Жан-Поль Сартр - Затворники Альтоны

Франц. И четыре совсем недавно. Итого восемь. (Запивает их водой.) Я знаю, сударыня, на мою жизнь покушаются; вы орудие убийцы. Надо собраться с мыслями, не правда ли? (Проглатывает еще одну таблетку.) Здесь (указывая на лоб) было точно в тумане... а теперь я взял себя в руки, и все прояснилось. (Пьет, делает над собой усилие, оборачивается. Лицо жесткое и сосредоточенное.) Кто посоветовал вам надеть это платье, драгоценности, золотые цепочки? Кто посоветовал надеть их сегодня? Вас подослал отец?

Иоганна. Нет.

Франц. Но дал вам полезный совет.

Иоганна порывается ответить ему.

Бесполезно! Я слишком хорошо его знаю, как если бы сам создал его. Если говорить начистоту, я не могу осознать до конца, кто из нас двоих кого создал. Когда я пытаюсь предугадать, какой трюк он затевает, я освобождаю голову от всяких мыслей и доверяюсь пустоте. Первые зарождающиеся мысли — обязательно его мысли. Знаете почему? Потому что он создал меня по своему образу и подобию. Впрочем, возможно, он сам уподобился тому, что создал. (Смеется.) Вы ничего не поняли? (Как бы все отметая, усталым жестом.) Игра отражения. (Подражая отцу.) «А главное — будьте красивы!» Так и слышу его. Он любит красоту, этот старый безумец: и, следовательно, знает, что и для меня нет ничего выше ее. Разве что мое собственное безумие. Вы его любовница?

Она отрицательно качает головой.

Значит, постарел! Тогда — соучастница?

Иоганна. До сих пор была его противником.

Франц. А... Измена союзу? Он это обожает. (С внезапной серьезностью.) Полгода?

Иоганна. Не больше.

Франц. Сердце?

Иоганна. Горло.

Франц. Рак?

Иоганна кивает.

Еще бы — тридцать сигар в день! Болван! (Пауза.) Рак? Тогда он убьет себя. (Пауза. Встает, берет раковины и кидает их в портрет Гитлера.) Он убьет себя, старина фюрер, убьет!

Пауза. Иоганна смотрит на него.

Франц. В чем дело?

Иоганна. Ни в чем. (Пауза.) Вы его любите.

Франц. Как самого себя, не меньше, чем холеру. А чего он хочет? Аудиенции?

Иоганна. Нет.

Франц. Тем лучше для него. (Кричит.) Мне наплевать на то, жив он или нет! Наплевать на то, что он подохнет! Посмотрите, во что он меня превратил! (Берет баночку с пилюлями и хочет отвинтить крышку.)

Иоганна (тихо). Отдайте баночку.

Франц. Какое вам дело?

Иоганна (протягивая руку). Отдайте.

Франц. Я принимаю наркотики и не выношу, когда нарушают мои привычки.

Она стоит с протянутой рукой.

Хорошо, но не напоминайте мне больше об этой дурацкой истории. Согласны?

Иоганна делает неопределенный жест, который может сойти за знак согласия.

(Отдает ей лекарство.) Я все забуду. Мгновенно. Я могу забыть все, что захочу! Это ведь говорит о силе воли? Вот, прошение удовлетворено. (Пауза.) Ну, рассказывайте.

Иоганна. О ком? О чем?

Франц. Обо всем, исключая семьи. О вас.

Иоганна. О себе мне нечего рассказывать.

Франц. Предоставьте мне решать. (Пристально смотрит на нее.) Ваша красота — ловушка. Вот вы что такое. (Внимательно ее разглядывает.) Такая красота уже профессиональна. (Пауза.) Актриса?

Иоганна. Была актрисой.

Франц. А потом?

Иоганна. Вышла замуж за Вернера.

Франц. Карьера не удалась?

Иоганна. Не вполне.

Франц. Статистка? Небольшая звездочка?

