Михаил Каришнев-Лубоцкий - Новые фарисеи

КАТЕНЁВ (с подозрением). Где?

ПАВЕЛ. В усадьбе нашей. А до города далеко, не наездишься. Ты чё побелел?

КАТЕНЁВ. Ничего, так…

ПАВЕЛ. Ты сядь, не молодой уже. (КАТЕНЕВ садится.) Где я тебя видел? Никак не вспомню…

КАТЕНЁВ. В бане…

ПАВЕЛ (хохочет). Точно! Там все похожие! Нет, все-таки, где я тебя видел? (Всматривается в Катенева, тот отворачивается.) Вспомнил! Ты на картину похож! Точно!

КАТЕНЁВ. Может, на памятник?

ПАВЕЛ. Нет, точно! Вот здесь которая висела. Ты ее видел?

КАТЕНЁВ. Нет, я только приехал.

ПАВЕЛ. Жалко! Зря ее Ольга сняла. Посмотрел бы – вылитый ты! Во ведь бывает, да?

КАТЕНЁВ. Что ты всё про меня, да про портрет! Сам-то кто? Хозяевам что передать, когда вернутся?

ПАВЕЛ. Я-то? Глухов, Павел. Брат Ольгин двоюродный. Приехал вот, а их нет. Я – зоотехник, в Фиговке живу. Я в городе налетом бываю.

КАТЕНЁВ. А говорил – усадьба… Значит, трудишься?

ПАВЕЛ. Как проклятый!

КАТЕНЁВ. Это хорошо.

ПАВЕЛ. Чего же хорошего? Для себя и пожить-то некогда.

КАТЕНЁВ. Еще поживёшь. А пока поработать надо. Сам понимаешь, период сейчас такой.

ПАВЕЛ. Понимаю. Только пожить-то все равно хочется! (Смотрит на часы.) Вот, скоро снова бежать. Я ведь на семинар приехал, на собрание. (Вглядывается в Катенева). Нет, ну до чего же ты на картину похож, ей-богу! (Заметив на столе книгу). Это что: читаешь? Хочешь анекдот расскажу? Приходит Петька к Василию Ивановичу и говорит: «Дозволь, Василь Иваныч, в разведку сходить.» А Чапай говорит…

КАТЕНЁВ (перебивает). Ты про кого это анекдот рассказываешь?

ПАВЕЛ. Про кого – про Чапаева!

КАТЕНЁВ. Про начдива?!

ПАВЕЛ. Это новый, ты не слыхал. «Иди, – говорит Чапай,»…

КАТЕНЁВ. А ну, смолкни, зараза!!

ПАВЕЛ. Ты че это? Тово?..

КАТЕНЁВ. Контрреволюцию разводить, командиров порочить?!

ПАВЕЛ. Дурень, я же анекдот хотел рассказать…

КАТЕНЁВ. Анекдот?! Да я тебя в трибунал… (Начинает по привычке шарить ножны на боку.) Нет, и до трибунала не доведу, порешу здесь на месте!

ПАВЕЛ. Но-но, руки!.. Я за эти слова знаешь куда упеку?

КАТЕНЁВ. Молчи, контра! Кого пугаешь! Сядь! Племянничек… (ПАВЕЛ послушно садится на стул. КАТЕНЁВ хватает трубку телефона.) Барышня, ревтрибунал мне!

ПАВЕЛ. Во даёт!

КАТЕНЁВ. Чёрт, не соединяют…

ПАВЕЛ. И не соединят! Нет ревтрибунала, папаша!

КАТЕНЁВ (растерянно). Как – нет? А контру куда?

ПАВЕЛ. Сперва разберись, а уж потом… (Передразнивает Катенёва как тот шарил ножны). Кто – контра? Я что ли? Анекдот хотел рассказать… Теперь не расскажу! (Встает, хочет уйти.)

КАТЕНЁВ. Сиди! С тобой разговор не кончен! Я еще выясню…

ПАВЕЛ. У меня в одиннадцать ноль-ноль собрание! Меня люди ждут!

КАТЕНЁВ. Люди, говоришь, ждут? Собрание? Ну, что ж, ладно. Пошли на собрание!

ПАВЕЛ. И вы?!

КАТЕНЁВ. Пускай нас там собрание и рассудит. Прав ли я или еще того… сплю. Пошли!

ПАВЕЛ. Ну, знаете ли…

(Однако ПАВЕЛ подчиняется, и они оба уходят. Затемнение.)

(День близится к вечеру. В гостиной Леденцовых двое: КАТЕНЁВ и ЛИКА. ЛИКА ест яблоко и просматривает журнал, КАТЕНЁВ сидит в кресле и о чем-то напряженно думает.)

