Дон Нигро - Макиавелли

МАКИАВЕЛЛИ

СИРО

КОЛЬФУЧЧИ/ПАЛАЧ

ЛИГУРИО

ВЕДЬМА

КЛИЦИЯ/МУЗА

ЛУКРЕЦИЯ

МАРИЕТТА

Кабинет Макиавелли на семейной загородной вилле в Сан-Кашано, в десяти милях от Флоренции, подвал, спальня жены Кольфуччи с балконом, подземная темница во Флоренции, деревья на заднем плане, что-то еще, одна декорация, представляющая все эти места. В кабинете стол и стул справа на авансцене. Лестницы справа и слева ведут на платформу, которая и есть спальня Лукреции и балкон. Под балконом, по центру – темница с двумя дыбами, занавешенная рубашками на веревках и спрятанная большую часть пьесы. Эта одежда в тени в первой картине пьесы, Ведьма убирает ее во второй, открывая ту часть сцены, которая станет темницей. Слева на авансцене стол и стулья. На столе шахматная доска с фигурами. У лестниц скамьи. Под лестницами полки с книгами. Актеры могут уходить и приходить в любом месте сцены, так что действие идет непрерывно.

Начало 1500-х.

( Поют птицы. Роща деревьев около загородной виллы Макиавелли в Сан-Кашано, в десяти милях от Флоренции. Макиавелли, высокий, чернявый, сухопарый, его слуга Сиро ниже ростом и полноватый, оба смотрят на деревья, которые растут где-то за залом. В кронах шумит ветер ).

МАКИАВЕЛЛИ. Я хочу срубить эти деревья.

СИРО. Какие, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Ту рощу. Сруби их.

СИРО. Все?

МАКИАВЕЛЛИ. Да, все.

СИРО. Вы хотите, чтобы я срубил все эти деревья?

МАКИАВЕЛЛИ. Разве я сказал что-то другое?

СИРО. Там очень много деревьев, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Значит, будет много дров. Часть сожжем зимой. А остальное продадим.

СИРО. Да, господин, конечно, как скажете, только…

МАКИАВЕЛЛИ. Что? Что, только? Ты не способен срубить несколько деревьев?

СИРО. Способен, господин, просто…

МАКИАВЕЛЛИ. Что? Что теперь?

СИРО. И как мне рубить эти деревья?

МАКИАВЕЛЛИ. Топором, ты знаешь, что такое топор, правда?

СИРО. Я знаю, но у меня его нет.

МАКИАВЕЛЛИ. Так возьми в хлеву.

СИРО. В хлеву?

МАКИАВЕЛЛИ. Да. Топор в хлеву. Дорогу ты найдешь, правда?

СИРО. Да. Я бывал в хлеву. Мне не нравится туда заходить, но я там бывал. Я хочу сказать, животные. И от них запах.

МАКИАВЕЛЛИ. Разумеется, запах. Это хлев. Да ты и сам пахнешь не так, чтобы очень.

СИРО. Извините, господин. С той поры, как мы переехали в деревню, я сбит с толку. Самому себе напоминаю вытащенную из воды рыбу.

МАКИАВЕЛЛИ. Не ты один.

СИРО. Не можем мы вернуться во Флоренцию, господин? Так куда как приятнее.

МАКИАВЕЛЛИ. Не можем. Пока. Когда я в последний раз появился во Флоренции, меня бросили в темницу и едва не убили. Мы не можем вернуться, пока меня не позовут.

СИРО. Но вы самый умный во Флоренции. Все так говорят. Даже люди, которые хотели вас убить.

МАКИАВЕЛЛИ. Если я такой умный, то должен найти способ вернуть нас в город, но пока нам надо есть, нам нужно тепло, поэтому я хочу, чтобы ты пошел в хлев, взял топор и срубил эти деревья.

СИРО. В одиночку, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Если в одиночку не справишься, захвати с собой пару крестьян, чтобы помогли тебе. А что тут такого? Физический труд только пойдет тебе на пользу.

СИРО. Дело не в том, что я не хочу срубить для вас эти деревья, господин. Но эта роща…

МАКИАВЕЛЛИ. Да? И что в ней особенного?

