Лев Толстой - Живой труп

Лиза.Так и надо. Я сделала все, что могла. Не я, а в моем сердце сделалось все, чего ты мог желать: из него все исчезло, кроме тебя.

Каренин.Все?

Лиза.Все, все. Я бы не стала говорить.

Лакей.Господин Вознесенский.

Каренин.Это он от Феди с ответом.

Лиза (Каренину). Зовите сюда. Каренин (встает и идет к двери). Ну вот и ответ.

Лиза (отдает ребенка няне). Неужели все решится. Виктoр! (Целует его.)

Каренин.Ну что?

Вознесенский.Их нет.

Каренин.Как нет? И не подписал прошение?

Вознесенский.Прошение не подписано, а оставлено письмо вам и Лизанете Андреевне. (Подает из кармана письмо.) Я приехал на квартиру. Мне сказали, что в ресторане. Я пошел. Тогда Федор Васильевич сказали, чтобы я пришел через час, и найду ответ. Я пришел, и вот…

Каренин.Неужели опять откладыванье, отговорки? Нет, это прямо нехорошо. Как он упал.

Лиза.Да прочти что?

Вознесенский.Я не нужен вам?

Каренин.Да нет, прощайте, благодарю… (Останавливается, удивленно читая.)

Лиза.Что? что?

Каренин.Это ужасно.

Лиза (хватает письмо). Читай.

Каренин (читает). «Лиза и Виктoр, обращаюсь к вам обоим. Не буду лгать, называя вас милыми или дорогими. Не могу совладать с чувством горечи и упрека – упрека себе, но все-таки мучительного, когда думаю о вас, о вашей любви, о вашем счастье. Все знаю. Знаю, что, несмотря на то, что я муж, я рядом случайностей помешал вам. C’est moi qui suis l’intrus [19] Это я посторонний (франц.). . Но все-таки не могу удержаться от чувства горечи и холодности к вам. Теоретически люблю вас обоих, особенно Лизу, Лизаньку, но в действительности больше чем холоден. Знаю, что я не прав, и не могу измениться».

Лиза.Как это он…

Каренин (продолжая читать). «Но к делу. Это самое раздваивающее меня чувство и заставляет меня иначе, чем как вы хотели, исполнить ваше желание. Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой выход, к которому я прихожу,– самый простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно я должен уничтожиться…»

Лиза (хватает за руку Каренина). Виктoр!

Каренин (читает). «Должен уничтожиться. Я и уничтожаюсь. Когда вы получите это письмо, меня не будет.

P. S. Очень жаль, что вы прислали мне деньги на ведение дела развода. Это неприятно и непохоже на вас. Ну, что же делать. Я столько раз ошибался. Можно и вам раз ошибиться. Деньги возвращаются. Мой исход короче, дешевле и вернее. Об одном прошу: не сердитесь на меня и добром поминайте меня. А еще, тут есть часовщик Евгеньев, не можете ли вы помочь ему и устроить его? Он слабый, но хороший. Прощайте. Федя».

Лиза.Он убил себя. Да?

Каренин (звонит, бежит в переднюю). Верните господина Вознесенского!

Лиза.Я знала, я знала. Федя, милый Федя.

Каренин.Лиза!

Лиза.Неправда, неправда, что я не любила, не люблю его. Люблю его одного, люблю. И его я погубила. Оставь меня.

Каренин.Где же Федор Васильевич? Что вам сказали?

Вознесенский.Сказали, что они вышли поутру, оставили это письмо и больше не возвращались.

Каренин.Это надо узнать. Лиза, я оставляю тебя.

Лиза.Прости меня, но я тоже не могу лгать. Оставь меня теперь. Иди, узнай всё…

Петушков.Я понимаю, понимаю. Вот это настоящая любовь. Ну и что ж?

Федя.Да, знаете, если бы эти чувства проявились у девушки нашего круга, чтобы она пожертвовала всем для любимого человека… а тут цыганка, вся воспитанная на корысти, и эта чистая, самоотверженная любовь – отдает все, а сама ничего не требует. Особенно этот контраст.

Петушков.Да, это у нас в живописи валёр называется. Только тогда можно сделать вполне ярко-красный, когда кругом… Ну, да не в том дело. Я понимаю, понимаю…

Федя.Да, и это, кажется, один добрый поступок у меня за душой – то, что я не воспользовался ее любовью. А знаете отчего?

Петушков.Жалость…

Федя.Ох, нет. У меня к ней жалости не было. У меня перед ней всегда был восторг, и когда она пела – ах, как пела, да и теперь, пожалуй, поет,– и всегда я на нее смотрел снизу вверх. Не погубил я ее просто потому, что любил. Истинно любил. И теперь это хорошее, хорошее воспоминание. (Пьет.)

Петушков.Вот понимаю, понимаю. Идеально.

Федя.Я вам что скажу: были у меня увлечения. И один раз я был влюблен, такая была дама – красивая, и я был влюблен, скверно, по-собачьи, и она мне дала rendez-vous [20] свидание (франц.). . И я пропустил его, потому что счел, что подло перед мужем. И до сих пор, удивительно, когда вспоминаю, то хочу радоваться и хвалить себя за то, что поступил честно, а… раскаиваюсь, как в грехе. А тут с Машей – напротив. Всегда радуюсь, радуюсь, что ничем не осквернил это свое чувство… Могу падать еще, весь упасть, все с себя продам, весь во вшах буду, в коросте, а этот бриллиант, не брильянт, а луч солнца, да,– во мне, со мной.

Петушков.Понимаю, понимаю. Где же она теперь?

Федя.Не знаю. И не хотел бы знать. Это все было из другой жизни. И не хочу мешать с этой.

Петушков (после того, как там затихло). Да, ваша жизнь удивительная.

Федя.Нет, самая простая. Всем ведь нам в нашем круге, в том, в котором я родился, три выбора – только три: служить, наживать деньги, увеличивать ту пакость, в которой живешь. Это мне было противно, может быть не умел, но, главное, было противно. Второй – разрушать эту пакость; для этого надо быть героем, а я не герой. Или третье: забыться – пить, гулять, петь. Это самое я и делал. И вот допелся. (Пьет.)