Витэль Багинский - В поисках отражения луны

Пена поднялась, и я налил себе кофе в кружку.

Да, жить с Лерой мне стало гораздо интересней. Две недели, а как будто всю жизнь. Сейчас мне в своей квартире, в которой я прожил три года сам и было всё в порядке, стало пусто. А Тасу, теперь мне напоминала Леру. Они безумно похожи. Нет, Тасу не готовит для меня пасту с королевскими креветками в сливочном соусе, посыпанную «пармезаном» 10 10 Пармезан – итальянский сорт твёрдого сыра долгого созревания, с ломкой текстурой при высоком качестве. и « Dorblu » 11 11 Dorblu (нем.) – Дор блю, марка голубого сыра из Германии. С голубой плесенью. , а Лера не гоняет по комнате смятый кусок бумажки и не скачет с подоконника на подоконник, в надежде, что в этот раз с птицей повезёт. Они, просто, очень сроднились из-за каких-то схожих ритмов. Они, словно, понимают друг друга – говорят на неизвестном мне языке, – может, обсуждают фазы луны, а может Тасу ей намяукивает какое зелье Лере варить сегодня. Вот и сейчас, я рассуждаю, а Тасу смотрит на меня своими большими глазками, сдвинув несуществующие губы, – таким образом, её мордочка становится острей. Или всё это – моя фантазия.

Пока я сидел и пил кофе, от сигарет сейчас подташнивало, взял тетрадь, в которой написал недавнее наше с Лерой утро и стал перечитывать.

«Забавное эссе…» – проскользнула мысль.

Усмехнулся, закрыл тетрадь, посмотрел в окно. Стол на кухне стоял у окна вплотную, – я садился за стол и пока ел, всё время смотрел на небо. Бывало, небо быстро менялось, – плыли облака, вставало и садилось солнце – менялись краски.

Никогда такого не возникало чувства, чтобы мне было скучно сидеть у себя в квартире. Допив кофе, помыл кружку и решил, что надо пройтись по городу.

Не успел я выйти из подъезда, только нажал на кнопку магнитного замка, как зазвонил телефон. Когда достал из кармана, вызов прервался. Посмотрел номер – он был незнакомым, и я решил не перезванивать.

Погода стояла жаркая, ярко светило солнце. Я пошёл по теневой стороне улицы. Обычно, когда я выходил прогуляться, шёл в сквер рядом с домом, а тут решил пройтись, куда глаза глядят. Продолжая утопать в своих мыслях, перебирал в кармане брелок и вдруг поймал себя на том, что прихватил его с собой. Почему я до сих пор у Леры не спросил о её сестре?..

По тротуару были набросаны большие тёмные пятна, по ним редко раскиданы светлые блики. Игра света и тени в яркую солнечную погоду была контрастной и выразительной. Над асфальтом воздух дрожал от накала. По этой улице, сутки, как положили, асфальт, не успев, как следует остыть, прилипал к колёсам, заставляя их шелестеть. Было видно, как люди тяжело дышали от жары. Я глянул на небо – на нём ни тучки. Зашёл в магазинчик, купил бутылку газированной холодной воды. Проходя мимо ветеринарной аптеки, вспомнил про кошку, – Лера ей хотела, что-то там дать от глистов, но так как я не понимал в этом ничего, то заходить не стал. Скорее всего, Лере виднее. На маленькой скамеечке двое пожилых мужчин, бурно обсуждали, какую-то тему, между ними лежала шахматная доска, о существовании которой они по всей видимости давно забыли. «…я, что, напрасно отпахал сорок лет на заводе…» – доносилось до меня, – «…они мне будут рассказывать, чего я не заслужил… вот, это что? Что, просто железка что ли?» Дед тряс орденом на сорочке. Второй был поспокойнее и чаще, лишь соглашался с первым. Я опустил взгляд на землю и увидел шахматную фигуру. Наклонился поднять – это был офицер или слон, – кому, как хочется. Я поднял и направился к собеседникам. Когда протянул им пропажу, две пары престарелых глаз уставились на меня, точно я снизошёл к ним с луны, повременив, удерживая свои взгляды на мне, опустились на шахматного слона.

– Ваше? – Спросил я.

– Наше? – Спросил один у другого.

– Скорее, да чем нет. – Убеждённо сказал я. – Больше никого поблизости нет, кто бы играл в шахматы.

– Шахматы?! – один удивлённо ещё раз посмотрел на меня.

Я покачал головой.

– Ну, ты чего это? Федь? Мы же играем! – Похлопал один другого по плечу и указал на доску между ними. Тот глянул, махнул рукой и отвернулся. Видно, сильно его расстроило бурное обсуждение. – Спасибо, молодой человек! – Более спокойный старик взял фигуру и поставил на доску. – Вы играете?

– Люблю, но играю крайне редко. То некогда, то не с кем.

– Конечно! Сегодня люди перестали общаться. Они окружили себя модными вещами и техникой. Им интересно, знаете ли, в компьютере, нежели с живым человеком. А вот в наше время…

Он мне рассказывал, а я ушёл в свои мысли. Одна и та же история. Наше поколение тоже будет ворчать на молодых, так, стало быть, заложено, так должно быть по природе. Старики грустят по своей молодости, вот так и получается, – я так думаю. Я извинился, сказал, что тороплюсь и пошёл дальше. Я никуда не торопился. Отчасти, старик прав, мы все в себе, но это не проблема, какого-то одного поколения, это проблема людей в целом. Старость же не видит в молодости себя – своих поступков – от того и ворчит.

Пройдя два квартала, я увидел большое скопление людей. Подойдя ближе, услышал, что кому-то стало плохо. Попытался заглянуть в середину. Передо мной немного расступились, словно ждали именно меня. На какой-то момент я почувствовал себя не в своей тарелке, но бросил взгляд на виновника этого собрания. И узнал в нём человека, которого видел тогда в кафе, когда мы сидели с Верой, а он пил кофе с коньяком. И сейчас возле скамейки стоял пузатый потёртый портфель. У меня сильно сжалось сердце, и навалила грусть, как если бы передо мной лежал на скамейке очень близкий мне человек, а я его теряю.

– Вода у кого-нибудь есть?

У меня в руках была прохладная мокрая бутылка. Я её даже ещё не открывал. Подошёл ближе, достал из кармана платок, смочил его, отжал и положил на лоб. Никто не догадался расстегнуть пуговицу, ослабить галстук.

– Скорую вызывали?

Люди галдели. Я достал телефон.

Человек лежал еле дыша. Глаза были приоткрыты, он мне пытался что-то сказать. Смотрел на меня и переводил с трудом глаза в сторону. И я понял, что он мне пытается указать на карман. Я сунул руку и достал какие-то таблетки. Распаковав две, сунул ему в рот.

Когда приехала скорая помощь, человек уже пробовал сам встать, но ему не дали. Положили на носилки, и карета скорой помощи увезла его. Я успел поинтересоваться, в какую больницу его везут. У меня спрашивали, знаю ли я этого человека, его родственников, – нет, я, конечно же, не знал.

Спустившись в ботанический сад, через две улицы от того места, где я спас человека, стал бродить по узким его аллеям. Посидел на трёх лавочках, выкурил несколько сигарет, думая, какая всё-таки жизнь, будучи потрясён происшествием. Надо навестить этого человека, сегодня же вечером надо навестить.