Максимилиан Неаполитанский - Судьбы перепутья. Роман в шести частях с эпилогом

Эти сообщения удивили Сатукеева не меньше, чем известие о смерти профессора; прочитав их, он, как ни странно, наконец понял, что больше всего в том известии, полученным ранее, его удивил сам Пешкинский, решивший так просто его найти. «Да ведь он и в квартиру мог позвонить, в гости прийти, ещё что-нибудь сделать, адрес-то у него был», – подумалось Сатукееву. Также удивило его то, что дело это имеет последствия, к которым причастен и он.

Он взглянул на небольшие серебряные часы, стоявшие на столе, которые ему подарил двоюродный дядя со словами: «Часы эти, брат (он почему-то называл Арсения братом), самые что ни на есть швейцарские, и значит, самые точные, храни их и смотри на них лишь в самых исключительных случаях». Но Сатукеев смотрел на них всегда, когда хотел узнать время. Сейчас было четырнадцать минут первого, поэтому он решил, что, почитав, пойдёт до указанного места пешком и по дороге зайдёт в кафе, чтобы перекусить.

Через полтора часа Сатукеев встал с кушетки и положил книгу на стол. Он хотел переодеться в более лёгкую весеннюю одежду, но передумал, лишь взял из своего деревянного шкафа кепи и направился в прихожую. Когда он начал надевать плащ, в дверь позвонили. Он спросил «Кто там?» и открыл, узнав, что это была его мать. Войдя с пакетами, она сразу попросила Арсения помочь, и, пока он относил их на кухню, стала что-то искать в шкафу.

Это была женщина лет пятидесяти трёх, достаточно высокого роста, мягкая и располневшая, но, несмотря на это, выглядевшая всегда очень здоровой и иногда даже цветущей. Лицо у неё было широким и добрым, с детскими, но угловатыми чертами, и на первый взгляд в нём нельзя было рассмотреть чего-то особенного, кроме больших, переливающихся зелёным цветом глаз. Одевалась она в простую одежду, хотя имела изрядный гардероб, и внешнему виду времени уделяла немного, но при этом выглядела всегда аккуратно и ухоженно. Она нигде не работала, но была постоянно чем-то занята, дома её можно было увидеть нечасто, а летом она почти всё время, если не уезжала вместе с кем-нибудь из семьи за границу, проводила на даче, обустраивая её и бесконечно внося какие-нибудь изменения.

Вообще Сатукеевы были такой семьёй, члены которой совсем не зависели друг от друга: Арсений учился в университете и дома бывал часто, но все время находился у себя в комнате; его отец всё время где-то был по работе: то совершал сделки, то уезжал в другие города для решения важных вопросов. Когда он бывал дома, то всё время почти находился на кухне и по возможности беседовал с женой на самые непринуждённые и бессмысленные темы. Как говорил он сам, таким образом он отдыхает; но когда она уходила, то и он отправлялся в свой кабинет для заполнения каких-то важных документов. Старший брат Арсения служил на дипломатической службе за границей и приезжал в Петербург где-то четыре раза в год, на недолгий срок, но, когда он приезжал, вся семья дни проводила вместе, занимаясь совместными делами. Гости у Сатукеевых были весьма часто, где-то по два раза в неделю, но заходили ненадолго, так как знали, что хозяева скоро должны будут куда-то убегать по своим делам.

Когда Арсений вернулся с кухни и застал мать занимающейся каким-то суетливым делом в шкафу, то решил пока что не уходить и подождать, пока она закончит, чтобы узнать, что за дело у неё к нему было. Но она услышала, что он вернулся, и, быстро повернувшись в его сторону, спросила:

– Уже уходишь? – её голос, как и обычно, звучал весьма громко, но немного подрагивая.

– Да, мама, мне пора, профессор Андрей Андреевич умер, просили прийти по этому делу, – проговорил Арсений, застёгивая свой плащ в ожидании слов о том весьма важном деле; хотя для него было бы лучше решить это потом, так как он уже начинал торопиться.

– Как умер? – в голосе Беллы Алексеевны звучало самое натуральное удивление, хотя она этого профессора совсем не знала и лишь пару раз слышала о нём от Арсения.

– Потом расскажу, сейчас уже на встречу идти надо.

И он, посмотрев на мать и обрадовавшись, что его не задержат (он заметил это в её глазах, которые будто бы говорили, что он может идти), быстро открыл дверь и вышел на лестничную площадку.

В этот же момент, закрыв за сыном дверь, Белла Алексеевна отправилась через залу на кухню, чтобы начать приготовление обеда, так как она обещала мужу и сыну готовить всю эту неделю, выполняя долг настоящей хозяйки. Она так и заявила; с гордостью тогда прозвучали её слова, но теперь она мучилась, что каждый день нужно так много времени проводить дома и тратить его к тому же на готовку. Дело, в котором она хотела задействовать Арсения, было связано с приездом её старшего сына и, соответственно, брата самого Арсения, но она забыла об этом сказать и вспомнила, лишь когда взялась за обед. Сразу же спохватившись, она хотела позвонить, но потом передумала, так как решила, что всё расскажет, когда уже вечером будут вместе и сын и муж.

Георгий Фёдорович, сын и брат, был на дипломатической службе в Швейцарии с целью, как обычно, решать там весьма важные вопросы. Но, по его словам, это была лишь «маленькая проблема для маленькой Швейцарии и огромная проблема для огромной России». Он был человеком во многом светским и публичным, и эти слова стали сразу многие повторять в разговорах, связанных с политическим положением страны. Эти же слова употребляла и Белла Алексеевна, немного лишь меняя, когда в разговоре кто-нибудь спрашивал, где находится её старший сын. Она так и отвечала, что он в Швейцарии решает такие-то и такие-то вопросы, и что проблема, для которой он туда сейчас отправился, «очень мала для маленькой Швейцарии и очень велика для великой России». Такая формулировка нравилась ей больше всего, хотя она и немного меняла смысл изначального выражения и придавала ему оттенок патриотизма.

В общем, стоит упомянуть, что подруг у Беллы Алексеевны было много, и не только в России, но и во всём мире; с ними она нередко говорила по телефону или же встречалась во время путешествий. Но, несмотря на это большое количество подруг и на разнообразие их мест проживания, все из них до единой знали, чем занимается сын Беллы Алексеевны в Швейцарии.

В этот раз дату своего приезда Георгий Фёдорович сообщил только матери, но для того, чтобы она сообщила её всем, кому желает нужным; и ещё он добавил, что, если она хочет, может никому совсем и не сообщать, чтобы сделать сюрприз. Но она решила сделать всё наоборот, в её голове созрел определённый план, весьма простой, но отчего-то ей очень понравившийся, и она считала, что он должен обязательно понравиться и другим членам семейства. План этот состоял в том – так как Георгий Фёдорович приезжал на срок немалый, на целый месяц – чтобы познакомить его с разными людьми, устраивая часто где-нибудь встречи, на которых будут присутствовать и общаться интересные персоны.