Ольга Каменская - Эклектика

– Нет. Я психолог. Совсем не думала, что на сегодня испытаю море впечатлений от службы в этих органах.

– Ты офицер?

– Это не имеет значения. Всего лишь звание.

– Почему же не имеет? Это статус.

Голос Рут был немного высоким, и акцент придавал некий шарм ее произносимым фразам.

– Статус этот не будет иметь значения, если недавняя выходка где-то осталась на камере. Связи с осужденными тоже являются преступлением. У меня отберут ксиву, и я потом тебе точно не смогу помочь.

– Чем ты можешь мне помочь?

Я смотрела в эти синие глаза, вернее тонула в них как в космосе, и сама думала об этом же. Чем я могла помочь? Ну, психиатр вытащил из себя своё заключение о том, что психических отклонений нет, хотя всё, что сейчас было в кабинете, это выпуск огромных отрицательных эмоций. Может иностранцы так расслабляются?

Адвокат? Государственный адвокат, наверняка не возьмется защищать гражданку другой страны, если только обратиться в посольство Швеции?!

– Я пока не знаю, но что-то можно сделать. Послушай, Рут! Что такое можно было натворить, чтобы попасть под сто шестьдесят вторую статью? Ты ограбила банк? Или разбила магазин?

– Я оторвала член одному придурку! – Рут сказала это спокойно, даже улыбнулась. Видно было, как она, на все сто довольна собой.

Я замечала, ее непосредственное уверенное поведение, и оно мне нравилось. Положив ногу на ногу и облокотившись на спинку стула, девушка продолжала ждать от меня реальных предложений по ее спасению.

Значит, оторвала член? Тот полноватый лысый мужчина, который испытал двойную боль, потеряв свое ценное, это дело рук этой женщины?

Теперь я понимала, что никакие тесты мне сейчас не помогут, вывести на откровенный разговор девушку можно лишь одним способом, позволить ей доверять тебе.

Я возвращалась в Москву на свою нелегальную тайную работу. Да, это было именно так, потому что работать помимо там, где я служу не имела права. Все знали, что охрана подрабатывает, и закрывали на это глаза. Я была обязана скрыть вторую работу. Это связано с неразглашением того, что я могу слышать, видеть на территории зоны, и конечно, с доверием. В момент приказа раз аттестовать состав медиков и учителей, сделать всех гражданскими, я не связала это с экономией средств, хотя за звание, тем более звездочки, приличная надбавка к зарплате. Тем не менее, я посчитала, что мерой такого требования явилось то, что спрос с гражданских меньше.

В кармане лежала свернутая бумажка с адресом от Рут. О доверии не могло идти пока речи, я и сама это понимала, но кто же поймет до конца этих иностранцев.

– Рут! Тебе придется пока побыть здесь. Я могу пообещать, что поговорю со следователем о том, чтобы сейчас тебя меньше дергали.

– Дергали? – лицо Берг исказилось в гримасе недоумения.

Возможно Сергей Сергеевич, это и имел в виду, что девушка ведет себя как ребенок. Все отражалось на лице, в поведении, жестах. Все эмоции и ощущения. Непосредственность и естественность не свойственны людям, работающим в таких органах, как Юстиция. Здесь не просто нельзя доверять, везде уши, глаза, ноги, и языки. В Юстиции никто не позволял себе быть настоящим. Надевая непроницаемые маски, чтобы не дай бог, не уличили в измене и не подставили. Последнее происходило на каждом шагу, как специальная манипуляция для шантажа, страха, или «лишь бы не меня». Все друг другу всё докладывали, все об этом знают, и все делают вид что этого нет. И речь не только о работающих сотрудниках, но и тех, кто выживает в городе запретов.

– Я имела в виду вызывали и требовали показаний. Но, ты же понимаешь, что «Дело» уже заведено, и его нужно закрыть. Для этого нужны сведения, причины и прочая фигня.

Рут засмеялась.

– Фигня? Это ты отлично выразилась.

– Не весело на самом деле. Я здесь для того, чтобы понять причину совершенного тобой поступка. Для всех это сейчас преступление, а оно должно понести наказание. Тут совсем не та тюрьма, как в Европе. Здесь за счастье было бы признать тебя психически нездоровой, и провести срок в психушке. Психиатр дал заключение, что ты здорова.

– Не, психушка не хочу.

Я смотрела на это милое лицо с синими глазами. На пантеру девушка совсем не похожа, хотя кошачье в поведении что-то имелось, возможно плавные движения.

– Почему ты это сделала? Что случилось такого, что ты оторвала член мужчине?

– Мужчина! Он не мужчина! Скот.

Рут сложила руки на груди, прикусила нижнюю губу.

Ну, всё! Закрылась даже от меня, и я смогла только предложить оказать услугу.

– Я могу позвонить твоим родным. Сообщить о тебе. Это я могу сделать прямо сегодня?

Берг только отрицательно покачала головой.

Я встала собрать разбросанные бумаги. Пауза длилась всё это время, но Рут даже не решилась мне помочь.

– Ладно!

Рут смотрела на меня очень уверенным взглядом, видимо стоило трудов решиться на помощь.

– Сходи и проверь мое секретное оружие! Вот адрес.

Быстро черканув на листе чистого листа моей записной тетради, оторвала и скомкав протянула мне.

– Что?

– Так ты сможешь?

Я взяла листок. Как я могла отказаться, если сама предложила свою помощь? Мне важно было заполучить доверие этой женщины, и не только потому, что я за справедливость и всему есть причина оправдывающая поступок. Рут мне понравилась. Этими манерами, своим живым акцентом, даже тем, что судьба нас свела второй раз за сутки, значит это было нужно.

– Да. Я сделаю.

Доверие, то действие и ощущение, что днем с огнем не отыщешь. Возможно, любовь найти проще, чем того человека, кому ты смог бы доверять. Сейчас, взяв на себя ответственность, проверить «секретное оружие», я взвешивала на чаше весов доверия, кто из нас с Рутой рискует больше. Она, доверив некое «секретное»? Или я, кто опрометчиво согласился? Что это за оружие? Опасно ли для меня?

Передав Рут и «Дело» Сергей Сергеевичу, совсем забыла о запекшей крови на лице. Царапина была небольшая, но моя нежная тонкая кожа, все же пострадала. Осколок от стекла лампы повредил капиллярный сосуд.

– Ольга Александровна? Что случилось? – следователь, на то он и следователь, что подозрения сразу пали на Берг, смотрел на нас обеих.

– Все в порядке. Лампа стояла на шкафу, дверь хлопнула сквозняком, и она упала. Немного поранилась. Тоналкой замажу.

– Тоналкой не отделаетесь. Пластырь нужен. Может к нам в медпункт?

Я не стала продолжать дискуссию своей никакой травмы, попросила дать мне все возможные варианты по освобождению девушки до суда. Сергей Сергеевич немного помялся, не знал можно ли говорить все в присутствии заключенной, но тут наконец появился конвой.

– Где вы были, прапорщик Самарин? – переходя на повышенный задал вопрос следователь конвоиру.