Федерико Гарсиа Лорка - Марьяна Пинеда

Тот, кто сказал тебе об этом,
хотел, конечно, увеличить
мои страданья, Алегрито.
Ведь правда, ты ему не веришь?

Как вы прикажете, сеньора.

Дон Педро на коне своем
сюда примчится, как безумный,
узнав, что я томлюсь в тюрьме
за то, что знамя вышивала
я для него – его же знамя.
А захотят меня убить —
примчится он, чтоб умереть
со мною рядом: обещал он
мне это сделать как-то ночью,
целуя голову мою…
Примчится, как святой Георгий,
в алмазах весь и черных брызгах,
цветком червленого плаща
весенний ветер ослепляя.
Как скромен он и благороден!
И чтоб никто не мог увидеть,
сюда придет он на рассвете,
омытом свежею росою,
когда еще так темен воздух,
и еле видно в нем сиянье
лимонной рощи, и заря
на небе создает фрегаты
из тени и живого шелка.
Что можешь знать ты? Погляди,
я не боюсь. Тебе понятно?

Сеньора…

Кто тебе сказал
об этом?

Дон Луис.

Он знает
мой приговор?

Он с недоверьем
к нему относится.

Увы!
Нет большей правды.

Тяжело мне
вам приносить дурные вести.

Ты к ним вернешься?

Как угодно
вам будет.

И, вернувшись, скажешь,
что я ответом их довольна;
я знаю, все они придут
меня спасти, а их немало.
Бог наградит тебя.

Прощайте.

И вот осталась я одна.
А между тем сейчас в саду,
в цветущем сумраке акаций,
уж смерть меня подстерегает.

Но жизнь моя еще во мне,
и кровь моя еще трепещет,
подобно нежному кораллу
под теплой ласкою прилива.
Я знаю: из камней твой конь
четыре высекает светлых
луны и пламенем своим
тревожит ветерок зеленой
весны… Лети скорей, спеши,
спаси меня, я чую близко
над головой своею ласку
и пальцев костяных, и мха.

Не можешь ты войти! То Педро
ей путь внезапно преградил.
С гитарой белою в руках
она сидит у водоема.

Ах, никто из друзей не видел,
как у тихого водоема
умирала моя надежда.

Ах, никто из друзей не видел,
как у тихого водоема
умирала моя надежда!

Мне песня эта говорит,
о чем забыть бы я хотела.
О, сердце без надежд! Теперь
пускай земля тебя поглотит.

Сеньора, к вам пришел Педроса.

Кто здесь?

Сеньора!

Нас одних
вы оставляете?

Есть дело
у нас…

Мне сердце подсказало:
идет Педроса.

Да, вы правы.
И, как всегда, от вас он ждет
простого знака. Уж пора.
Не так ли?

Да, всегда пора
молчать и быть в душе веселой.

Вам приговор известен?

Да.

И что ж?

Я думаю, что ложен
ваш приговор. Для топора
едва ль моя годится шея.
Взгляните, как она прекрасна!
Кто на нее поднимет руку?

Марьяна…

Видно, позабыли вы,
что, если я умру, умрет со мною
Гранада вся, что знатные дворяне
сюда придут спасти меня от смерти.
Я – благородной крови: мой отец
был капитаном корабля, имел
он орден Калатравы. Вы должны
меня оставить наконец в покое!

В Гранаде не найдется никого,
кто б выглянул в окно свое, когда
вас поведут на казнь. Да, андалузцы
все храбры на словах, а как до дела…

Меня покинут? Пусть! Зато один
придет, чтоб умереть со мной. И в этом —
моя отрада… Знаю, знаю: он
спасет мне жизнь… прийти он должен скоро.

Я не хочу, чтоб умерла ты. Нет!
Ты не умрешь, о заговоре нам
ты все расскажешь. Я уверен в этом!

Я ничего вам не скажу. Напрасны
усилья ваши. Ведь в печальном сердце
нет больше места для смертельных ран,
глухой останусь к этой речи льстивой.
Ваш взгляд меня страшил еще недавно,
теперь я смело вам гляжу в лицо.

Глаза я ваши победить сумею.
Пускай следят они неутомимо
за сердцем, что навек сокрыло тайну, —
я вам ее, поверьте, не открою.
Я стала храброй, да, Педроса, храброй!

Я вас хвалю.

А знаете ли вы,
что подписью своею я могу
навек стереть сиянье ваших глаз?
Концом пера, окунутым в чернила,
могу заставить вас заснуть навек.

О, только бы скорей случилось это!

Сегодня вечером придут за вами.

Ужели?…

Да, имеется приказ:
вас перед смертью отвести в часовню.

Не может быть! Вы лжете! Чьею властью
в Испании творят такую низость?
Какое преступленье я свершила?
За что убьют меня? Какое право
имеет суд? Да, в знамени Свободы
я вышила великую любовь
моей всей жизни. Долго ль мне еще
томиться в заключении? О, если б
на крыльях взвиться я могла хрустальных,
чтоб отыскать далекого – тебя!