Эйдзиро Хисаита - Крах

Кавасаки. Я много выпил. Даже голова кружится.

Харуко. Пусть не пьет, раз не хочет. Зачем, заставлять насильно?

Тоёдзи. А ты, я смотрю, неплохой парень. Вот уж не ожидал, что у тебя хватит храбрости раздувать конфликт в отцовской фирме. Я, когда услыхал об этом, прямо в восторг пришел.

Кавасаки. Ну уж…

Тоёдзи. С твоей стороны это геройский поступок!

Кавасаки. Нет, мое участие носит лишь формальный характер. Личная жизнь и общественная работа должны находиться в полной гармонии, а так, механически… все выходит не так, как нужно. (Обхватив голову руками, отходит к окну.)

Тоёдзи (смеется). Все эти теории ни к чему… Я, к примеру, любое дело довожу до конца… Вот, например, влюбился в чужую жену – а ведь у нее даже ребенок есть – и завладел. Здорово, правда?

Харуко. Что значит – завладел? Слушать противно.

Тоёдзи. То и значит, что завладел. (Смеясь, целует Харуко.)

Кавасаки. Тоё-сан, завтра я уезжаю. Раз так случилось, я ни дня больше не могу оставаться в этом доме.

Тоёдзи. Что ж, сказано – сделано… Значит, ты прямо в Токио?

Кавасаки. Да. Решено. Поселимся в рабочем квартале, со мной вместе еще несколько человек, там и будем собираться… Сэцуко не поедет, такая жизнь слишком тяжела для нее, значит, на какое-то время нам придется расстаться. Но разводиться мы пока не думаем. Пусть поживет у матери, а там видно будет… Я, собственно, и приехал сюда, чтобы решить все эти вопросы… Боюсь только, как бы не подвел характер, я быстро поддаюсь чужому влиянию. Сказали мне: «Представь, какое важное значение имеет забастовка для движения во всем районе» – и я очертя голову влез в это дело. А о том, к чему это приведет лично меня или Сэцуко, вовсе не подумал.

Тоёдзи. Хватит оправдываться.

Кавасаки. А я и не оправдываюсь. Какой теперь в этом смысл?

Тоёдзи. Напиши еще одну, более интересную повесть. У меня есть для тебя отличный материал: собственная скандальная история.

Харуко (смеется). Ну нет, это не годится.

Тоёдзи. Годится. Разве не интересно прочитать о похождениях шалопая, сыночка буржуа?

Харуко. Оставь свои: шутки. Давай лучше подумаем, что сейчас делать.

Тоёдзи (зевая). Сэцуко!

Сэцуко поднимает голову.

О чем там отец секретничал?

Сэцуко. Так, пустяки.

Тоёдзи. Пустяки? Сейчас я скажу, что это за пустяки. Он хочет выудить у матери деньги. Угадал? В самую точку, верно?

Кавасаки. Неужели?

Тоёдзи. Однако, похоже, он ничего не добился. Судя по его виду в конце беседы. Верно?

Сэцуко. У мамы просто нет таких денег.

Тоёдзи. Ну, еще бы…

Сэцуко. Конечно, нет. Все свои сбережения она истратила на нас. В частности, ты сам, Тоё, тоже немало у нее вытянул. Всем вам мама только для этого и нужна. Тоёдзи. А для чего же еще?

Сэцуко отходит к окну.

Впрочем, жаль ее, очень жаль. Вышла замуж совсем молоденькой, отец все время был занят делами, редко появлялся дома. Единственным ее утешением стало ходить в церковь да копить деньги. Под разными предлогами выпрашивала у отца на расходы и большую часть с удивительным упорством откладывала. Экономила даже на питании. Ведь нас с детства не кормили как следует.

Харуко (меняя тему разговора). Что же вы намерены делать дальше, Сэцуко-сан?

Кавасаки. Она собирается продолжить занятия музыкой.

Тоёдзи. Зачем?

