Лена Сергеева - Мелодия весны. иллюстратор Белослудцева Ю. А.

Завершив самовольно придуманные ритуалы, с улыбкой довольного невротика я каждый вечер отправлялась спать. Но стоило только Игорю встать после того, как мое тело касалось кровати, я заново наполнялась тревожностью. Выдавить из себя что-то наподобие: «Милый, знаешь, что-то неладное творится с моей психикой. Объяснить это я не могу, но не мог бы ты ставить вещи на свои места, и по возможности не сорить. А еще лучше – не дышать», – я не могла. А потому оставалось только украдкой, под любым предлогом вставать после Игоря и проверять, все ли так, как должно быть. И в какое возмущение я приходила, если вдруг обнаруживала не по размеру стоящие тарелки в сушке или плохо промытый стакан! Дыхание перехватывало в горле, и я начинала судорожно хватать ртом воздух.

Мое тело чутко реагировало на происходящее вокруг. Я увеличивалась в размерах на глазах. Как мне казалось, даже не от того, что ем, а от напряжения, которое день ото дня становилось все больше и тяжелее. Не проходящие головные боли мешали мыслить трезво. Единственное, что спасало от них – сон. Круглосуточный сон, с перерывами на работу, ссоры с Игорем и невротическую уборку. Но самое тревожное из того, что происходило с моим телом, появилось на шестом году наших отношений. Я разучилась дышать. Ловила ртом воздух, испытывая потребность заглотить как можно больше кислорода, но легкие отказывались раскрываться. Чтоб вздохнуть полной грудью, мне нужно было посмотреть, как это делает кто-то рядом. Дышать по подражанию, так я это называла. Так у нас с Игорем появилась новая забава. Просыпаясь посреди ночи, я судорожно хватала его за руку и просила подышать вместе. Вдох и медленный выдох. Вдох-выдох. Дикий страх задохнуться во сне наполнял меня, переводя организм к мобилизации всех ресурсов. Все о чем я молила Бога каждый раз, закрывая глаза – кислородная маска, реаниматор, глоток воздуха полной грудью.

Судьбы многих женщин стали бы чуточку счастливее, если бы мамы в детстве читали своим дочкам правильные сказки. Какой была ваша любимая сказка? «Золушка», «Спящая красавица», «Синяя Борода», «Морозко» или «Двенадцать месяцев»?

В сказках, которые нам, маленьким девочкам, читали на ночь глядя, главная героиня – кроткая и прекрасная девушка, несчастна ровно до тех пор, пока в ее жизни не появляется спасительная мужская фигура. Ободряющие братья-месяцы, задорные гномы, нежный принц или величественный Морозко – все они призваны подвести черту под прежней не очень-то счастливой жизнью. Боль, обман, унижения, предательство, обида – все это возможно. Но ровно до тех пор, пока ты не встретишь «того самого» принца. Он ворвется в твою жизнь стремительно, бесповоротно и напишет заглавными буквами на новой странице – «А теперь про любовь!» И будет любовь. И случится счастье. Надо только дождаться.

И вот ты встречаешь «того самого» принца. Сердце отплясывает чечетку. Щеки розовеют от предвкушения. А сама ты пытаешься принять красивую позу в том дубовом гробу, что смастерили родители, дабы сберечь невинность своей дочери. Манерно выпятив губки, ты начинаешь ждать, когда же случится главное событие жизни. Ощущаешь кожей каждое движение принца. Вот он прошел по комнате. Заварил чай. Откусил печенье.

Все внимание сосредоточено только на нем. Сама же ты словно превратилась в слух. Вот крошки от печенья посыпались на пол. За окном пропел соловей. В голове, словно на сцене большого театра разворачивается ритуал пробуждения. Много света, ярких красок и мажорные ноты меняют минорность твоего существования. Но в реальности, ты по-прежнему лежишь в дубовом гробу и боишься пошелохнуться. А вдруг испортишь все таинство момента?

Лежать, изображая из себя мертвую царевну, занятие малоприятное. То ноги затекут, то чихнуть хочется. Поэтому однажды, ты решаешься одним глазком посмотреть, что же творится вокруг. И что же ты видишь? Вместо прекрасного принца в башню забрался ужасный дракон. Мерзкий, отвратительно пахнущий дракон ходит у твоего изголовья, чешет свой мохнатый хвост и совершенно не намерен никого спасать.

– Ошибочка вышла, – говоришь ты тихонько, укладывая себя обратно в сценарный гроб.

Расправляешь складочки на платье, поправляешь растрепавшиеся волосы и продолжаешь смиренно ждать принца. За окном луна меняет солнце, дождь превращается в снег, снег становится капелью. А ты, как и прежде, лежишь в состоянии анабиоза в одной башне с драконом и ждешь, пока придет некий принц, который способен пробудить в тебе жизнь.

– И он, конечно, придет. Надо только подождать. В сказках рано или поздно такое случается. А еще драконы превращаются в прекрасных принцев. Надо только сильно их любить, – говорила я Андрею, едва сдерживая слезы.

– Балда ты, балда, – укоризненно качал головой он и аккуратно осматривал мои раскрашенные синяками руки. – Как же это происходит снова и снова? И почему ты его не бросишь?

– Наверное, потому что я ему нужна, – промычала я несмело, закутываясь поглубже в шарф, чтоб спрятать следы очередной ссоры.

Андрей резко отодвинулся и смерил комнату быстрыми шагами. Потом вернулся и, присев на корточки так, что наши глаза встретились, спросил:

– А что нужно тебе? Чего хочешь ты сама?

Мысленным взором я окинула репертуар возможных ответов и поняла, что этот вопрос скорее риторический. Хочу быть счастливой. Хочу быть любимой. Хочу любить. Эти ответы были скорее ширмой, за которой скрывалась зияющая пустота, леденящий душу хаос. В самом же деле, я не знала, чего хочу и умею ли я хотеть. Привыкла видеть мир через призму желаний и стремлений своего мужчины. Хотела только того, чего он хотел. Мои же желания разрушались, не созревая. Я будто спящая принцесса из сказки, пребывала в анабиозе, раскачиваясь в дубовом гробу между небытием и жизнью.

– Хочу песню, – сказала я шепотом, не отрывая своих глаз Андрея.

– Хм… – только и сказал он и подошел к компьютеру.

Lily Was Here заиграли Кэнди Далфер и Дэйв Стюарт. Я закрыла глаза и почувствовала, как мелодия саксофона, проникая сквозь кожу, зализывает мои раны. На мгновение я ощутила, что это место здесь и сейчас – самое безопасное место в мире. Все, что происходит за пределами этой комнаты – сон, а настоящее – оно тут, рядом. Близкое, родное, комфортное. Как будто здравый рассудок вдруг впервые заговорил со мной своим строгим голосом. Трезво и без эмоций, без подкашивания коленок и краски на лице. Но кто же слушает рассудок в двадцать пять лет? Особенно, когда ты по самую макушку поглощен вселенской драмой жизни!

В ту ночь я долго не могла уснуть, все думала об Андрее. «Твой человек. Комфортный. Уютный. И если ты ничего не сделаешь, то без него ни счастья, ни настоящей жизни по большому счету не будет». Никак не утихал разум. И душа каждый раз замирала от этих мыслей.