Дмитрий Мережковский - Маков цвет (драма в 4-х действиях)

Бланк.На бульварах все продается. Да наши-то маки неподкупны. Впрочем, что спорить? Разные мы люди.

Гущин (вставая). Я никогда не мог понять споров. К чему утешать друг друга? Обращаться нужно не мыслями, а ощущениями. У вас, Софья Арсеньевна, ощущения очень тонкие, я их вполне понимаю.

Соня.Очень жаль.

Гущин.Позвольте вас поблагодарить, профессор, за ценные указания. (Прощается).

Арсений Ильич.Не стоит, не стоит.

Гущин делает общий поклон

Коген.Погодите, я с вами – хочу вас немножко проинтервьюировать. Иосиф Иосифович, до свидания, до завтра.

Быстро прощается со всеми и уходит, разговаривая с Гущиным. Наталья Павловна, Арсений Ильич и Борис провожают в столовую.

Бланк (отведя Соню на авансцену). Что с тобой? Я тобой очень недоволен. Распускаешься. Возьми себя в руки. При других, по крайней мере, держала бы себя прилично. Письма отправила?

Соня.Нет.

Бланк.Ну, это наконец просто свинство. Ведь я просил тебя. И того сделать не могла. Это все влияние расслабленного кузена.

Соня (спокойно). Не говори вздору.

Бланк.Надо уходить. Мне некогда, дел еще куча до завтра. Дай письма, я сам их отнесу.

Уходит с Соней налево, а Арсений Ильич, Наталья Павловна и Борис возвращаются из столовой.

Борис.До чего декадентство опошлилось.

Арсений Ильич.А разве оно было когда-нибудь не пошлым?

Борис.Конечно. В нем была своя глубина. Свой соблазн. А теперь слякоть какая-то пошла. Впрочем, может быть, я сам слякоть, оттого и злобствую.

Наталья Павловна.Боря все пузыри на воде. А важное в глубине происходит.

Входит Соня.

Соня.Ушел декадент?

Наталья Павловна.Соскучилась ты по России, милая. Ну, ничего. Весной, даст Бог, все устроится, может, и в Тимофеевское еще поедем.

Соня.В Тимофеевское, в Тимофеевское… Нет, мама, не поедем, нельзя. И не надо. Не хочу в Россию. Я в Россию не вернусь. А ты, Боря? Нет?

Борис.Нет.

Арсений Ильич.Так, что же вы тут делать-то будете, за границей?

Борис.Жить… или умирать.

Арсений Ильич. Экие вы старики! Никакой в вас игры нету!

Соня.Нету, нету… Ничего нету. Старики, старики… Эх, скучно! Тушите огни! так, кажется, Никита во «Власти тьмы» говорит? [21]

Арсений Ильич.Да тушить-то нечего, зажечь пора. Что это, темнота какая.

Входит горничная.

Те же и горничная, которая подает Наталье Петровне телеграмма и тотчас выходит.

Наталья Павловна (читая). Анюта просит приехать сейчас же. С мальчишками неладно.

Арсений Ильич.Ну, что там, пустяки.

Наталья Павловна.Нет, съездить надо. Поедем-ка со мной.

Арсений Ильич.Избавь, голубушка.

Соня(торопливо). Нет, нет, папа, непременно поезжайте, непременно. Нельзя же так, в самом деле. Проедетесь. Поезжайте.

Арсений Ильич.Да чего ты? Ну хорошо, хорошо. Поеду. Боря, ты обедаешь? Я не прощаюсь.

Борис.Не… Не знаю, право,

Арсений Ильич.Чего там, оставайся. И куда пойдешь? А мы сейчас назад.

Уходят с Борей.

Соня.Цветики, цветики лазоревые… лепестки, листочки маковые… алые… лепестки, лепестки их – огни… (Идет к двери) . Боря! Боря! Да где же ты? (Борис за дверьми: «Я иду»). Иди, иди скорее. Иди сюда.

Борис входит.

Борис.Да что тебе? Ты торопишься, что ли, куда-нибудь?

Соня.Очень, очень тороплюсь. Нет, просто я хотела скорее, мне тебя нужно. Я ведь за тобой посылала… Они уехали?

Борис.Уехали.

Соня.Как хорошо. И мама? Я, главное, мамы все боюсь. Я рада, когда ее дома нет. Сядь. Послушай…

Борис (садясь). Я долго не могу, Соня. Я тоже хотел уехать. Голова как-то идет кругом. После.

Соня.Нет, нет, я тебя не задержу. Я сейчас. Постой… Да… Что я думала? Ты меня спутал…

Борис.Тебе нездоровится, Соня, ты устала…

Соня.Перестань, оставь это, – некогда. Слушай. Я буду спрашивать, а ты отвечай, но только правду. Полную правду, так нужно. Хорошо?

Борис.Я тебе никогда не лгал.

Соня.Ведь ты меня не любишь?

Борис.Нет, Соня. Прежде любил. В Мукдене любил. И потом любил. А теперь не думаю как-то об этом. Да и ни о чем не думаю.

Соня.Ну да, да, вот и я тоже. Как тут думать, как тут любить: Андрея убили; дядю Пьера убили… мама осталась, живая, осталась… Бланк говорит, что я должна что-то делать. Я не знаю, что я должна, чего не должна… У меня кошмар: все кажется, что Андрей дядю Пьера убил, а дядя Пьер – Андрея.

Борис.А мне казалось; что это я Андрея убил. И хочется, чтоб меня Андрей убил.

Соня.Хочется? Значит, жить просто, вот как я говорила, просто жить нельзя?

Борис.Нельзя.

Соня.Пойми, нам нельзя. Нам некуда. Или дядю Пьера убивать, или Андрея, – если жить. Понимаешь?

Борис.Нет, только чувствую.

Соня (быстрым шепотом). Ты застрелиться хотел? Да?

Борис.Да.

Соня.Когда? Сегодня?

Борис.Не знаю. Может быть.

Соня.А я?

Борис (молчит, потом вдруг встает, громко). Это какое-то безумие, Соня. Как тебе не стыдно. Никто не хочет стреляться, можешь успокоиться. У тебя есть человек, который любит тебя, с которым ты связана… Наконец, и дело у тебя есть, плохо ли, хорошо ли, – должна же ты его делать. Вспомни, ведь завтра уезжаешь. А теперь прощай, я не могу больше… У меня голова болит.

Соня (смотрит на него и смеется). Прощай. Ну? Что же ты не уходишь? Ведь у тебя голова болит, а я завтра уеду в Женеву, делать дело… (смеется). Нет, ты в самом деле, ты искренно думал; что я уеду?

Борис (медленно садясь). Не уедешь?

Соня.Верил: что уеду?

Борис.Я… не верил. Нет, ничего я не думал. Ничего не знал.

Соня.Перед виноватыми, Боря, черная стена встает, и закрывает будущее, все, – и дело, и безделье, – всю жизнь, так что двигаться вперед уже некуда. Некуда, – а надо. Надо, – а некуда.

Борис.Соня, ты бредишь?

Соня.Нет, друг мой. Я слишком спокойна. Ты думаешь, я хочу умирать? Не хочу. Да как же быть-то, милый, единственный? Я и не хочу; а умирается. И ты разве хочешь? А вот и тебе умирается.

Борис.Не буду я тебя слушать, не хочу я тебя слушать.