СИРО. Я уверен, что кто-то говорил в харчевне, как-то вечером, что давным-давно тут рос священный лес, и эта конкретная роща – все, что от него осталось.

МАКИАВЕЛЛИ. Священный лес?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. И какое божество его охраняет?

СИРО. Не знаю, господин. Но очень древнее. Мясник говорит, что на эти деревья наложено заклятье. Не то, чтобы на сами деревья, но на любого, кто их срубит.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты добрый христианин, Сиро?

СИРО. Разумеется, господин. То есть, в рамках разумного.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты не язычник, не еретик, так?

СИРО. Нет, господин. Боже упаси, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. То есть, ты не поклоняешься дьяволу или другой нечисти?

СИРО. Нет, господин. Никогда в жизни, никогда не поклонялся дьяволу. Клянусь ягодицами моей сестры. И, как я понимаю, вы видели ягодицы моей сестры. Впрочем, вы видели чуть ли не все ягодицы. Я про женщин.

МАКИАВЕЛЛИ. Я говорю не про ягодицы твоей сестры. Если ты добрый христианин, тогда не должны тебя волновать все эти байки о заклятье.

СИРО. Я-то в них не верю, господин. Но знаете, в мире есть много такого, чего мы полностью не понимаем, и я не хочу оскорблять чувства местных крестьян. Или деревья.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты не хочешь оскорблять эти деревья?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Что ж, допустим. Но знаешь, что-то мне очень хочется выпороть тебя? Как, по-твоему, желание избежать порки – достаточно веский повод забыть про чувства деревьев?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Тогда пойди и найди тех, кто поможет тебе срубить эти деревья, все до последнего. Ты меня понял?

СИРО ( поворачивается, чтобы уйти ). Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Но сначала накорми кур.

СИРО ( останавливается, поворачивается к Макивавелли ). Прямо сейчас, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Да, прямо сейчас. Что с тобой? Не можешь даже накормить кур?

СИРО. По правде говоря, господин, кур я немного боюсь.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты боишься кур?

СИРО. В мою защиту могу только сказать, что они – очень агрессивные куры. Я думаю, они пытаются меня убить.

МАКИАВЕЛЛИ. Куры пытаются тебя убить?

СИРО. Нисколько в этом не сомневаюсь, господин. Как только я вхожу в курятник, они сразу бегут ко мне.

МАКИАВЕЛЛИ. Разумеется, они бегут к тебе, идиот. Они голодные.

СИРО. Об этом и речь, господин. Я боюсь, что они меня съедят.

МАКИАВЕЛЛИ. Куры тебя съедят только в том случае, если я тебе задушу и перемолю в куриную еду. Я так и сделаю, если ты сейчас же не накормишь кур, а потом не найдешь людей, которые помогут тебе срубить те деревья.

СИРО. Просто жалко рубить такие красивые деревья. Учитывая, что мы скоро вернемся во Флоренцию.

МАКИАВЕЛЛИ. Едва ли мы сумеем вернуться туда до зимы. И будь уверен, здесь мне нравится не больше твоего.

СИРО. Но зимой здесь холодно, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. И будет еще холоднее, если не удастся затопить камин. Так что бери топор и сруби эти чертовы деревья, пока твой толстый зад не удостоился нескольких крепких пинков. В чем вообще проблема?

СИРО. Вы действительно злы на эти деревья, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Не зол я на эти деревья. Я злюсь на тебя, ленивого, глупого и совершенно бесполезного. Злюсь, что придется еще одну зиму провести в этой забытой Богом дыре. Злюсь, что меня, верно прослужившего городу столько лет, бросили в тюрьму, как обыкновенного преступника, растянули на дыбе, словно кусок теплого сыра, а потом отправили жить среди свиней, кур и людей, которые верят в волшебные рощи и наложенные на них заклятия. Я злюсь, потому что мне не осталось ничего другого, кроме как кормить этих чертовых кур. Я злюсь, потому что у меня была власть, и я ее потерял. И теперь в моей власти только одно – срубить эти чертовы деревья. Так и будет. Ты понял?