Пьер Бельфон - Совещание

Шариу отказывается отвечать на вопросы журналистов и исчезает в глубине вестибюля. Репортаж заканчивается. Фоссер выключает телевизор.

Готье-Монвель( потянувшись ). Что-то мне есть захотелось!

Клодина Ле Галлек. Мне тоже!

Фоссер. А Рекуврер?

Готье-Монвель. Он присоединится к нам за десертом, если вырвется от журналистов.

Клодина Ле Галлек. Говорят, он красивый.

Готье-Монвель. Ну, такой сумрачный красавец, слегка похож на сутенера... Не в вашем вкусе.

Клодина Ле Галлек. Вы глубоко ошибаетесь! Вы меня плохо знаете! Я верю в переселение душ, и мне кажется, что в будущей жизни я стану дорогой шлюхой в каком-нибудь амстердамском или гамбургском борделе...

Готье-Монвель хочет ответить, но в этот момент входит Шариу .

Шариу. Ну что, сумел я их уделать? Как вы меня находите?

Клодина Ле Галлек. Вы потрясающий, роскошный, неотразимый! Нелегко мне придется в будущем году, если я займу ваше место!

Фоссер. Когда вы сделали выбор в пользу литературы, мир потерял великого артиста!

Готье-Монвель. Пожалуй, могло бы быть еще эффектнее... Небольшая пауза после "Констановская премия присуждается..." добавила бы напряжения.

Фоссер. Вы слышали свистки и негодующие крики, которыми встретили ваше решение?

Шариу. Нет, не слышал.

Готье-Монвель. Так бывает каждый год. Это традиция.

Фоссер. Если бы премию получила "Зима в Гватемале", свистков бы не было.

Готье-Монвель. И читателей тоже.

Клодина Ле Галлек. Ну вот мы опять, опять, опять начинаем ссориться! ( Фоссеру .) Страшно вспомнить, как вы собирались расстаться с нами! Вы ведь не сделали бы этого, правда? Не покинули бы нас? Вы ведь любите нас, Микаэль? Скажите, что вы нас любите!

Фоссер. Люблю, люблю, люблю. Вы довольны?

Звонит телефон.

Готье-Монвель( Шариу ). Возьми трубку! Это Аделаида хочет поблагодарить тебя за "Синие манго". Есть поговорка: если жабу долго щекотать, у нее начнется крапивница.

Александр подходит к телефону.

Шариу. Нет, я не могу сейчас беспокоить председателя. Он очень занят. ( Готье-Монвелю, прикрыв ладонью трубку .) Правда ведь, ты очень занят?.. Как бы это ни было важно, я не могу его беспокоить... А кто говорит? Ах да, да... Я Александр Шариу, генеральный секретарь жюри Констановской премии... Да... да... Да... да... Я передам господину председателю... Вы правильно сделали, что... Нет-нет, вы правильно сделали. Ну конечно, само cобой... ( Кладет трубку и медленно подходит к столу. ) Звонил директор больницы... ( Пауза .) Бенаму скончался.

Готье-Монвель. Бедняга Бенаму!

Клодина Ле Галлек. Бедный Фердинан!

Готье-Монвель. Когда он умер?

Шариу. Примерно полчаса назад.

Готье-Монвель. Такая новость всегда выбивает из колеи, даже если ты готовился к ней заранее.

Шариу. Сегодня утром Бенаму, как обычно, выпил кофе. Как обычно, побрился. Все было как обычно. Он умер, когда смотрел телевизор... ( Пауза .) Прожил бы еще минут пятнадцать-двадцать — услышал бы, как я объявляю решение.

Готье-Монвель. Мог бы подождать до завтра.

Шариу. Эта новость подпортит впечатление от премии.

Клодина Ле Галлек. Хочется нам этого или нет, но теперь мы просто вынуждены заняться вопросом о преемнике.

Готье-Монвель. Удивляюсь я вам, Клодина. Нашего друга еще не успели похоронить, а вы уже говорите о замене!

Клодина Ле Галлек. Но, Жан-Поль, час назад вы сами рассуждали о его скорой смерти. Ведь именно вы предложили кандидатуру Фейю.

Готье-Монвель( поспешно ). В тот момент Бенаму был еще жив. Рассуждать о чьей-то возможной кончине не значит приблизить ее. Конечно, он мог умереть — так же, как вы или я. Не раньше и не позже.

Шариу( недоверчиво ). Не раньше и не позже...

Готье-Монвель. Ну ладно, немного раньше, чем вы или я. Фейю — это была предварительная гипотеза. Просто один из вариантов.

Фоссер. Один из вариантов? Но я думал, Фейю...

Готье-Монвель. Это было до вашего прихода. Не помню, у кого именно, то ли у Александра, то ли у Клодины, появилась идея...

Клодина Ле Галлек( перебивает ). Дорогой Жан-Поль, по-видимому, печальная весть, которую мы только что получили, вызвала у вас частичную амнезию. Вы позволите мне освежить вашу память?

Готье-Монвель. Ничего я вам не позволю. ( Пытается встать, хватается за край стола. Шариу хочет ему помочь, он жестом дает понять, что справится сам. Затем, говоря, медленно выпрямляется. ) У меня превосходная память. Желаю вам, чтобы и ваша была в таком же исправном состоянии...

Клодина Ле Галлек. С вашего позволения или без него, но я напомню: Александр сидел справа от вас и должен был слышать — кажется, он пока не оглох, — как я сказала, что не может быть и речи о том, чтобы место Фердинана (когда оно освободится) занял Фейю или кто-то еще из ваших приспешников. Потом вы сами заявили, что...

Готье-Монвель уже выпрямился во весь рост.

Готье-Монвель( перебивает ). Что я мог заявить? Бред какой-то! Да, Александр действительно сидел здесь, справа от меня ( показывает ), но за все время разговора мы ни разу не затрагивали тему преемника. Александр, скажи что-нибудь! Ты же не хочешь, чтобы меня здесь обвинили...

Шариу. Да, я, конечно, сидел здесь, но... Бывает, я отвлекаюсь, всем кажется, что я слушаю, а на самом деле я дремлю, погружаюсь в мечты...

Готье-Монвель( теперь он прямой, как восклицательный знак, и без всяких усилий расхаживает по комнате. Остальные застыли на месте ). Нет, ты не дремал и не погружался в мечты. Когда ты заговорил об избрании Фейю, я заметил: "Ты слишком торопишься".

Шариу. Наверно, все так и было... Не стану с тобой спорить...

Клодина Ле Галлек. Понтий Пилат!

Шариу. Клодина, я попросил бы!..

Клодина Ле Галлек. А что? Разве это оскорбление?

Фоссер. Кто-нибудь объяснит мне...

Клодина Ле Галлек. Объяснять, собственно говоря, нечего. ( Потянув носом .) Здесь воняет! И очень сильно!

Готье-Монвель. Когда не хватает аргументов, дорогая Клодина, пускают в ход грубость. Это не делает вам чести.

Клодина Ле Галлек. Честь? Ха-ха-ха! Такое слово — и в ваших устах! Кстати о чести, вернее, о честном слове: я по-прежнему могу рассчитывать на вас в деле с Пьереттой Деланд?

Фоссер. С Пьереттой Деланд?