Егор Куликов - Забвение

– Ой, да ладно тебе. Подумаешь, ты спас или я спас. Какая разница?

– Если нет разницы, то расскажи всем правду.

Вова замолчал. Он опустил тёмный взгляд в пол, носком ковыряя землю.

– Я бы, может, и рассказал, но уже поздно, – сказал он, так и не посмотрев на меня.

– Почему?

– Ну, там… – как-то сбивчиво говорил он. – Короче, на, сам посмотри.

Я открыл калитку. Он протянул мне газету, и тогда я понял, что он прав. Даже если он расскажет, никто уже не поверит. Скорее всего, его ещё больше будут восхвалять, потому как он благородно уступил своё истинное место спасителя трусливому мальчику Кириллу, то есть мне.

На первой полосе районной газеты красовался Вова. Он был в пиджаке, с букетом цветов. Глава нашего села приколол к его груди медаль, которая так сильно блестела, что мне казалось, я вижу её сияние даже на газетном чёрно-белом снимке.

На фото он улыбался и гордо смотрел в камеру. Круглолицый, пухленький и невозможно противный.

Несколько минут я рассматривал газету, не вчитываясь в слова.

– На, – вернул я ему её.

– Можешь оставить себе, у меня дома ещё штук тридцать их.

– Не нужна она мне.

– Мне тоже, – сказал Вова и пожал плечами.

Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Я посмотрел в его наглые и бесстыжие глаза, после чего рука сама вздёрнулась, и я со всей силы заехал ему по лицу. Примерно так же, как на том берегу Лёхе по спине.

Вова был выше меня. И крупнее. И старше. Но в тот момент я не боялся. Его авторитет упал для меня ниже дворовой пыли. А теперь и он упал. Повалился у моих ног, корчась от боли и потирая ушибленную щёку.

Спустя минуту он встал в полный рост, и ко мне вернулось сознание. В тот момент я приготовился держать ответный удар, но его не последовала.

Продолжая тереть красную и распухшую щёку, Вова сказал:

– Я не дам тебе сдачи. Но только сейчас. В следующий раз я тебя размажу. Ты меня понял?

Я струсил. Испуг пробрался под корку мозга и в самое сердце. Я оцепенел, будто стоял на том дереве, держа в руках тарзанку.

– А ещё, – сказал Вова, уже уходя, – не видать тебе Катьки. Знаешь почему? Потому что девки не любят трусов, а ты трус. Ты тот, кто не спас Лёху.

Он громко и фальшиво засмеялся. С этим смехом повернулся и пошёл прочь.

Долго ещё я слышал его голос, стоя колом у калитки.

В ту ночь я мало спал и много думал. Знал, что он был прав. Мне никто не верит. Ему верят все. А девки и вправду не любят трусов. А я трус… Не умею плавать, испугался, когда Вова встал. Всего боюсь… Хорошо хоть, тени своей не пугаюсь.

С этими тяжёлыми мыслями я уснул.

Проснулся, когда рассвет ласкал плотные коричневые шторы.

Не знаю, что мной двигало. Словно ночью, пока я спал, кто-то подумал за меня и принял решение.

Я натянул шорты, футболку. Запрыгнул в тапочки и пошёл на пруд.

На улице было свежо. Холодная роса в поле намочила ноги. Резиновые тапочки скользили, и я несколько раз терял их в траве.

Подойдя к пруду, я почувствовал страх. Снова он начал забираться под сердце. Но я шёл… Шёл, несмотря ни на что.

Я остановился лишь тогда, когда передо мной показалось наклоненное дерево с тарзанкой.

Я слышал разговоры взрослых о том, что после этого случая они хотят её срезать. Но я должен попробовать. Ведь я не трус. Да, я испытываю страх, но сделаю это. Я ведь уже делал однажды.

Делал.

Сняв скользкие тапки, забрался на дерево и взял в руки перекладину. Ровная гладь, подёрнутая лёгким туманом, пугала меня больше, чем что-либо. И этот туман над ней… делает её ещё дальше, ешё страшнее.

Словно, когда я ворвусь в воду, он сомкнётся надо мной и закроет путь наверх. Запрёт меня под водой, как твёрдый лёд.

Несколько минут я сжимал в руках палку. Порывался прыгнуть, но каждый раз что-то во мне щёлкало, и я останавливался, боясь даже вдохнуть.

Я ведь делал это, успокаивал я себя. Я прыгал. Я летел. Я падал…

Но это было словно не со мной. Тогда не я владел своим телом, а сейчас… Сейчас мне предстоит самому сделать шаг в пропасть.

Закрыв на несколько секунд глаза, открыл их и тут же сорвался вниз.

Ветер засвистел в ушах. Я напрягся всем телом, чувствуя лёгкость и в то же время невероятную тяжесть. Тело одеревенело и превратилось в камень. Руки, как клещи, вцепились в единственное спасение – кусок ветки, примотанный к веревке.

Я очнулся в тот момент, когда был в самой дальней точке от дерева – почти на середине пруда. Если промедлить, меня потащит обратно.

Я разжал каменные пальцы и полетел вниз. Эти несколько секунд длились неестественно долго. Словно я завис в воздухе и никогда не коснусь пруда.

Но свежая вода приняла меня. Она обволокла со всех сторон. Я погрузился в неё, чувствуя подъём. Будто сделал что-то великое. Хотя для меня этот поступок таковым и являлся.

Вынырнув, уверенно заработал руками, да вот только тело продолжало погружаться. Испугавшись, попытался всплыть на поверхность.

У меня это получилось. Я вытащил голову, вдохнул воздух и камнем пошёл на дно. все мои старания не приносили никаких результатов. Я тонул. И самое страшное, что понимал это.

Ладони безрезультатно хлопали по воде. Ногами чувствовал холодный пласт, не прогретый солнцем.

У меня вновь получилось вынырнуть, вдохнуть и… уйти под воду.

Я не кричал, только беспомощно баламутил руками и ногами воду.

Открыв глаза, через водную толщу я увидел свет и успел с ним попрощаться. Погружаясь на глубину, чувствовал границу холода, которая забирается всё выше и выше по телу: ноги, живот, грудь, голова…

Из последних сил я рванулся вверх, надеясь, что этих сил мне хватит.

Комната выплюнула меня. Я вылетел через дверь, не сразу сообразив, что я не мальчик. Я мужчина в просторной хлопковой накидке, босой. Я не в пруду, а в странном доме, хотя холод воды до сих пор ощущается телом.

– Что это было? – вслух спросил я.

Естественно, ответа не последовало.

Я дёрнул ручку соседней двери – заперта. А вот напротив оказалась открытой.

Я вновь остановился перед темнотой и пустотой, которые таились по ту сторону двери. Точно, как тогда, перед прыжком в воду, подумал я.

Выжил ли я тогда? Выбрался сам или мне помогли?

Надеюсь, вторая комната даст мне ответ.

Тьма вновь поглотила меня. В этот раз не было столь томительного ожидания и тревоги. Только любопытство. Словно я сижу в тёмном кинотеатре и жду, когда же начнётся кино. Самый интересный фильм. Фильм о моей жизни.

Жёлтое свечение начинает кружиться вихрем, заворачивая пространство в спираль. Меня подхватывает приятный тёплый торнадо и отправляет в мозг к самому себе.

Я появляюсь посреди какой-то полемики. Подростки о чём-то спорят, и их лица кажутся знакомым. Точно, это Лёха, тот которого я спас. Парень возмужал, оброс рыжей щетиной. Сколько ему сейчас: шестнадцать, восемнадцать?