Олег Тихонов - Чисто английская любовь. Лондон. 1920 год

© Олег Тихонов, 2021

ISBN 978-5-0053-2365-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

пьеса

Тёмная сцена. По громкой связи на зрительный зал звучат команды технического ведущего спектакля. Помимо его голоса, в темноте, слышны шаги людей и шум перетаскиваемого реквизита.

Тех. ведущий:Первому составу приготовиться. Даю второй звонок. Осветителям приготовить первую световую программу. Через две минуты даю третий звонок.

Сцена постепенно освещается неярким светом. Последние приготовления к началу спектакля – техники, костюмеры.

Тех. ведущий:Даю третий звонок.

Звучит звонок.

Тех. ведущий:Начинаем спектакль. Пошла фонограмма.

Начало фонограммы, освещается сцена.

Сцена представляет собой обратную сторону «сцены». В беспорядке расставлены детали декораций других спектаклей, реквизит, мебель.

За белым полупрозрачным задником начинается действие «спектакля». Мы же наблюдаем только силуэты актеров, звуки, музыку, которая в течение всего спектакля становится то громче, то тише.

«Сцена». Звучит увертюра «спектакля». Лирическая музыка, Они толи встречают восход, толи провожают закат. Выходят Он и Она. Шум моря и музыка мешают нам расслышать, о чем они говорят.

Потомства от существ прекрасных все хотят,

Чтоб в мире красота цвела – не умирала:

Пусть зрелая краса от времени увяла —

Ее ростки о ней нам память сохранят.

Но ты, чей гордый взор никто не привлекает,

А светлый пламень сам свой пыл в себе питает,

Там голод сея, где избыток должен быть —

Ты сам свой злейший враг, готовый все сгубить.

Ты, лучший из людей, природы украшенье,

И вестник молодой пленительной весны,

Замкнувшись, сам в себе хоронишь счастья сны.

И сеешь вкруг себя одно опустошенье.

Ты пожалей хоть мир – упасть ему не дай

И, как земля, даров его не пожирай. (Шекспир)

Приглушаются звуки «спектакля», освещается сцена (не полностью).

Крадучись, мимо разбросанного хлама, проходит Генри, достает бутылку виски; делает несколько глотков из горлышка. Затем умиротворенно прячет бутылку обратно, садится на стул, раскрывает газету и, накрыв ею голову, засыпает.

С противоположной стороны сцены выходят Директор и Джулия.

Джулия:Боже, как здесь темно.

Директор:Аккуратнее, мадам. Он должен быть где-то здесь. Обычно во время премьеры он всегда за кулисами с газетой и бутылкой виски.

Джулия:Узнаю маленькие слабости большого гения.

Директор(шепотом): Вот он. На стульчике.

Джулия:Спасибо вам, дальше я сама…

Директор уходит. Сцена освещается полностью. Джулия тихо подходит к Генри и призадумывается, как его разбудить. Рядом она обнаруживает бутылку, открывает ее и делает несколько глотков. Генри проснулся.

Генри:Какого черта? Почему обязательно из горла? Вот стакан.

Джулия:Привычка.

Генри:Дурная привычка.

Он выхватил бутылку из рук Джулии; протер рукавом горлышко.

Джулия:Спасибо. Мой любимый сорт виски.

Генри:Не стоит благодарности… или, быть может, еще?

Джулия:(улыбаясь) Быть может, попозже.

Генри, раздраженный, садиться в кресло, берет газету и делает вид, что читает.

Джулия с любопытством осматривает сцену, прохаживаясь среди реквизита.

Джулия:И что пишут?

Генри:Прошу вас говорить потише, как никак, идет спектакль.

Джулия подходит к Генри.

Джулия:Так, что пишет «Таймс»?

Генри:(раздраженно протягивает газету) Если интересует – прочтите.

Джулия берет газету; перелистывает несколько страниц.

Джулия:Ого! Как пишет «Таймс»! Премьера нового спектакля великого драматурга… ой-ой… сколько же заплатили этому писаке? Новое слово в драматургии… прекрасный актерский состав… сам маэстро присутствовал на всех репетициях… боже мой! Какой слог!

Генри:(раздражается еще больше) Если можно, читайте про себя!

Джулия:Но в «Таймс» про меня ничего не пишут.

Генри:Я имел в виду, читайте не вслух!

Джулия:Простите! Просто очень забавно…

Генри:И что может быть забавного в газетах, кроме прогноза погоды?

Джулия:Остроумно. (Кладет газету на реквизит) А весь этот хлам, простите, остатки декораций, от спектакля «Утонченный странник»?

Генри:Да, от него. Почил на лаврах… только месяц продержался на сцене, и…

Джулия:Здесь такая атмосфера, как на чердаке старого дома. Столько мебели и, столько вещей, с которыми были связаны чьи-то судьбы, жизни, страсти… я в детстве любила забраться на чердак и примерять старые бабушкины туфли, шляпки, бусы из фальшивого жемчуга, какие-то проеденные молью страусовые перья…

Генри с интересом рассматривает Джулию, открывает бутылку и протягивает Джулии.

Джулия:Благодарю. (Делает глоток) К тому времени бабушка вышла замуж в очередной толи пятый, толи шестой раз, уехала в Лиссабон. А я среди хлама и мусора нашла перевязанные розовой тесемочкой любовные письма, написанные ей каким-то воздыхателем. Мне тогда было 14, я читала «Пармскую обитель», и тут эти письма! Я прочитала два из них. По-девичьии разревелась… Я помню, скрыла их от мамы, и передала бабушке. Она долго смеялась со мной, перечитывая их.

Генри:Вы были романтичной…

Джулия:(громко) Ну, нет!

За сценой – первые реплики «спектакля». Генри всплеснул руками, призывая Джулию говорить тише. Она замолчала.

«Сцена»; Он и Она.

Она:Меня это совершенно не раздражает… и потом, новый год не такой уж великий праздник.

Он:И все же нужно прогуляться на Savigny platz.

Она:Чтобы смешаться с толпой, и снова остаться только вдвоем…

Он:Совершенно не обязательно. А то…

Она:Ну, ну! Говори! Даже интересно услышать! Я не достаточно наслушалась твоих упреков!

Она нервно прохаживается из стороны в сторону. Он молчит, это еще больше раздражает ее.