Сэцуко. Зачем? Да так, ни зачем…

Тоёдзи смеется.

Кавасаки. У нас, в сущности, никогда не было по-настоящему прочного союза.

Харуко. Что значит «по-настоящему прочного»?

Кавасаки. Ну, самого обычного. Настоящей привязанности… Если хотите, настоящей любви…

Харуко. Значит, что же, выходит, вы друг друга не любите?

Кавасаки. Я-то люблю ее, а вот она с самого начала…

Хару ко. Неужели?

Кавасаки. Она просто из жалости согласилась выйти за меня замуж, принесла себя в жертву.

Харуко. Так ведь это же прекрасно!

Кавасаки. Нет, одной жалости или сострадания для брака мало…

Сэцуко. Дело совсем не в этом. Когда его повесть в журнале «Пламя» раскритиковали как мелкобуржуазную и призвали коренным образом изменить образ жизни, ему стало не до меня.

Кавасаки. Неправда. Просто я хочу, как это ни трудно, научить тебя жить по-настоящему.

Сэцуко. Ты хочешь, чтобы я последовала примеру жены Куросавы-сан? Он тоже писатель… Говорят, будто оба, и муж и жена, вместе пошли работать на мыловаренный завод, что ли…

Кавасаки. Никогда я тебе не предлагал идти работать на завод… Это уж как сама захочешь… Кстати, жена Куросавы-сан тоже раньше жила совсем другой жизнью, и он увлек ее за собой в новый быт. Но их брак основан на настоящей любви. А новый быт, новая жизнь рождает новые взгляды – вот в чем, по-моему, главное.

Харуко. Я понимаю, ради искусства, ради вашего призвания вы должны изменить образ жизни, но, может быть, стоит пойти на какие-то уступки? Ведь вы любите Сэцуко-сан! И Сэцуко-сан тоже в чем-то уступит…

Кавасаки. Ничего не получится. Я на все был готов. Но дело совсем в другом… И потом, в последнее время Сэцуко вдруг ударилась в мистику. Говорит, будто ей свыше предначертано спасти отца и мать. Что еще в детстве она жила духовными интересами… Высокие материи, ничего не скажешь!

Сэцуко. Х-хм. Легче всего свалить вину на другого.

Кавасаки. На другого?

Сэцуко. Разумеется. Ты всегда так делаешь… Эгоист!

Кавасаки. Я эгоист?

Сэцуко. Да, ты. Ни с кем не хочешь считаться. В том числе и со мной. Сколько я страдала из-за тебя!

Кавасаки. Потому что я был убежден, что делаю все это ради твоей же пользы, а вовсе не из эгоистических побуждений!

Сэцуко. Это одно и то же!

Тоёдзи усмехается.

Кавасаки. Возможно, я не учел твоих взглядов или сложного положения в семье. Но считать это эгоизмом – несправедливо!

Сэцуко. Как бы там ни было, я смертельно устала от этих так называемых убеждений.

Кавасаки. Ты не сделала над собой даже маленького усилия.

Сэцуко. Да, это верно.

Кавасаки. А нам, интеллигентам, просто необходимо работать над собой, чтобы закаляться…

Сэцуко. Вот и закаляйся, а я уж как-нибудь так проживу. Все равно останусь дочерью буржуа… И это меня вполне устраивает.

Тоёдзи смеется.

Харуко. Вот слушаю я вас и думаю, что этими пустыми рассуждениями вы сами разрушаете свое счастье, словно глупые дети, которые ломают свои игрушки. (К Тоёдзи.) Верно?

Тоёдзи. Угу. (Наливает Кавасаки вина.)

Харуко. Потом обязательно пожалеете. Любовь надо беречь, как сокровище.

Кавасаки. Мне очень грустно. (Залпом осушает рюмку; захмелев.) В общем, Харуко-сан, в сражении с матерью я потерпел поражение… Как бы это вам объяснить… Одним словом, я сын бедняка, арендатора. В школе учился на средства благотворительного общества…