Иоганна (как бы отбрасывая жестом все прошлое). Э!

Франц. Звезда?

Иоганна. Если вам нравится это слово.

Франц (с ироническим восхищением). Звезда! И вы считали это неудачей? Чего же вы желали?

Иоганна. Чего можно желать? Всего.

Франц (медленно). Да. Всего. Или ничего. Всего или ничего. (Смеется.) Обычно это плохо кончается, не правда ли?

Иоганна. Всегда.

Франц. А Вернер? Он тоже хочет всего?

Иоганна. Нет.

Франц. Почему вы вышли за него?

Иоганна. Потому что любила.

Франц (тихо). Полно.

Иоганна (насторожившись). Что?

Франц. Те, что хотят всего...

Иоганна (с той же интонацией). Что же?

Франц. ...не могут любить.

Иоганна. Но я уже ничего не хочу.

Франц. Кроме его счастья, надеюсь!

Иоганна. Да. Помогите нам!

Франц. Чего именно вы ждете от меня?

Иоганна. Чтобы вы воскресли.

Франц (смеясь). Вот как? Вы предлагали самоубийство?

Иоганна. Или то, или другое.

Франц (со злой усмешкой). Все становится ясным! (Пауза.) Я обвинен в убийстве, только моя гражданская смерть дала возможность прекратить дело. Вам известно об этом?

Иоганна. Да.

Франц. Понятно. И вы хотите, чтобы я воскрес?

Иоганна. Да.

Франц. Я вижу. (Пауза.) Если не удастся убить братца, его можно запрятать в тюрьму.

Она пожимает плечами.

Что прикажете — ждать полицию или явиться туда самому?

Иоганна (раздраженно). Вы не попадете в тюрьму.

Франц. Нет?

Иоганна. Разумеется, нет.

Франц. Иными словами, он все уладит.

Иоганна утвердительно кивает.

Вот неуемный. Ничто его не угомонит. (Со злобной иронией.) Чего он только не делал для меня, этот почтенный человек. (Жестом показывает на комнату и на самого себя.) И вот результат! (Яростно.) Идите все к дьяволу!

Иоганна (с подавленным разочарованием). О Франц! Вы просто трус!

Франц (выпрямляясь резким движением). Что? (Берет себя в руки. С подчеркнутым цинизмом.) Да, трус. Ну и что?

Иоганна. А это? (Пальцем касается медалей на его груди.)

Франц. Это? (Срывая медаль, снимает с нее серебряную бумажку.) Медаль шоколадная. (Кладет ее в рот.) Я их заслужил; они мои, и я имею право их съесть. Героизм — мое призвание. А герои... вам самой известно, что это такое.

Иоганна. Нет.

Франц. Они весьма разновидны. Среди них может быть кто угодно: и полицейский и вор. Военный и штатский, штатских, впрочем, меньше, трус и даже смельчак. Как на ярмарке. У них одна общая черта — медали. Я герой-трус и потому ношу шоколадные медали: так пристойней. Хотите? Не стесняйтесь: у меня их тут в ящике больше сотни.

Иоганна. Охотно.

Франц срывает с груди шоколадную медаль, протягивает Иоганне. Она берет ее и ест.

Франц (с внезапной резкостью). Нет!

Иоганна. Что вы сказали?

Франц. Я не позволю жене моего младшего брата судить меня. (С силой.) Я не трус, сударыня, и тюрьма меня не страшит: я живу в ней. Вы и трех дней не выдержали бы такого режима.

Иоганна. Что это доказывает? Вы сами его избрали.

Франц. Я? Дорогая моя, я никогда ничего не выбирал! Я избранный. За девять месяцев до моего рождения мне определили мою будущность, выбрали мне имя, занятие, характер и судьбу. Повторяю — мне навязали этот тюремный режим. Пора понять, что я бы не подчинился ему, не будь на то веских причин.

Иоганна. Каких?