Жан-Поль Сартр - Только правда (Некрасов)

Гобле. Только что.

Ирма (показывая на Робера). Он.

Гоблe. A почему он кричал?

Ирма. Я его лупила.

Гобле. Это правда? Отвечай! (Трясет Робера.)

Робер. Не трогайте меня! Республика у нас или не республика? Кажется, у меня есть право кричать, когда жена меня бьет!

Гобле. Потише! Я инспектор полиции.

Робер. Я не боюсь полиции.

Гобле. Напрасно.

Робер. Я ничего плохого не сделал.

Гобле. Докажи.

Робер. Это вы должны доказать, что я виноват.

Гобле. Мы не миллионеры. Доказательства стоят дорого. Мы предпочитаем добровольные признания, признания ничего не стоят.

Робер. Мне не в чем признаваться.

Гобле. Будь спокоен, признаешься! Все будет по закону. (Полицейским.) Забрать их!

Полицейский. В чем они должны сознаться, начальник?

Гобле. Кража в Понтуаз — раз, убийство в Шарантоне — два.

Полицейские хватают Робера и Ирму.

Подождите. (Подошел, дружелюбно.) Мне совсем не хочется, чтобы вас изувечили. Разве нельзя поговорить по-человечески? Ирма. Мы-то с удовольствием, начальник.

Гоблe. Я разыскиваю одного человека. Тридцать пять лет, рост — один метр семьдесят восемь, брюнет, глаза серые, спортивный костюм, хорошие манеры. Вы его не видели?

Робер. Когда?

Гобле. Этой ночью.

Робер. Ей-богу, нет! (Ирме.) А ты?

Ирма. Ну уж такого красавца я бы заметила, можете быть уверены!

Жорок чихает.

Гобле. Кто это?

Ирма. Наш старший сын.

Гобле. Почему он лязгает зубами? Ирма. Спит.

Робер. Когда он спит, он всегда лязгает зубами. Это у него с детства.

Гобле (полицейским). А ну, расшевелите его!

Полицейские встряхивают Жоржа, он встает и протирает глаза.

Жорж. Что за свинство — пугать людей! Я человек нервный.

Гобле (представляясь). Инспектор полиции Гобле. Будь повежливей.

Жорж. Я, кажется, ни в чем не провинился. Я слишком честный человек, чтобы быть вежливым. (Ирме.) Мамочка, ты не представляешь себе, что мне приснилось!..

Гобле. И тебя не разбудили крики твоего отца?

Жорж. Он кричал?

Гобле. Как недорезанная свинья.

Жорж. Он всегда кричит, я привык.

Гобле. Всегда кричит? Почему?

Жорж. Потому что мать всегда его лупит.

Гобле. И ты ей позволяешь?

Жорж. Я на стороне мамочки.

Гобле. Ты не видел высокого брюнета с серыми глазами, в спортивном костюме?

Жорж. Еще бы! Этот подлец хотел скинуть меня в воду!

Гобле. Когда? Где?

Жорж. Во сне. Мне это приснилось.

Гобле. Идиот!

Вбегает полицeйский.

Полицейский. Мы нашли его пиджак на мосту!

Гобле. Значит, он бросился в воду. А может быть, он хочет нас сбить со следа? Вы что-нибудь слышали?

Ирма. Нет.

Гоблe (полицейским). Как вы думаете, он утонул?

Полицейский. Не думаю.

Гобле. Я тоже не думаю. Это орел. Он не сдастся до последнего издыхания. (Садится у воды.) Садитесь, ребята. Садитесь, садитесь! В беде все равны.

Полицейские садятся.

Поищем утешения в красоте природы. Какая лупа! Видите Большую Медведицу? А вот и Малая. В такую ночь охота на человека могла бы быть удовольствием...

Полицейский. Опять улизнул...

