Николай Гоголь - Приложения к Ревизору

Почтмейстер. Эх, Антон Антонович! что Сибирь, далеко Сибирь. Вот лучше я вам прочту. Господа! позвольте прочитать письмо?

Все. Читайте, читайте!

Почтмейстер читает. [читая] “Мая такого-то числа и пр. и пр. и пр. Я уже писал к тебе, душа Тряпичкин, о том как обыграл меня в Пензе пехотный капитан. [в Пензе капитан] Трактирщик хотел даже потащить в тюрьму. К батюшке не писал; недоволен тоном. Всё одно: розги да розги. Этим, при теперешнем образовании, он ничего не возьмет. [“Трактирщик ~ не возьмет” нет] Но вдруг сцена переменилась: я живу теперь у городничего в доме, жуирую, отпускаю bons mots. Жена и дочка его обе ко мне не равнодушны. Не решился, [Жена и дочка у него прелесть! Я строю курбеты им обеим; но еще не решился] с которой прежде начать; думаю, [прежде, думаю] лучше с матушки: к дочке может быть [к дочке еще неизвестно, может быть] труден доступ, а матушка такая, что сию минуту готова влюбиться по уши. [“влюбиться по уши” нет в цензурном варианте] Сам городничий! преблагороднейший человек, с гостеприимством патриархальным, но глуп, как сивый мерин!!!”

Городничий. Не может быть! там нет этого. [нет этого, не написано]

Почтмейстер показывает [показывая] письмо. Читайте сами!

Городничий читает [читая] “Как сивый мерин”. Не может быть, вы это [это вы] сами написали.

Почтмейстер. Как же бы я стал писать?

Артемий Филипович. Читайте!

Лука Лукич. Читайте!

Почтмейстер, продолжая читать [читает] “Городничий преблагороднейший человек с гостеприимством патриархальным, но глуп, как сивый мерин”.

Городничий. О, чорт возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без того не стоит. [как будто бы там без того нет]

Почтмейстер, продолжая читать. “Но… хм, хм, хм, хм… сивый мерин; [“сивый мерин” нет] почтмейстер тоже добрый человек…” (оставляя читать) ну, тут обо мне тоже он неприлично [тоже неприлично] выразился.

Городничий. Нет, читайте!

Почтмейстер. Да к чему ж?..

Городничий. Нет, чорт возьми, когда уж читать так читать. Читайте всё!

Артемий Филипович. Позвольте, я прочитаю (надевает очки [надевает очки и нет] и читает:) “Почтмейстер тоже добрый человек; чрезвычайно похож на департаментского сторожа Михеева; должно быть тоже, подлец, пьет горькую”.

Почтмейстер к зрителям. Ну, скверный мальчишка, которого нужно посечь: больше ничего!

Артемий Филипович, продолжая читать. [читая] “Кроме того, надзиратель над богоугодным заведением какой-то и… и… и…” (заикается).

Коробкин. А что ж вы остановились?

Артемий Филипович. Да нечеткое перо… впрочем видно, что негодяй.

Коробкин. Дайте мне! вот у меня, я думаю, получше глаза (берет, письмо).

Артемий Филипович, не давая письма. Нет, это место можно пропустить, а там дальше разборчиво.

Коробкин. Да, позвольте уж я знаю.

Артемий Филипович. Прочитать я и сам прочитаю, далее право всё разборчиво.

Почтмейстер. Нет, всё читайте! ведь прежде всё читано.

Все. Отдайте, Артемий Филипович! отдайте письмо. (Коробкину) Читайте!

Артемий Филипович. Сейчас. (Отдает письмо.) Вот позвольте я закрою пальцем (закрывает пальцем); вот этого места только не читайте, а прочее всё можно. (Все приступают к нему.)

Почтмейстер. Читайте! Читайте всё! [Читайте! Читайте!]

Коробкин, читая. “Кроме того надзиратель за богоугодным заведением какой-то Земленика: вообрази себе чухонскую свинью в ермолке, с пребольшими ушами”.

Артемий Филипович, к зрителям. И нимало не остроумно. Бог знает что: свинья в ермолке! совсем не правдоподобно; где ж свинья в ермолке бывает?

Коробкин, продолжая читать. “А от смотрителя училищ страшно воняет луком”.

Лука Лукич, к зрителям. Ей богу, и в рот никогда не брал луку.

Аммос Федорович, в сторону. Слава богу хоть по крайней мере обо мне нет. [нет ничего]

Коробкин, читает. [читая. ] “Кроме того какой-то судья”…

Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух) Господа, я думаю, что письмо, действительно, несколько длинно. На первый раз этого будет довольно.

Лука Лукич. Зачем же? Нет, мне [Зачем же, мне] хочется всё знать.

Коробкин продолжает. “Какой-то судья Ляпкин-Тяпкин, ужасный мове тон”… (останавливается) должно быть французское слово. [Кроме того, какой-то судья ужасный мове тон. Это кажется французское слово]

Аммос Федорович. А, чорт его знает, что оно [что это] значит! Еще хорошо, [Хорошо еще] если только мошенник, [если это мошенник] а может быть и того еще хуже. [может быть еще и хуже]

Коробкин, продолжая читать. [читает] Словом: [“Словом” нет] дурачье страшное! По моей физиогномии приняли [они приняли] меня за военного генерал-губернатора. Я, с своей стороны, подпустил [не преминул подпустить] им пыли порядочной. Ты пописываешь для Библиот. для чтения. Пожалуста помести их в свою литературу и окритикуй хорошенько! Прощай, душа Тряпичкин! я сам, по примеру твоему, хочу заняться литературой. Скучно, братец, так жить: ищешь пищи для души; а светская чернь тебя не понимает. Хочешь, наконец, чем-нибудь эдаким, высоким заняться. Пиши ко мне в Саратовскую губернию, а оттуда в деревню Подкатиловку (переворачивает письмо и читает адрес). Его благородию, милостивому государю, Ивану Васильевичу Тряпичкину, в С. Петербург, в Почтамтскую улицу, в доме под № 97, поворотя на двор в 3 этаже, направо. [“Ты пописываешь ~ направо” нет]

Одна из дам. [Дама] Какой репримант неожиданный! [Ах, какой странный пассаж! Жена Луки Лукича. Какой репримант неожиданный!]

Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рылы, вместо лиц; а больше ничего… Воротить, воротить его! [Воротить, воротить его, воротить] (машет рукою).

Почтмейстер. Куда тут воротить! я, как нарочно, приказал смотрителю дать самую лучшую тройку и вперед писал [написать] предписание, чорт бы меня совсем побрал!

Жена Коробкина. Вот, в самом деле, беспримерная конфузия!

Аммос Федорович. Однако ж, чорт возьми, господа!.. ведь он у меня взял деньги взаймы.

Артемий Филипович. У меня тоже триста рублей.

Почтмейстер, вздыхает. Ох! и у меня сто рублей.

Бобчинский. У нас с Петром Ивановичем семьдесят пять ассигнациями и три двугривенных. [“Артемий Филипович. У меня ~ три двугривенных” нет]

Аммос Федорович, в недоумении расставляет руки. Как же это, господа? как это в самом деле [“Как же это в самом деле” нет] мы так оплошали!

Городничий бьет себя по плечу. Как я? нет, как я, старый дурак! выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести меня: мошенников над мошенниками обманывал; пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду; трех губернаторов обманул!.. что губернаторов! а теперь… вертопрах, какой-нибудь мальчишка: на губах молоко еще не обсохло… ступай ищи его, чорт побери, я думаю, так удирает по столбовой дороге, что колокольчик заливается.