Даниил Горбунов - Прекрасные наполовину

– Прощай, – продолжала бормотать Элла, крупная слеза упала ей на руку, в которой она держала нож.

Никогда ещё, как в тот момент, её желание отделить от себя сестру не было так велико. Она внушала в себя мысль, что не должно было быть этой вечно молчавшей слабоумной Эммы.

Неожиданно Эллу кто-то схватил за плечи.

– Ты что творишь, а? – раздался звонкий голос поварихи.

Она выхватила из рук Эллы нож и отшвырнула от греха подальше. Элла плохо помнила, что было потом, вроде как, её вывели из кухни, позвали врача. Благо, порез был неглубоким, поэтому всё обошлось лишь повязкой. Через несколько лет Элла поняла, как ей тогда повезло, что кто-то смог её остановить. Если бы повариха, пришла на пять минут позже, кто знает, осталась ли Элла живой, ведь смерть её сестры сразу же привела бы к её смерти. Она поняла, какой ужасный поступок, какой грех хотела совершить, но ненависть к Эмме не исчезла, она лишь немного охладела и всё…

– Элла… Элла, ты меня слышишь? – говорила Джо.

– А? – промолвила Элла, очнувшись.

– С тобой всё в порядке? Я тебя спрашивала, как сегодня всё прошло с Дороти, а ты, как будто оглохла.

– С Дороти всё, слава Богу, нормально. Мистер Голдмен всё-таки раскошелился на доктора. Я ведь говорила, что он самый настоящий жмот. Но когда этот чёртов доктор пришёл, мы говорим ему, что у Дороти была высокая температура, только сегодня жар вроде бы спал. А он посмотрел на нас с удивлением и говорит: «Ну, знаете ли, микроцефалы, по-моему, долго не живут» так и сказал: «долго не живут»! Я понимаю, так можно было сказать о кошке или птичке, но их и то жалко, а тут он сказал так о человеке !

– Так он дал ей хоть какое-нибудь лекарство? – перебила Джо.

– Да, укол какой-то сделал. Как же Дороти только там не брыкалась! А сейчас хоть температура стала нормальной.

Элла посмотрела на Дороти, которая с важным видом расхаживала по комнате.

– Иди ко мне, моя дорогая! – позвала её к себе Джо.

Она раздвинула свои руки в стороны, готовясь принять микроцефалку в объятья. Дороти, как только увидела, распростёртые объятья, сразу поспешила к Джо. Она забралась к ней на колени и сильно прижалась, будто маленький ребёнок к маме.

– Ну что наша Дороти скажет? – спросила Джо.

Дороти подняла на неё взгляд и произнесла:

– Гы… Го… Го… Гы…

– Что ты хочешь сказать, обижали тебя сегодня на шоу, да?

После этого вопроса Дороти, будто поняв его смысл, что совершенно было невозможно, ещё сильнее прижалась к Джо. Когда она с кем-нибудь обнималась, то всегда глубоко дышала, может быть, стараясь запомнить запах этого человека.

Джо хорошо помнила, как Дороти появилась в цирке Голдмена. Мистер Голдмен привёл её в один из весенних вечеров позапрошлого года, тогда он широко улыбался, и походка его была совсем не такой как обычно, более торжественной что ли. Он считал довольно большой удачей, что ему удалось найти такого уникального фрика. Но мистер Голдмен как впрочем и многие артисты его цирка не думал, что бедная Дороти больше чем просто уникальный фрик. Он говорил, что любит Дороти, но так любят не человека, а скорее мешок денег, он радовался, когда видел резвящуюся на улице микроцефалку, но так радуются скорее найдённой на дороге монетке.

Проблема таких людей как Дороти состоит в том, что они с самого своего рождения живут словно в каком-то стеклянном шаре или за какой-то стеной, отделяющей их от общества. Из-за этого самого шара они никак не могут контактировать с остальными людьми: они совершенно не понимают, что происходит вокруг них. Такие люди рады бы выбраться из своего заточения, из этого невидимого барьера, ограничивающего их сознание, но они не в состоянии сделать этого и вынуждены надеяться только на помощь от других людей. Но люди напротив предпочитают не помогать подобным инвалидам, а смеяться над ними, а Дороти и все остальные её товарищи по несчастью продолжают жить дальше, даже не замечая, что всё остальное человечество отвернулось от них.

Джо было досадно, что многие артисты и зрители не видели в Дороти совершенно добрую ничем не загубленную душу. Дороти искренно радовалась жизни, любила всех людей, каких только встречала. Отрешённость от общества хоть и сделала её совершенно беззащитной против других людей, но при этом уберегла её от вражды, лицемерия и фальши мира. Дороти являлась чем-то вроде цветка, выросшего в пустыне, которому совершенно было невдомёк, где он растёт, и который вместо того, чтобы придаваться унынию из-за тяжёлой судьбы, решил принести в этот мир радость и свет.

Каждый артист цирка Голдмена хоть один раз видел, как Дороти весело пляшет на траве, греясь в лучах солнца. Один раз во время одной из таких её прогулок, она подошла к старому угрюмому акробату Джорджу. В руках у неё были какие-то старые бусы, которые кто-то ей подарил. Дороти минуту смотрела на Джорджа, а потом протянула ему эти самые бусы. Кто знает, что заставило Дороти подойти именно к акробату, и зачем она отдавала ему своё украшение, может быть, хотела подарить его.

– Гу… Гу… – пролепетала она, стараясь привлечь внимание Джорджа.

Джордж посмотрел на Дороти и усмехнулся. Она всё так же продолжала протягивать ему бусы.

– Го… Га… – пыталась что-то сказать Дороти.

Это уже начало злить акробата, его могли запросто увидеть, а потом наверняка бы начали над ним смеяться. Он отошёл, но Дороти устремилась за ним. Она смотрела ему прямо в глаза, вокруг которых находились многочисленные морщины. От этого взгляда Джорджу стало не по себе, он попытался отогнать Дороти, но его попытки не венчались успехом. Тогда он слегка толкнул её. Вернее он думал, что сделал это слегка. Дороти отшатнулась и упала прямо на песок.

– Гы… Га… – вырвалось у неё.

Джордж поспешил удалиться, а Дороти ещё несколько минут сидела на песке, не понимая, что произошло.

Через несколько месяцев Джордж уволился и поговаривали, что он заживо сгорел в своей небольшой квартире, которую снимал. А Дороти всё так же продолжала резвиться на солнце. Её саму можно было бы сравнить с солнцем: как великое светило, подчиняясь вечным законом, в определённый час показывается над землёй, а потом снова исчезает, так и Дороти, совершенно не обращая внимания на оскорбления, не имея понятия, что такое обида, продолжала каждый день прыгать по траве, радуясь новому дню. В жизни Дороти постоянно появлялись новые люди, готовые унизить её, но со временем они все пропадали бесследно. Она внимательно смотрела на то, как посетители цирка приходили, тыкали в неё пальцем и уходили, так же великое светило наблюдает, как исчезают одни цивилизации и появляются другие. «Как Иисус», – сказала однажды Элла, наблюдая за Дороти. Да, она как Иисус Христос любила каждого человека и никому не желала зла.