Жан-Поль Сартр - Только правда (Некрасов)

Вероника. Что значат для трибунала статейки моего отца? Трибуналу нужны свидетели.

Жорж. А ты уверена, что я не пойду в свидетели?

Вероника. Ты?!..

Жорж. Да, я. Меня принесут на носилках. Девочка, я не люблю, когда меня бьют. Если меня будут лупить каждый день, мне это надоест.

Вероника. Ты думаешь, что они...

Жорж. Нет, их заест совесть. (Пауза.) Можешь меня презирать, но я слишком поэт, чтобы обладать физическим мужеством.

Вероника. Я тебя не презираю. У тебя есть еще выбор.

Жорж. Я не знаю, что выбрать.

Вероника. Ты ведь не хочешь их оговорить?

Жорж. Не хочу. Но, с другой стороны, я не хочу, чтобы мне выбили все зубы. Вероника, я не создан для политики.

Вероника. Я убеждена, что ты на это не пойдешь.

Жорж. Я все-таки предпочитаю, чтобы Мэтр и Дюваль скрылись.

Вероника. Почему?

Жорж. Если я не выдержу, я выступлю свидетелем. Я ведь буду знать, что в тюрьму их не посадят.

Вероника. Если ты выступишь свидетелем, их осудят заочно.

Жорж. Приговор — это чепуха, когда человека нельзя посадить.

Вероника (обезоружена его наивностью). Бедный Жорж! Неужели ты не понимаешь?

Жорж (не слушая ее). Я сейчас уйду, а ты ступай к ним, скажи, чтобы они скрылись.

Вероника. Они не скроются.

Жорж. Не скроются? А пять лет тюрьмы?.. Ты что, рехнулась?

Вероника. Они, не скроются, потому что они невинны.

Жорж. Только что ты уговаривала меня, чтобы я бежал, потому что я виновен. Женская логика! Если тебя послушать, то все преступники отправятся на рыбалку, а все невинные заплесневеют в тюрьмах.

Вероника. В общем, оно так и есть.

Жорж. Глупости, мышонок! Вы просто не хотите помочь своим.

Вероника. Ты увидишь, что будет, когда их арестуют.

Жорж. Вижу заранее. Плакаты, митинги, демонстрации. А эти двое за решеткой. Дурак я! Лезу в волчью пасть, чтобы их предупредить, а вам, оказывается, это весьма не на руку. Вы хотите совсем другого. Вам на них наплевать. Почему я хотел их предупредить? Меня сейчас тоже схватят. Чувство товарищества.

Вероника набирает номер телефона.

Что ты делаешь?

Вероника (в трубку). Это ты, Робер? Тут один человек хочет с тобой поговорить. (Жоржу.) Это Дюваль.

Жорж. Может быть, его разговоры подслушивают?

Вероника. Это не имеет значения. (Передает ему трубку.)

Жорж. Алло, Дюваль?.. Слушайте хорошенько. Вас схватят завтра. Самое позднее — послезавтра. По всей вероятности, вас засудят. У вас нет времени даже уложить чемодан. Бегите! Сейчас же!.. Что? О!.. (Опуская трубку.) Ну и обругал он меня!

Вероника (берет трубку). Нет, Робер, нет, успокойся, это не провокатор. Я тебе потом объясню. (Кладет трубку.) Хочешь поговорить с Мэтром?

Жорж. Нет, я теперь все понял. (Хохочет.) В первый раз в жизни я хотел оказать человеку услугу. И, наверно, в последний. (Пауза.) Мне остается только уйти. До свидания и... примите мои извинения.

Вероника. До свидания.

Жорж (внезапно приходит в ярость). Это идиоты, вот что! У них нет даже воображения! Они не подозревают, что такое тюрьма! Я-то это знаю.

Вероника. Ты никогда еще не сидел в тюрьме.

Жорж. Не сидел, но я поэт. Я могу себе представить. Мне кажется, что я уже в одиночке. Да знают ли они, что из тюрьмы половина выходит с чахоткой?

