Валя Шопорова - Я просто ждал тебя

Стиснув зубы, сдерживая сбитое дыхание, Дориан чуть прикрыл глаза, свободной рукой сжимая покрывало. Кровь шумела в ушах, и вдруг через её гул слух уловил звук открывающейся двери.

Дориан отпрянул от близнеца, как ошпаренный, спешно отворачиваясь от него и прижимая одеяло к груди, старательно делая вид, что спит. Пульс неистово бил по артериям, а щёки воспылали от стыда. Неожиданный визит кого-то заставил мозг окончательно проснуться и в полной мере начать осознавать происходящее.

От того, что его едва не застали за самоудовлетворением, само по себе было очень неловко. Но это ещё полбеды. Гораздо хуже то, что он занимался этим, смотря на родного брата.

Встрепенувшийся разум въедливо искал ответ на вопрос, зачем он это сделал, и, увы, находил его. Потому что хотел. Потому что находил в этом запретное, но несравнимое ни с чем удовольствие. И это было совершенно не похоже на то, что Дориан испытывал, когда они занимались сексом. Они ведь оба никогда не рассматривали свою близость, как обычный интим. Теперь же это были другие чувства, незнакомые и потому пугающие.

От этих мыслей охватывала паника, и поперёк горла вставал ком, но голос Эвана вырвал Дориана из раздумий.

– Подъём! А то всё на свете проспите! А у нас последний полный день отдыха!

Пройдя к окну, он раздвинул плотные шторы. Что-то недовольно пробурчав, Леон перевернулся на живот, пряча лицо в подушке. Дориан открыл глаза, щурясь от яркого света и стараясь изобразить растерянность и недовольство от внезапного пробуждения.

– Вставайте-вставайте! – не унимался Эван и попытался стянуть с младшего Ихтирам одеяло, но тот вцепился в него мёртвой хваткой и отполз к спинке кровати, исподлобья смотря на друга.

– Эван, свали, – буркнул Леон и снова упал лицом в подушку.

– Я тоже здесь, – подал голос Леонард, который остался стоять в дверях.

– Значит, вдвоём свалите.

– Уже пятнадцать минут двенадцатого, – ответил на это Норват.

Не поверив ему на слово, Леон всё-таки сел и посмотрел на часы.

– Да, действительно… – проговорил он.

– Можно подумать, мы бы стали вас обманывать? – всплеснул руками Эван, а затем снова переключил внимание на Дориана. – А ты чего укутался так? Замёрз?

Дориан покивал, сильнее прижимая одеяло к груди и подтягивая колени к животу. Леон тоже повернулся к нему.

– Ты не заболел, часом, тепло же?

– Я на всякий случай. А то кондиционер мощный, мало ли, продует.

– Открою тебе секрет, – вновь заговорил Прежан, – рядом с тобой на тумбочке лежит пульт, и ты можешь убавить его мощность.

– Очень смешно, – скривился на это младший Ихтирам. – И что бы я делал без твоих бесценных советов?

– Мёрз бы, – хохотнул Эван. – А ещё спал до ужина! Так что вставайте и пошустрее, мы не поверим, что вы снова не заснёте, пока воочию не увидим, как вы покидаете постель!

– Ладно… – нехотя протянул Леон и, откинув одеяло, встал. – Я в душ. Или ты пойдёшь первым?

Он развернулся к близнецу, скрестив руки на груди и ожидая его ответа. Но Дориан продолжал смотреть вперёд, будто не слыша его. После своего маленького «преступления» почему-то стало очень неловко смотреть на фактически раздетого близнеца.

– Эй, ты что, спать уже с открытыми глазами научился? – спросил Эван и пощёлкал у него перед носом пальцами.

– Я просто думаю.

– Ну, конечно, это же такой сложный вопрос – кто пойдёт в душ первым?

– Слышь, действительно, свали! – повысил голос Дориан, гневно смотря на друга.

– Чего ты злой-то такой? – всплеснул руками Эван. – Только проснулся, а уже на людей кидаешься!

– Потому и кидаюсь, что только проснулся! Не надо было нас будить!

– Всё, хватит, – встрял Леон. – Леонард, Эван, идите. Мы уже и так проснулись и скоро придём к вам.

Когда друзья ушли, Леон обратился к Дориану:

– Я в душ. И буду мыться долго.

Младший непонимающе нахмурился.

– Зачем ты это уточняешь? Я и так не собирался тебя торопить.

Леон усмехнулся и ответил:

– А за тем, чтобы ты мог расслабиться.

Он кивком указал на колени близнеца, которые он по-прежнему держал поднятыми, прикрываясь. Это заставило щёки Дориана вновь вспыхнуть от смущения, и он, потупив взгляд, пробормотал:

– Я не собирался…

– Брось, – прервал его Леон, – можно подумать, я чего-то не понимаю. Всё, я ушёл. Думаю, ты успеешь закончить.

Леон удалился в ванную комнату, а Дориан так и остался сидеть, горя от смущения. После слов старшего рука не поднималась, вернее, не опускалась закончить начатое, потому пришлось мучиться и ждать, пока проблема устранится сама собой.

Завтрак прошёл благополучно и после него все традиционно отправились на пляж; Дориан взял себе коктейль из арбуза, маракуйи и водки с добавлением мятного ликёра. Лениво потягивая его через соломку, он задумчиво смотрел на океан, в пол-уха слушая разговор друзей и брата.

Отставив бокал на столик, он закурил и, сделав две затяжки, опустил руку, практически забывая про сигарету и позволяя ей умереть естественной смертью, истлеть. Отправив её вскоре в пепельницу, Дориан ещё немного посмотрел на линию горизонта, затем опустил взгляд вниз, скользя им по груди и животу и цепляясь за всё ещё яркий шрам на левом боку. Наверное, он никогда не поблекнет, если только не прибегнуть к услугам врачей.

Дома Дориан толком не замечал его, но здесь, когда большую часть времени приходилось проводить в плавках, рубец то и дело приковывал его внимание. Некрасивое напоминание о не менее ужасных событиях. Подумать только, четыре года назад он лишился целого внутреннего органа. И это бело едва ли не самым безобидным.

В голову полезли странные мысли-представления. Как он лежал на операционном столе, избитый до неузнаваемости, а хирург даже не предполагал, что изымал ставший бесполезным кусочек плоти у известнейшего музыканта, в которого вполне возможно влюблена его дочь, если она у него, конечно, есть.

Свет ламп. Наркоз, его можно было не делать, он бы всё равно не пришёл в себя. Да и от новой порции боли хуже бы тогда уже не стало.

Вслед за этими мыслями пришли другие, теперь уже воспоминания. В голове один за другим всплывали кадры той роковой ночи. Вот он пытается сбежать, а его со всей силы швыряют об стену, так, что кажется, будто хребет рассыпался на позвонки. Вот его бьют ногами, пинают, отбивая бока и внутренности, а вот уже кулаком в лицо, в челюсть, раз за разом, пока он не лишается возможности кричать.

Взгляд Дориана невольно упал на правую руку. Холодная сталь. Разрывающая сознание боль и брызжущая кровь, в лужу которой его потом толкали лицом, как нашкодившего зверёныша.

– Подержите этого ублюдка, чтобы не дёргался!

– Допрыгался, сучёнок? Драться решил? Какой ты нам там палец всё показывал? А? Покажи-ка ещё раз!