Норман Ростен - Прометей в Гранаде

Там начинаются пожары…

Алло! Вы слышите?

Не отключайте связи!

Между холмами появилась небольшая группа солдат.

Кажется, они идут к той самой горе…

Да, вот они ломают строй, вытягиваются в цепочку…

У каждого в руках винтовка…

Алло! Слышите? Там что-то случилось…

Один из солдат выскочил из цепи…

Он бежит вверх, низко пригибаясь…

Слышны отдаленные разрозненные выстрелы.

Они стреляют в него, но все мимо…

Видно, он прекрасно знает местность…

Он почти наверху…

Раздается одинокий выстрел.

Он уже наверху, но остановился на минуту…

В него попали… Да, в него попали…

Он еще бежит, и сейчас он в безопасности —

снизу его не видно, —

но пуля настигла его…

Голос наблюдателя постепенно сменяется звуком шагов бегущего человека, слышно его тяжелое дыхание.

Рамон. Сеньор, вы видите… я вернулся…

Я не трус!..

Лорка. Рамон!

Рамон. Я рад, что вы помните…

Я просто счастлив…

Они идут сюда…

У каждого ружье…

Но мы убежим – у меня есть напильник!

А медь – она мягкая… (Начинает отчаянно пилить цепь.)

Звук напильника сопровождает весь следующий разговор.

Лорка. Кажется, прочная цепь…

Я рад видеть тебя, Рамон.

Рамон. Я был глупым солдатом, сеньор,

но я не трус.

Когда я спускался вниз

и встретил их, с ружьями,

я понял, зачем они с ружьями…

«Закован Лорка?» – капитан спросил.

И тогда я мгновенно решился

и сказал: «Я поведу вас к нему»…

Лорка. На лице твоем кровь…

Ты молод и не знаешь меня, Рамон…

А если они застанут тебя здесь…

Рамон. Когда услышал я, что это ЛОРКУ

они идут расстреливать, то твердо

себе сказал: такому не бывать…

Для всех нас Лорка значит больше хлеба,

важнее взятых с бою городов…

Он с нами, в нас,

он – сам народ испанский,

и должен я теперь его спасти!

Лорка. Мой друг, они уже недалеко…

Ты можешь задержать их, сбросив камни,

и выиграешь время, чтоб уйти…

Послушай, что я говорю тебе, Рамон, —

я не хочу, чтоб умер ты столь юным…

Рамон (продолжая пилить). Одна рука свободна у меня…

О, если б стал сейчас я великаном,

я б эту цепь, как нитку, разорвал!

Вдали слышатся крики. Они приближаются.

Я слишком долго шел сюда – и вот

чем это кончилось…

Лорка. Они пришли…

Рамон. Салют, Лорка!..

Голос (в отдалении). Вот он!..

Раздается одинокий выстрел. Звук напильника становится медленнее и слабее.

Рамон. Прощай, сеньор… мне так хотелось…

поговорить с тобой… немного…

я думал… мы уйдем с тобою… в лес…

и сядем на траву… поговорить… немного…

Еще выстрел – звук напильника замирает.

Лорка. Он был моим братом…

Вы тоже испанцы,

но с вами мы не братья…

Капитан. Прекрасно, сеньор!

Отделение, вольно!

Лорка! Наступает последняя минута твоей жизни.

Я мог бы дать коршунам выклевать твои глаза,

но пули сделают это чище…

Лорка. Сегодня площадь чистая в Гранаде.

Там каждый камень был сегодня вымыт.

Что ж вы не отвели меня туда,

коль смерть мою хотите сделать чище?

Капитан. Не нравятся мне ваши разговоры… Даю одну минуту на молитву!-

Лорка. Отдайте лучше собственную землю.

Ведь все равно у вас ее отнимут —

земля в стране принадлежит народу!

Капитан. Глупый, ты мог бы остаться в живых, если бы писал песни о наших победах…

Лорка…песни о женщинах

с мертвыми детьми на руках,

песни о выжженных хлебных полях,

песни о детях – о мертвых детях…

Капитан. И что еще ты скажешь в нашу честь вместо молитвы?

Лорка. «Было пять часов пополудни.

Было точно пять часов пополудни…

Было мрачно в пять часов пополудни…

Тебя не знает вечер и ребенок…

Ты чужд хребту иссеченному камня…

Никто в твой взор не взглянет светлым взором…

Да, потому что ты навеки умер,

как мертвые, оставившие землю,

как мертвые, которых забывают…

Родится ли когда иль не родится

с судьбой такою бурной андалусец?…»

Долгая тишина.

Капитан (тихо). Сеньор, то, что вы прочитали, – из «Плача по Санчесу Мехиасу». Разве нет? Разве это не о смерти тореро?

Я спрашиваю вежливо, сеньор…

Лорка. «Пусть луна взойдет багровей.

О, засыпьте лужи крови…

Не хочу ее я видеть!..

Песен нет таких и лилий,

хрусталей нет, чтоб закрыли

серебром кровавость розы.

Нет,

не хочу ее я видеть!»

Первый солдат. Он говорит о тореро.

Второй солдат. Это из песни о тореро.

Санчес Мехиас – он умер

с рогом быка в сердце…

Третий солдат. Он стоял, как скала, когда бык ударил его…

Второй солдат. Его кровь покрыла землю, как алая мантия…

Первый солдат. Сеньор, мы слышали эту историю, но вы рассказали ее лучше…

Второй солдат. Неужели это вы…и неужели вы тот самый человек…

Капитан. Отделение, смирно!

Второй солдат. Капитан, правда ли… и правда ли, что этот человек…

Капитан. К стрельбе – готовьсь!

Лорка. Товарищи, помните, это наша земля —

с ее серебром и плодами…

И эти холмы и долины —

все это ваше, ваше…

Капитан. Оружие – заряжай!

Лорка. Но вы не победите разобщенно,

а разделяют вас они обманом…

Объединитесь, поверните ружья

вот против них – и вместе завоюйте

то, что по праву вам принадлежит!..

Капитан. Изготовиться!

Лорка. А если победят они, то знайте,

тогда вы снова станете рабами!

Вы будете на них работать в шахтах

и фрукты собирать свои – для них!..

Капитан. Прицелиться!

Лорка. Для них пшеницу в поле соберете…

И даже дети – даже ваши дети —

родятся, чтоб работать вновь на них!..

Капитан. Огонь!

Тишина.

Лорка. Они не могут нас убить —

Мы знаем слишком много песен!..

Капитан. Огонь!

Тишина.

Первый солдат. Мы боимся его глаз…

Второй солдат. Он говорит, как друг…

Третий солдат. И он рассказал нам прекрасную историю…

Первый солдат…о которой мы много слышали…

Второй солдат. Он говорит, как друг, и, видно, многое еще расскажет нам…

Капитан. Молчать!

Я дал команду стрелять!

Тишина.

Первый солдат. Но этот человек написал поэму

о Санчесе, нашем великом тореро…

Санчес Мехиас был нашим общим другом,

значит, и этот человек – наш друг…

Второй солдат. Мы хорошо знаем эту поэму.

Она начинается так:

«Было пять часов пополудни.

Было точно пять часов пополудни.

Принес простыню крахмальную мальчик

в пятом часу пополудни…»

Разве не так, сеньор?

Лорка. Да, так.

Второй солдат. Вот видите, я ее знаю! Я – солдат с головой!

Капитан. Отделение, смирно!

Мы отправляемся вниз

и возвращаемся в город.

Без всяких разговоров!

Говорить будем в казармах.