Искандер Муратов - Я РИСУЮ ТВОЕ НЕБО. Роман

Я не обратила на ее слова никакого внимания. Меня всегда раздражали дерзкие девчонки. Даже в школе, бывало, могла дать оплеуху. Мы с Леной Жевнаренко были силой, но исключительно оборонительной.

– Да, я. А что? Почему тебя это волнует? – с вызовом ответила я.

– Ты че? Крутая что ли? Ты же с «воли», по-моему, заехала вчера?

– Да, я приехала вчера. Разве это мешает мне подарить девочке одежду? – злость закипала во мне.

Верзила приблизилась ко мне, и я не поняла, каким образом оказалась на полу. В следующую минуту Любаша Монро и Марика резко перевернули меня на живот. Я почувствовала тяжесть – кто-то из них присел на меня. Как оказалось, Любаша. Несмотря на мои попытки, вырваться не получалось.

– Давай по пяткам, Марика! – вдруг скомандовала Маша-Глыба.

– Пожалуйста, не бейте ее, очень прошу вас! Я Пакесу скажу! Он вас накажет! – запричитала Вероника, всхлипывая.

– Что?! Твой Пакес пусть у себя рулит, на нашей девчачьей территории он – абсолютный ноль! – ухмыльнулась Маша-Глыба.

Я все еще продолжала вырываться, как неожиданно почувствовала резкую боль в области пяток. Удары продолжались. Было адски больно. Видимо это и стало толчком к возвращению воспоминаний. Перед моими глазами пронеслась картина с Лариным, пытавшимся меня изнасиловать, мамой в КПЗ, Лешкой, плачущим, чтобы его не забирали в мальчишеский корпус. Не знаю, откуда во мне появилась сила, но я резко поднялась, да так, что сидящая на мне Любаша Монро отлетела на пару метров. Не раздумывая, я схватила с тумбочки настольную лампу и со всей силы запустила ее в Машу. Та сначала замерла, а потом медленно опустилась на пол и заплакала. Я набросилась на Марику, которая била меня указкой по пяткам, и стала колотить ее по лицу. Она явно не ожидала такого поворота. В это время Любаша выскочила в коридор с воплями: «Люди! Здесь Машку-Глыбу и Маришку убивают!». Эх, девочки… Какими бы мы сильными не были, все равно плачем, как маленькие. И совсем не важно, в каком ты возрасте и социальном положении.

На вопли Любаши сбежались дежурные и учителя. Правда, я не замечала никого вокруг. Эмоции, накопленные во мне за все это время, выплеснулись в диком рвении проучить Машу-Глыбу и ее шестерок. Дежурные еле-еле оттащили меня за волосы в сторону, хотя я нисколько не сопротивлялась. Тут же меня отвели в какой-то полутемный кабинет, похожий на камеру. Я все еще была в бешенстве. Как потом рассказывала Вероника, я походила на сумасшедшую и даже в процессе драки вырвала клок волос у Марики.

В кабинете было темно и сыро, только сквозь маленькую форточку пробивался солнечный свет. Мне стало боязно. Я никогда не попадала в такие помещения, напоминающие карцер. При этом в душе я была рада, что смогла не просто вылезти из-под этой Любаши Монро, а дать сдачи! Мне было даже жалко, что не все трое получили. Минут через десять в комнату вошла Виктория Сергеевна.

– Встань с места! – крикнула она, сверкая глазами от злости.

Но я не пошевелилась. Виктория Сергеевна дождалась, пока ей принесут стул, и присела рядом со мной. Я знала, что сейчас мне попадет.

– Значит так, Спиридонова! Скажи, мне оформить данный инцидент как хулиганство? Лампа попала ей в голову и задело ухо! А если бы она оглохла? Что было бы?

Я молчала, хотя мне так хотелось рявкнуть, что им досталось поделом.

– И пойдешь по этапу, по лагерям! Тебе это надо? А как же брат? Ты о нем разве не подумала? – ее слова меня словно отрезвили.

– Простите, Виктория Сергеевна, – я подняла голову и смело посмотрела на нее.

– Вас бы всех наказать, да рука не поднимется у меня! Хотя суть конфликта я знаю от и до. С этими тремя я тоже проведу разъяснительную беседу. А теперь, иди в класс! Еще раз такое повторится, оформлю как хулиганство! Мое дело тебя предупредить, – она поднялась со стула и добавила: – Тебе в четырнадцатый кабинет, это на первом этаже.

Расстояние от «комнаты-карцера» до кабинета мне показалось чудовищно огромным. После ударов по пяткам я еле переставляла ноги и шла, морщась от боли. Отыскав нужный кабинет, я постучалась и сразу вошла. Девочки тут же повернулись ко мне и начали перешептываться. Учительница ответила на мое приветствие и указала, куда сесть. Дойдя до своей парты, я плюхнулась, опустила голову и заревела. Физическая боль смешалась с моральной. Неожиданно ко мне подошли девочки и начали успокаивать, но это продлилось недолго, учительница дала понять, что занятие началось.

Уроки в тот день были разными: алгебра, геометрия, русский язык и литература. Все они проходили в одном кабинете, сменялись лишь учителя. На переменах я ни с кем не общалась по классу, да и девочки больше не подходили. Видимо в самом начале их растрогали мои слезы, но жалость закончилась быстро. После последнего урока я вышла в коридор, где увидела поджидавшую меня Веронику.

– Как прошел первый день учебы? – спросила она, заискивающе улыбаясь.

– Лучше не бывает, – в отличие от нее, радоваться мне было нечему.

– Ну, ты вообще-е-е-е! Самой Маше-Глыбе по башке дать! А эту Марику ты вообще забила, чуть ли не до посинения!

– И что будет теперь? Весь детский дом против меня?

– Да не-е-е! Наоборот, тебя стали уважать! А мне даже позавидовали, что у меня появилась такая подруга, как ты! Не боись, теперь тебя не тронут! – подмигнула Вероника. – Как твои ноги?

– Ходить могу, но больно очень, – ответила я. – Вероник, а ты проводишь меня к Лешке?

– Конечно! Но может лучше завтра? Раз тебе больно…

– Нет, сегодня! – запротестовала я. Желание увидеть Лешу превозмогало любую боль.

– Тогда идем, я покажу тебе мальчишеский корпус, – согласилась Вероника.

– Идем, – ответила я и вспомнила про печенье, которое приготовила для него. Все это время оно пролежало у меня в кармане. Я достала сверточек. К моему сожалению, печенье было поломано на маленькие кусочки. Мне стало обидно до слез. Я так хотела отнести брату гостинец.

– Оно, наверное, раскрошилось, когда ты дралась с Машкой и Марикой. Но ничего, я знаю, как тебе помочь! Скорее пошли! – Вероника потянула меня в сторону каптерки.

Каптерка было небольшой, зато полок в ней было, хоть отбавляй. С одной из них Вероника достала большой мешок из бязи, а из него – мешочек поменьше, в котором лежали печенья, аккуратно завернутые в бумагу. Я была удивлена. Вероника бережно достала из мешочка десять галетных «квадратов» и добавила к ним горсточку ирисок.

– Вот возьми! Я каждый день приношу печенье сюда и храню его до выходных, а потом съедаю, сидя на футбольном поле. Или же собираю целый месяц, чтобы можно было сделать торт. А эти конфеты еще остались из новогодних подарков. Я ем их по особым случаям или по праздникам. Меня здесь никто не навещает, вот и приходится экономить, чтобы потом радовать себя. Я очень люблю сладкое, а здесь с этим проблема, особенно зимой, – сказала мне Вероника, протягивая печенье и ириски.