Валентин Азерников - Пьесы, ставшие фильмами

Виктор (глядя ей вслед). Остроумная женщина. Где-то я ее видел. (Мари.) А почему ваш муж не с вас пишет, а с вашей подруги?

Mapи. Осень? Не очень-то вы любезны.

Виктор (смущенно). Нет, я имел в виду…

Mapи. «Весна» – та с меня писалась.

Виктор. Интересно, наверное, быть женой художника. Видеть, как он творит.

Mapи. Вот именно – творит. Бог знает что. То натурщицы, теперь вот подруга.

Виктор. Но раз это вас устраивает…

Mapи. Уже нет. Пока он болел, я терпела. Но теперь, когда он поправился, я решила… Я решила с ним разойтись. Все, хватит.

Виктор. Даже так?

Mapи. Да, так. Хотя, конечно, жалко. Он такой красивый, высокий… Волосы до плеч… Но свобода дороже.

Виктор. Вы решительная женщина.

Mapи. Да. А теперь еще и свободная. Буду жить, как хочу. Делать, что хочу.

Виктор. И что же вы будете делать?

Mapи. Что? Не знаю. Наверное, то же, что и раньше – реставрировать чужие картины.

Виктор. Так вы реставратор? Хорошая профессия. Интересней, чем старые проводки чинить. (Разглядывает картину, с которой работала Мари.) А сами рисовать вы никогда не пробовали? Мне почему-то кажется, что вы раньше… Когда-то… Я ошибся?

Mapи. Нет, не ошиблись. Действительно, когда-то… В другой жизни… Но вы ведь тоже, как мне кажется, не всегда пробки чинили, нет?

Он улыбается.

Я так и думала. Я сразу сказала Жанне, что вы похожи скорее на ученого.

Виктор. Ну, вот видите: вы похожи на художницу, я на ученого, а занимаемся черт-те чем. На что это похоже?

Mapи. На жизнь. Вам не кажется?

Виктор. Мне кажется, что теперь, когда мы так много узнали друг про друга, осталась мелочь – узнать, как вас зовут.

Mapи. А я разве не сказала?

Виктор. Вы сказали, как зовут вашего мужа и вашу подругу.

Mapи. Вообще-то первым должен представляться мужчина. Вы не находите?

Виктор. Да? Что ж, вы правы. Меня зовут Виктор.

Mapи. А меня Мари.

Виктор. Очень красивое имя. И очень вам подходит.

Mapи. Спасибо. А вам ваше – не очень.

Виктор. Да? Отчего же?

Mapи. Оно простит вас. Лучше было бы – Виктор. С ударением в конце.

Виктор. Да? Ну что ж, не возражаю. А вы, очевидно, жили во Франции.

Mapи. Почему вы так решили?

Виктор. Mapи, Мишель, Виктор… А по паспорту вы же, наверное, просто Мария?

Mapи. Может, вас еще и мой год рождения интересует – по паспорту? Вы, случайно, не кадровиком раньше работали?

Виктор. Ну, ну, не сердитесь. Я ничего не имею против Мари. И против Виктора. Виктором я уже пожил, и ничего хорошего, как выяснилось, это мне не принесло. Хотя и означало победу.

Мари. В этом-то и дело: победа – Виктория, с ударением на «о». Вы жили не с тем ударением, поэтому и не было побед. А теперь, когда мы его поставим на место… Человек должен меняться. Скучно всю жизнь иметь одну и ту же прическу, работу, ударение…

Виктор. Мужа…

Мари. А вы злопамятны. Зачем смотреть назад, самое интересное ведь впереди, правда?

Виктор. Я это называю «эффект угла».

Mapи. Угла?

Виктор. Когда заворачиваешь за угол, каждый раз надеешься, что там тебя ждет что-то такое, что изменит всю жизнь.

Мари. И часто случалось?

Виктор. Когда специально ждешь… (Качает головой.) А потом, в один прекрасный день, у кого-то перегорают пробки…

Mapи. Но вы же еще не знаете, изменит ли это что-то в вашей жизни?

Он смотрит на нее, чуть улыбаясь.

А если вы ошибаетесь?

Виктор (не сразу). И вы?

Звонит телефон.

Mapи (берет трубку). Да… Кого?.. Здесь. (Смотрит на Виктора.) Но тут еще много работы… Хорошо, передам. (Вешает трубку.) Это вас. На двадцать первой даче пробки перегорели.

Виктор (собирает инструменты). Я завтра закончу. Вы будете дома?

Mapи. Да. Но, может, посидите еще? Это же недалеко.

Виктор. За углом.

Mapи. Как за углом? За углом – я!

Мари перед зеркалом примеряет платье. Жанна собирает со стола шприц, спирт, ампулы.

Жанна. Завтра что? Четверг? В пятницу последний укол – радуйся.

Mapи. Слава богу. А то уже садиться больно.

Жанна (неодобрительно поглядев на нее). Не задирай подол выше колен – тебе не семнадцать лет.

Мари. А почему это? Что-что, а колени у меня еще в порядке.

Жанна. У тебя все в порядке, кроме головы.

Mapи (опускает подол). Ладно, так уж и быть, оставим место для мужского воображения. (Снова его приподнимает.) Как бы ни была прекрасна реальность (придирчиво разглядывает себя, потом, вздохнув, все же опускает подол), а представление о ней всегда прекрасней. (Не отрываясь от зеркала.) И вообще, я тебя не понимаю. То все время долбила мне, как дятел: «Новая жизнь, новая жизнь»… А когда она забрезжила: «Как ты можешь, как ты можешь»… Ты эгоистка, дорогая моя. Ты не хочешь, чтобы я зависела еще от кого-нибудь, кроме тебя. Да? Пациенты выписываются, Сергей тебя в упор не видит, а я всегда под рукой. Для самоутверждения. Шагу мне самой ступить не даешь.

Жанна. Естественно. Потому что ты все время норовишь сделать его не в ту сторону. А я как врач, как подруга, которая тебя любит, хочет тебе добра…

Mapи (повернувшись к ней). По твоему рецепту?

Жанна. А твой какой?

Mapи. Мой? Делать ошибки – как все нормальные люди. Ошибки – это и есть жизнь.

Жанна. Нормальные учатся на них, а ты ничему не учишься. Тебе мало двух мужей?

Mapи. Во-первых, трех. Ты забыла Мишеля. А во-вторых, некоторым много и одного.

Жанна. Но я с одним двадцать лет живу, а ты со своими…

Mapи (поднимаясь по лестнице). Тоже двадцать – но по совокупности.

Жанна (вслед ей). И после каждого развода глубокая депрессия и больница.

Mapи (из спальни). А у тебя после одного.

Жанна (в потолок). Чушь! Я никогда не лежала в больнице.

Mapи (спускаясь вниз и надевая на ходу клипсы и браслет). Ты в ней работаешь, какая разница.

Жанна. Но не пациентом.

Mapи (рассматривая в зеркале, подходят ли украшения к платью). А ты разве не говорила сама, что психиатры сами все немного психи? Не говорила?

Жанна. Когда это я говорила?

Mapи (снова идет наверх). И не один раз. Про своих коллег. (Остановившись на верхней площадке.) Но они то же самое ведь и про тебя говорят. Нет? (Исчезает наверху.)