти… (Пытается вырваться – не удается.) Лучше отпусти…

Вера.Погибнешь… Оба погибнем, нельзя…

Порогин.Пускай, нет, пускай…

Вера.Лучше простим, Митя…

Порогин.Не хочу, не могу…

Вера. Простим, я прошу… (Силой усаживает старика.) Не вспомню, не попрекну, увидишь…

Порогин (сползает на колени). Отпусти меня, заклинаю… У меня нет другой жизни – эта книга… Наконец-то, мне кажется, я знаю, как ее сделать… Но путы пока… Эта ложь, Вера, эта тоска!..

Тишина. Зазвонил телефон. Он – словно не слышит. Телефон затихает. Она устало отворачивается, медленно бредет к креслу, садится .

Вера.Ну, что же… Уходи.

Он сидит на коленях, низко опустив голову. Опять звонит телефон.

Порогин (неловко встает, направляется к аппарату, снимает трубку). Я слушаю… Я слушаю… (Кладет трубку.)

Тишина. Он поднимает чемодан. Мгновение стоит. Опускает чемодан, морщится, садится. Достает лекарство. Старуха сидит с закрытыми глазами. Звонит телефон.

(Тянется, снимает трубку.) Я слушаю… Я Порогин… Да, вызывали… Спасибо… хорошо… Да, я иду… (Кладет трубку; сидит.)

Медленно меркнут бра. И только чудесный аквариум светится и живет…

В комнате полумрак. Свет от аквариума. Слышно, считают мгновения огромные старинные часы на стене… Хлопает дверь и сразу голос старика: «Вера Вера!..» И кашель. Быстро входит Порогин, включает свет. Он в мокром пальто, со шляпы стекает, ворот распахнут. На полу, раскинув руки, лежит старуха. По ковру рассыпаны таблетки, ампулы.

Порогин.Вера!.. (Тяжело дышит, испуганно на нее смотрит.) Вера… (Вдруг, мякнет, слабеет, устало бредет к креслу; сидит, ссутулившись.) Вера… Вера…

Тишина. Устремляется вдруг к телефону, хватается за аппарат, но роняет; поднимает, стучит по нему, дует в трубку, кому-то кричит: «Алё! Алё!.. Горестно выдыхает: «Кому?..» Обхватив голову, ходит по комнате; стоит у аквариума, сосредоточенно разглядывает рыбок; осторожно приближается к жене, опускается на колени, шепчет: «Вера… Вера…» Озирается по сторонам, ползает по полу и подбирает таблетки; внимательно их разглядывает; наконец, встает, уходит. Возвращается со стаканом, который ставит на стол; высыпает на скатерть таблетки, задумывается. Достает записную книжку, перечитывает записанное. Книжку прячет. Снова собирает таблетки, одну отправляет в рот, берется за стакан.