Николай Некрасов - Петербургский ростовщик

Было года мне четыре,

Как отец сказал:

"Вздор, дитя мое, всё в мире,

Дело -- капитал".

И совет его премудрый

Не остался так:

У родителя наутро

Я украл пятак.

С той поры к монете звонкой

Страсть вдруг получив,

Стал у всех я собачонкой,

Кто богат и чив.

Руки им из угожденья

Я лизал, как льстец,

И семи лет от рожденья

Был уж я подлец!

Вскоре свыкся понемногу

С ролею скупца

И, ложась, молился богу,

Чтоб прибрал отца.

Добрый, нежный был родитель,

Но в урочный час

Скрылся в горнюю обитель,

Навсегда угас!

Я не вынес тяжкой раны,

Я на труп упал

И, обшарив все карманы,

Горько зарыдал.

Продал всё, что было можно

Хоть за грош продать,

И деньжонки осторожно

Начал в рост пускать.

Чтоб нажиться, лез из кожи,

Лук да редьку ел,

Ни спины, ни рук, ни рожи,

Верьте, не жалел.

Всех завел, провел и вывел,

С кем сойтись пришлось,

И, пока не оплешивел,

Брал процент с волос:

По картинке новомодной

Их я отпускал

И в цирюльню ежегодно

Косу продавал.

Вот теперь зато, под старость,

Есть немножко тут (показывая на карман),

Пусть приходят люди в ярость,

Говорят: он плут!

И за что ж бранить за это,

Мне отец сказал:

"Честь -- фальшивая монета,

Плутни -- капитал!"

И черт знает как нынче испортился свет! Молодые люди совсем перестали кутить; а который и кутнет -- смотри год-другой, а на третий и образумится… и уж к тебе ни ногой! Благородные разные страсти у людей были: в картишки иной мотнет -- па другой день, глядишь, жена с салопом к тебе и бежит! А нынче дрянь, сущая дрянь! Преферанс копеечный! грош проиграют, да после толков на рубль… и уж из благородных людей к нашему брату -- почти никого… разве отставная кухарка к тебе с Песков какая-нибудь забежит… кофейку захочет выпить… притащит целый ворох тряпья: посмотреть много, а за всё-то десять копеек напросится.

Звонят.

Вот опять кого-то господь дает.

Лоскутков и неизвестный господин.

‹Неизвестный› входит и прямо обращает внимание на картину, останавливается и несколько минут стоит, как бы пораженный.

Лоскутков следит за каждым его движением.

Неизвестный (сам с собою). Превосходно! Восхитительно! Великий Микель Анжело! Узнаю твою чудотворную кисть!

Лоскутков (про себя). Что он говорит?.. Хвалит?.. (Потирает руки.) Эге! Эге! ге!

Неизвестный (одушевляясь). Современная живопись ничего не представляет, что бы могло сравниться с этим великим произведением -- по чувству, но колориту, по глубокому знанию природы и человека. Великое, гениальное произведение, которому нет сравнения, нет цены!

Лоскутков (про себя). Нет цены!.. Господи! За что мне такое счастие!

Неизвестный (более и более одушевляясь). Несли б нашелся человек, который мог со временем подарить искусство подобным произведением,-- мильонов мало бы для вознаграждения этого необыкновенного человека, этого гения…

Лоскутков (про себя). Мильон! Батюшки! он меня с ног сшибет!

Неизвестный (в совершенном восторге). На колени перед этим великим произведением искусства!.. На колени!.. О, если б я мог украсить им мою картинную галерею… всё мое состояние, плод многолетних трудов… на колени! (Падает на колени.)

Лоскутков. Всё состояние?.. На колони! (Падает на колени за неизвестным.)

Неизвестный (оглядывается и как бы выведенный из самозабвения). А, вы здесь?.. Вы хозяин этой картины?

Лоскутков (притворяясь растроганным). Постойте, постойте еще немного перед этим великим произведением… дайте и мне постоять… Я вот сейчас только вошел и прямо -- бряк на колени… не могу выдержать: у меня уж такое чувствительное сердце.

Неизвестный (значительно). Вы сейчас только вошли?

Лоскутков. Я всегда, когда вхожу в эту комнату,-- в это святилище, можно сказать,-- тотчас становлюсь на колени, и, верите ли, слезы прошибают меня, старика.

Неизвестный. Стало быть, вы ничего не слыхали?

Лоскутков. Ничего.

Неизвестный. А я, знаете, уже с четверть часа вошел; смотрю и говорю себе: ничего особенного, картина как картина, и так, для шутки, упал на колени.

Лоскутков (в сторону). Ври! ври! голубчик! На дурака напал! (Громко, с иронией.) Да, конечно, если хотите, я и сам так только, по привычке,-- а в картине в самом деле нет ничего особенного, просто, можно сказать, дрянь.

Неизвестный. И правда ваша -- дрянь… никакого решительно достоинства.

Лоскутков (в сторону). Эк его! понес, нечего сказать, понес! (Громко.) Ни малейшего… так, для виду только; ну, знаете, всё лучше, как на стене что-нибудь висит.

Неизвестный. А что вы за нее возьмете? Я, признаться, люблю картины, даже дрянь покупаю… для меня была бы только картина.

Лоскутков (в сторону). Складно врет разбойник! (Вслух.) Я не подорожусь.

Неизвестный. А как?

Лоскутков. Да что долго-то толковать! Давайте сорок тысяч бумажками.

Неизвестный. Почтеннейший! вы с ума спятили! да она больше тысячи рублей не стоит.

Лоскутков (вскрикивает). Тысячу рублей! (В сторону.) С первого раза тысячу рублей дает! да я бы тебе, дураку, за сто рублей вчера еще продал ее! (Вслух.) Нет, она, верите ли богу, мне самому в пятидесяти тысячах пришлась… десять тысяч только так уж сбавлю: ну, поистерлась немножко, и то, и другое…

Неизвестный. Возьмите тысячу рублей.

Лоскутков. И не подумаю… да пусть она лучше пропадет, сгниет; да я лучше детям ее оставлю… по крайней мере, благодарить будут. Дайте двадцать пять тысяч и господь с вами!

Неизвестный. Две тысячи!

Лоскутков. Нельзя, клянусь моим богом, нельзя, себе дороже стоит -- посмотрите, работа отличнейшая; нерусский, я думаю, делал… где русскому так ухитриться!

Неизвестный. Ну как хотите. Прощайте! (Идет к двери.)

Лоскутков (в сторону, струсив). Батюшки! уйдет, ей-богу, уйдет! Вот тебе и две тысячи! (Вслух.) Послушайте, была не была -- десять тысяч!

Неизвестный (в дверях). Четыре!

Лоскутков (жалобным голосом). Благодетель! не разорите! себе дороже стоит… положите хоть пять.

Неизвестный. Ну так и быть, пять. По рукам, вот задатку пятьсот рублей; вечером приду за картиной и остальные все привезу.

Лоскутков (прячет деньги, в сторону). Надул! (Громко.) Ну по рукам.

Неизвестный (в сторону). Надул! (Громко.) Только смотрите же: картина за мной… и не подменить… не то я вас по судам затаскаю… прощайте! (Уходит.)

Лоскутков, потом Лиза.

Лоскутков. Господи! Бывает же такое счастие человеку! И за что? Висела на стене картина… черт знает какая… ни виду, ни великолепия… Вдруг приходит к тебе человек и так, ни с того ни с сего, дает тебе пять тысяч… Подлинно рука провидения… Жаль, что я сто тысяч не запросил; он бы, может, мне и двадцать вдруг отвалил…