Гобле. Я говорил начальнику: «Я предпочитаю сказать вам откровенно: мне его не поймать». Я человек заурядный, и я этого не стыжусь. Заурядные люди — соль земли. Дайте мне заурядного убийцу, и я его поймаю в два счета. Заурядные люди понимают друг друга. Но как я могу понять такого прохвоста? Ведь это мировой мошенник. Сто два преступления — и ни одного привода. Что я могу сделать? Когда передо мной гений, я теряюсь. Гении — это не для меня. (Наклоняется.) Что там такое? (Достает брюки Жоржа.) Его брюки!

Полицейский. Он снял их в воде, чтобы было свободнее...

Гобле. Ничего подобного! Они валялись на третьей ступеньке. Над водой.

Жорж карабкается наверх и исчезает.

Погодите! Он здесь разделся. Значит, он оделся во что-то другое. Стой! (Оборачивается туда, где был Жорж.) Держите его, держите!

Полицейские убегают.

Робер. Ирма?

Ирма. Робер?

Робер. Ты понимаешь?..

Ирма. Дай мне руку.

Робер. Прощай, Ирма!

Ирма. Прощай, Робер!

Гоблe (оборачивается к ним). А вы, подлецы!..

Робер и Ирма, держась за руки, прыгают в воду.

Выловить их! Выловить! Держите его! Держите!

Полицейские возвращаются бегом и кидаются в воду.

(Вытирает лоб). Я ведь говорил, что мне его не поймать!

Занавес

Кабинет главного редактора газеты «Суар-а-Пари». Большой письменный стол редактора, маленький — секретарши, стулья, телефон и т. п. Плакаты. Зеркало. На стене три фотографии Палотена.

Жюль Палотeн, Фифи.

Жюль (рассматривая фотографии, которые она ему показывает).

Похожи, по-твоему?

Фифи. Очень. Как вы красивы, господин Палотен!

Жюль. Возьми кнопки, мы повесим их на стенку.

Вешают фотографии, продолжая разговаривать.

Фифи. Было заседание правления.

Жюль. Когда?

Фифи. Вчера.

Жюль. Меня даже не подумали предупредить! Конечно, они хозяева... Ты не знаешь, о чем они говорили?

Фифи. Люсьен пробовал подслушать, но они разговаривали очень тихо. Когда они расходились, председатель правления сказал, что сегодня он заедет к вам.

Жюль. Чувствую, что этот скряга хочет меня слопать.

Телефонный звонок.

Фифи. Алло!.. Хорошо, господин председатель! (Жюлю.) Что мне сказать? Он спрашивает, может ли он прийти через час.

Жюль. Он хозяин: когда хочет, тогда и приходит.

Фифи. Конечно, господин председатель.

Жюль. Старая крыса! Выжига! Скряга!

Стучат.

Кто там?

Дверь открывается, на пороге Сибило.

Это ты, Сибило? Входи. Что тебе?

Жюль, Сибило. Фифи уходит.

Сибило. Господин главный редактор, семь лет назад вы решили посвятить пятую страницу нашей газеты борьбе с коммунистической пропагандой и целиком доверили это мне. С тех пор я тружусь, не щадя сил. Я уж не говорю о том, что потерял здоровье, волосы на голове, равновесие духа. Но есть одно благо, от которого я не могу отказаться в интересах самой газеты. Это прожиточный минимум. Как найти злостную издевку, разящую заметку, убийственное словцо, как пророчить конец света, если я хожу в дырявых ботинках?

Жюль. Покажи. Целые. Сколько ты получаешь?

Сибило. Семьдесят тысяч.

Жюль. Неплохо.

Сибило. Я всем говорю, что получаю сто.

Жюль. Пожалуйста. Я даже разрешаю тебе надбавить до ста двадцати. Тогда все будут думать, что ты получаешь девяносто.

Сибило. Спасибо, господин Палотен! А не могли бы вы дать мне на самом деле?..

Жюль. Сто двадцать?

Сибило. Нет, что вы! Девяносто. Право же, мне очень трудно!