КАТЕНЁВ (растерянно). Лик, растолкуй мне за ради Христа… Что творится?

ЛИКА. Ничего.

КАТЕНЁВ. Как – ничего? Я же чувствую: не так что-то… Твои, вот…

ЛИКА. Предки? Не обращайте внимания: рядовые обыватели.

КАТЕНЁВ. И другие… Я давеча одну контру порешил… (ЛИКА давится яблоком при этих словах.) …порешил было… Потом думаю: дай свожу на суд к людям.

ЛИКА. Ну?

КАТЕНЁВ. Свёл. Меня ж и обсмеяли.

ЛИКА. Представляю! А в чем он провинился, контрик тот ваш? И кто он?

КАТЕНЁВ. Павел Глухов.

ЛИКА. Дядя Паша?!

КАТЕНЁВ. Да. Про начдива Василия Ивановича Чапаева анекдот стал рассказывать.

ЛИКА. И вы за это?.. Дядю Пашу?!

КАТЕНЁВ. Любого. Это ж агитация против! Тень на командира! Чтоб авторитет долой! Как за ним бойцы пойдут, коли над ним смеются из-под угла каждого? А?

ЛИКА. Дедушка, какие бойцы!.. Куда пойдут!.. Погиб ведь Чапаев, погиб!

КАТЕНЁВ. Знаю. Помню, не беспамятный. А когда так, тем более, какой смех может быть? Ради чего человек мученическую смерть принял? Ради вашей светлой жизни! И после того – смеяться? А совесть? А справедливость? Душа ваша – где?

ЛИКА (шутливо декламирует). «Душа не может век трудиться, душа должна и отдохнуть»! Не принимайте близко к сердцу!

КАТЕНЁВ. Как же не принимать? Ведь я в ответе за всех вас!

ЛИКА. Нас много, за всех не ответишь.

КАТЕНЁВ. Сознательность иметь – и за большее ответишь. В школе-то как у вас: тоже все больше для себя стараются?

ЛИКА. Нет, больше для родителей и учителей пашут.

КАТЕНЁВ. Это хорошо, что про них не забываете. Комсомольцев-то много в классе?

ЛИКА. Кого?

КАТЕНЁВ. Комсомольцев?

ЛИКА. Ни одного… Отменили комсомол, дедушка!

КАТЕНЁВ. Дожили… Хоть бы убили меня тогда… Пойду погуляю. Радуете вы меня – во как!

ЛИКА. Гости скоро придут.

КАТЕНЁВ. Помню. (Уходит.)

ЛИКА (глядя ему вслед). Чудак, старик… (Откусывает яблоко и погружается в чтение журнала. Затемнение.)

(Вечер. В гостиной Леденцовых накрыт праздничный стол. Пришли гости: ПАВЕЛ ГЛУХОВ и супруги Сукинзон – ИЛЬЯ ИЛЬИЧ и ИНГА ГАВРИЛОВНА. Тут же находятся и хозяева дома: ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА, ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ, ЛЁКА и ЛИКА. Нет только Михаила Глухова и самого виновника торжества Григория Калиныча.)

ПАВЕЛ. Вот, друзья мои, самому не верится: сижу здоровый, невредимый, живой… А запросто мог сегодня два раза помереть!

ИНГА ГАВРИЛОВНА. Вы, Павлик, скажете!

ПАВЕЛ. Нет, правда! Первый раз чуть жизни не лишился – это когда старик на меня с саблей полез. За анекдот! Второй раз чуть не помер – это уже со смеху. Уж не знаю кто кого на совещание отвел: то ли я его, то ли он меня. Только он там митинговать полез.

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Боже мой, какой стыд!

ПАВЕЛ. Я ж не знал, что родня… Пусть, думаю, позорится. Залез без спроса на трибуну и давай поливать! Меня!! И что я контра скрытая, и что расстрелять меня надо не отходя от кассы, и что «как же это бойцы за Чапаевым в бой пойдут, когда его позорят из-под угла каждого»!

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Ой, ну надо же!.. Они хоть поняли, что он не в себе?

ПАВЕЛ. Сначала – не знаю. Зато когда он золото жертвовать призвал, тут уж началось!

ИНГА ГАВРИЛОВНА. Ой, господа, как мне не терпится на вашего уникума посмотреть! Где же он?

ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Да, задерживается что-то. Лик, сходи за ним, а?

ЛИКА. Он помнит.

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Что было сто лет тому назад – помнит! А что у нас сегодня вечером – наверняка забыл.

ЛЁКА. Не обижайте деда! Он еще «тот товарищ»!

(Раздается звонок в прихожей. ЛИКА идет открывать дверь. Появляется МИХАИЛ ГЛУХОВ.)

ПАВЕЛ. О, братан пришел!