Вероника. Дюваля арестовали в октябре тридцать девятого. Он вышел в августе сорок четвертого. Нажил чахотку.

Жорж. Тогда он сумасшедший!

Вероника. Нет, Жорж. Он — как ты: он хочет спасти то, что ему дорого.

Жорж. Дорого ему или вам?

Вероника. Ему, мне, нам. Тебе дорога только твоя шкура, и ты хочешь ее спасти. Это естественно. А у Дюваля — его партия, его борьба, его читатели. Это для него жизнь. Если он хочет спасти все, что ему дорого, он не может бежать.

Пауза.

Жорж (яростно). Все вы — отвратительные эгоисты!

Вероника. Не понимаю...

Жорж. Ему захотелось тернового венца, вы будете ему аплодировать, а что будет со мной? Я окажусь изменником, доносчиком, шпиком...

Вероника. Ты можешь...

Жорж. Нет, не могу. Меня свяжут, положат на кровать; полицейские по три раза в день будут меня лупить. Чтобы перевести дух, они будут время от времени спрашивать: «Дашь показания?» У меня распухнет голова. Я буду думать об этих двух мучениках. Мне придется терпеть, потому что они захотели сохранить свои белоснежные ризы. А если я не выдержу, вам это и нужно. Без Иуды нет Христа. Ты думаешь, Иуде было легко? Я его понимаю. Но допустим, что я все выдержу, что же я получу в награду? Плевки. Твой отец будет печатать свои фальшивые разоблачения, а твои друзья будут праздновать оправдание Дюваля и позорный финал лже-Некрасова. Все меня хотят разыграть, как ребенка. (Пауза.) Вероника, объясни своим друзьям, в какое я попал положение, может быть, они все-таки пожалеют меня и скроются?

Вероника. Не думаю.

Жорж. А, черт! Я должен был застрелиться у тебя на глазах. Это твое счастье, что у меня не хватает смелости. (Садится.) Я ничего больше не понимаю. У меня была своя маленькая философия. Она помогала мне жить. А теперь я все растерял. Не нужно было мне лезть в эту проклятую политику.

Вероника. Уходи, Жорж, пора!

Жорж (у окна). Ночь. Пустые улицы. Сейчас я пойду по тротуарам, прижимаясь к стенам. До утра. А потом... Хочешь знать правду? Я пришел к тебе, чтобы меня арестовали здесь. В такую минуту очень важно, чье человеческое лицо ты видишь последним: это лицо долго потом вспоминаешь. Я хотел, чтобы это было твое лицо.

Она улыбается.

Ты должна чаще улыбаться: это тебе идет.

Вероника. Я улыбаюсь тем, кто мне нравится.

Жорж. Я не могу тебе нравиться. Ты мне тоже не нравишься. (Пауза.) Если бы мне только удалось избавить твоих смельчаков от тюрьмы... Хорошо бы вы тогда выглядели. (Ходит по комнате.) Где мой гений? На помощь! Докажи мне, что ты еще жив.

Вероника. Ты ведь знаешь, что...

Жорж. Замолчи! (Поворачивается к ней спиной и кланяется.) Мой гений, спасибо! (Веронике.) С прискорбием объявляю тебе, что твои друзья не будут арестованы. Ни плакатов, ни митингов. Госпожа Кастанье вернется на работу. А десять тысяч голосов, которые получил бы Пердриер, могут получить коммунисты. Я вам покажу, кто дергает ниточки.

Вероника (пожимает плечами). Ты ничего не можешь сделать...

Жорж. Найди кого-нибудь. Пусть меня спрячут. Завтра я тебе дам интервью.

Вероника. Опять интервью?

Жорж. Ты что, не хочешь?

Вероника. Но...

Жорж. Какой заголовок! «Исповедь Жоржа де Валера. Как я сделался Некрасовым».

Вероника. Жорж!

Жорж. Меня нужно спрятать на две недели. Вы сможете фотографировать меня во всех видах, с повязкой и без нее. Я теперь знаю всех этих Палотенов, Нерсья, Бунуми. Мои разоблачения будут неопровержимы.