Евгений Калачев - Сеть Петровского. Часть 2

Студенты переглянулись.

– Это, ну нам бы зачет поставить, – сказал, наконец, тот же самый.

– Ну а я-то тут причем? – Семенов хохотнул, – идите к своему преподавателю и ставьте. Вы явно не мои студенты, иначе я бы вас знал! Это все? – он усмехнулся и собрался уходить.

– Мы… мы ваши студенты! – они опять окликнули Семенова. Тот обернулся и посмотрел на них в упор.

– У меня хорошая память на лица и уважительное отношение к студентам, – произнес он ледяным тоном, уже без намека на иронию, – если вы – мои студенты, почему я вас не помню?

Они вновь переглянулись, ища, что ответить.

– Антон Алексеевич, в общем, мы из двадцать первой группы, – начал один из них, понизив голос, – Федосеев и Королев, – он выразительно посмотрел на Семенова, словно фамилии должны были ему о многом сказать.

– Двадцать первая группа, помню такую, были в прошлом семестре, – Антон Алексеевич кивнул, – все, кроме двух злостных прогульщиков успешно сдали мне зачет… а, ну вот все и сошлось: Федосеев и Королев, прекрасно помню! – он опять посмотрел на них в упор, – не появлялись на моих занятиях ни разу, числились только в списках, как следствие, не получили зачет. Так чего вы от меня хотите, ребята? – Семенов посмотрел на них с откровенным сарказмом и скрестил руки на груди.

– Ну, это… – они были явно в замешательстве, – нам того… сказали, к вам подойти, вы поставите…

– Я?! – Антон Алексеевич изумленно округлил глаза, – поставлю?! Да с какого, простите, перепуга? Вы не появлялись у меня ни разу! Вы и ваш товарищ! – он кивнул на второго, – вы, извините за прямоту, нагло забили на дисциплину и преподавателя, а теперь имеете наглость требовать зачет? Нет, это слишком даже для меня – в целом, лояльного человека. Вы свободны, господа! – закончил он.

– Но это… – тот, который разговаривал с ним все время (Семенов даже не знал, кто из них кто) открыл рот, удивившись еще больше. Похоже, он был уверен, что «все схвачено». И Антон Алексеевич уже начал кое о чем догадываться, – это… нам сказали, вы поставите. Вот «экзаменационники».

Студент протянул Семенову дополнительную ведомость. Антон Алексеевич взял ее в руки и фыркнул.

– Экзаменационники выдали, – повторил он, – стесняюсь спросить, а Алексей Станиславович, когда подписывал, был поставлен в известность, что я не допускаю вас до сдачи зачета? – он посмотрел в глаза. Последние слова были произнесены отчетливо и железным тоном.

– Как… как не допустили? – студент опять округлил глаза, – нам это… сказали, вы поставите…

– Кто вам сказал? – Семенов сделал небольшой шаг вперед, постепенно заводясь, – кто вам такое мог пообещать, кроме меня, если я – ваш преподаватель?

Оба студента испуганно молчали. Антон Алексеевич переводил взгляд с одного на другого. У него уже было несколько догадок и одна выводила в основном спокойного Семенова больше другой…

– Так я жду! – повторил он, – кто пообещал вам, что я поставлю зачет? Вы скажите, может, я глупый и чего-то не понимаю?

– Ну это… – они опять опасливо переглянулись, – ну, замдекана сказал, вы все поставите. Это… а, он вам, наверное, не звонил еще? – опять неуверенный взгляд исподлобья.

– А замдекана у нас как зовут, хоть это знаете? – вкрадчиво спросил Семенов.

– Ну это… Виктор Георгиевич! – выдал студент, – он, короче, сказал, поставите… поставите? – спросил он уже немного громче.

– А чего же не поставить, поставлю! – Семенов улыбнулся, – когда отработаете все пропущенные темы до единой! – добавил он после облегченного вздоха.

– Как, но Виктор Георгиевич…

– Виктор Георгиевич! – Семенов повысил голос, – заместитель декана, а еще он преподает ТГП! Процессуальное право веду у вас я, так какое Виктор Георгиевич имеет к этому предмету отношение?!

Семенов замолчал, сердито глядя на них. Студенты тоже испуганно молчали. Он уже прекрасно все понял. Репутация Фокина была хорошо известна на факультете. Неясно только с чего тот решил, что Семенов поставит зачет прогульщикам, возможно, надеялся на привилегии, которые давала новая должность.

– Так нам что делать, – пролепетал студент. Его товарищ молчал так же, как и в начале беседы, только опасливо косился на Антона Алексеевича.

– Как всегда, целых два выхода! – насмешливо заявил Семенов, – приходить на отработки тогда, когда я их провожу, либо идти отдавать долг Родине! И, если это все, то мне давно пора вести занятие!

– Но…

– До свидания, ребята! – не вступая больше в бесполезные разговоры, Семенов резко развернулся и вошел в аудиторию, с силой захлопнув за собой дверь, – извините! – обратился он уже к студентам, сидевшим за столами, – в мире хватает идиотизма. Но мы продолжим, хоть нас и отвлекли, постараюсь все же закончить до звонка…

Петровский настойчиво звонил дверь, пока Марина не открыла. Когда дверь, наконец, отворилась, он толкнув ее от себя, быстро вошел внутрь и, схватив ее за плечи, прижал к стене, впившись в губы.

– Костя…

Петровский, не слушая, с силой захлопнул дверь и обхватил Марину за талию, с каждой секундой прижимая к стене все больше. Она начала сопротивляться и пытаться оттолкнуть его от себя, но он держал крепко.

– Костя… Костя, пусти! – она на секунду оторвала от него свое лицо. Петровский чуть ослабил хватку, – может, хотя бы, «привет» скажешь? – Марина сердито посмотрела на него.

– Привет… – процедил Петровский, вновь впиваясь в ее губы.

– Костя… Костя, нет! – она с силой оттолкнула его, наконец, сумев высвободиться. Петровский, не ожидавший такого сопротивления, пошатнулся и врезался спиной в стену.

– Ты что творишь? – прошипел он через секунду, коршуном уставившись на Марину.

– Я? – прошептала она, – это ты что творишь?

С этими словами Марина развернулась и быстрым шагом ушла в гостиную. Петровский, даже не разуваясь, последовал за ней.

– Я не понял! – начал он, постепенно заводясь, – я перед тобой в чем-то провинился или у тебя дни?!

– Во-первых, не смей хамить! – Марина резко обернулась и уставилась на него своими большими глазами, в которых явственно читались гнев и обида, – во-вторых, Костя, тебе не кажется, что это уже ненормально? Последнее время ты почти ничего не говоришь, мы вообще почти не разговариваем. Прости за прямоту, ты приходишь сюда, либо зовешь меня, затем мы тупо трахаемся, а потом ты просто сваливаешь, ничего не объясняя! Костя, это уже перестает быть нормой, я тебе кто, индивидуалка?!

Выпалив это, Марина села на диван и положила голову на руки.

– Марина… – процедил Петровский, стиснув зубы, – у меня сложный период…

– Сложный период, так давай поговорим! – Марина резко подняла голову, – я – твоя девушка и могу тебя выслушать, поддержать, понять, в конце концов…