Руди Штраль - Пьянящий запах свежего сена

Маттес. Да, вечером, когда стемнеет…

Ангелика. Пастор делился днем. Он нагнал меня на велосипеде.

Маттес. Так я и думал. Дождешься ты у меня, Рабгосподень!

Ангелика. Только не вздумай сводить с ним счеты! Я понимаю его возмущение. И разделяю.

Маттес. Вот он как тебя обработал!

Ангелика. Нет, он меня просветил. И просил о помощи! Чтоб я помогла ему против твоих штучек.

Маттес. Во имя отца и сына и…

Ангелика. Несмотря на свою религиозность, он стоит чуть ли не на партийных позициях. Даже не ругнулся ни разу.

Маттес. Старый подхалим! (Подходит к окну, кричит на улицу.) Стыдитесь, ваше преподобие!

Ангелика. Это ты должен стыдиться! Знаешь, что я о тебе думаю? (В сердцах.) Ты шарлатан, вот ты кто! Да-да, шарлатан! Используешь атавистические остатки языческого суеверия, злоупотребляешь наивностью и доверчивостью простых людей…

Маттес. Чем-то мне текст этот знаком… И ты идешь у пастора на поводу?

Ангелика. Будто я только с ним говорила! Но, по всей видимости, пока он один тебя раскусил! Другие…

Маттес. Что?

Ангелика (чуть ли не с отвращением). Я не верила своим ушам! Как они о тебе говорят — с восхищением! Как фанатики! Где еще так говорят о партийном секретаре?

Маттес. Да и здесь не всегда. Послушала бы ты их, когда я пытаюсь что-нибудь пробить! Ту же Лидию, например.

Ангелика. Да она предана тебе как собака!

Маттес. Лидия? Мне?

Ангелика. Да уж одно то, как она вбежала… Обнимала тебя!

Маттес. Лидия? Меня?

Ангелика. Не притворяйся! (Демонстрирует, как обнимала Маттеса Лидия, передразнивает ее слова.) «Ну, здравствуй, Матти! Наконец-то я вернулась! Я просто не могла там дольше выдержать! Ты рад?..»

Маттес (притягивает ее к себе). Конечно!

Ангелика. Отпусти меня. А как она о тебе говорит! (Вновь передразнивает Лидию.) «Когда он вот так, особенно, посмотрит!» Не смотри на меня так! Меня не загипнотизируешь.

Маттес. Да я и не собирался. Я удивляюсь, и все.

Ангелика. Ты еще не так удивишься! Садись!

Маттес. Только после тебя.

Ангелика (садится на место Маттеса за столом). Убери все это.

Маттес (убирает бутылку, бокалы). Если ты настаиваешь…

Ангелика. А теперь сознавайся наконец во всем. Честно! Во-первых, что ты сделал со Скрюченным Паулем?

Маттес. Оставь это.

Ангелика. Почему?

Маттес. Это дело особое. И никого, кроме меня и Пауля, не касается.

Ангелика. Вот как? А знаешь, какие ужасы об этом рассказывают? Будто ты в ночь весеннего солнцестояния между двенадцатью и часом вошел к ним в дом задом наперед и…

Маттес. Я повторяю, не трогай Пауля. (Настойчиво.) Понятно?

Ангелика (видно, как она хочет разразиться возмущенной тирадой, но вдруг сникает под его взглядом). Хорошо. Ладно, ладно, все равно тебе придется отвечать перед врачебной комиссией. Это только один случай…

Маттес. Особый случай!

Ангелика (вновь агрессивно). Если бы! Всего за пять часов я узнала о тринадцати таких же случаях!

Маттес. Ты за мной шпионишь?

Ангелика. Там, где происходят фальшивые чудеса, надо всего лишь не затыкать уши. Что я и сделала, И была просто потрясена! (Достает бумажку.) Только не ссылайся больше на предков. По сравнению с тобой они просто дилетанты.

Маттес. Да выкладывай наконец, что я там такого натворил!

Ангелика. Сейчас. (Смотрит в бумажку.) Правда ли, что осенью прошлого года дояр Хельмут Лаабс хотел перебраться в райцентр, а ты ему предсказал, что там на него сразу же свалится большое несчастье?

Маттес. Не помню, чтоб я говорил о «большом несчастье»…

Ангелика. По крайней мере ты отговаривал его. А у него именно так и случилось! На третий день после переезда на него наехал автобус!

Маттес. Мало ли на кого автобусы наезжают.

Ангелика. Но им это не предсказывают.

Маттес. Если бы они прежде хорошенько обдумали то, что становится ясным позже…

Ангелика (раздраженно). Не темни! Мы следуем фактам!

Маттес. По-моему, ты как раз факты и оспариваешь.

Ангелика (немного растерянно). Да-да, конечно. Ну ладно, может, это действительно простое совпадение. (Смотрит в записку.) Но вот еще! Несомненное доказательство твоих попыток представить даже самые сложные идеологические и экономические проблемы в сомнительном метафизическом свете. (Сердито.) Так, на общем собрании членов товарищества ты разъяснял структуру и выгоды кооперации!

Маттес (не понимая). Ну и что?

Ангелика (обвиняющим тоном). А то, что это было много лет назад! Когда даже в Государственном совете по сельскому хозяйству об этом ни слова не говорили! И Политбюро еще не приняло соответствующего решения!

Маттес. Но позже оно его приняло! И в совете по сельскому хозяйству об этом стали говорить!

Ангелика. Да, конечно, в подходящее время и на строго научной основе! А ты выдвигал легкомысленные индивидуальные предложения. И посеял среди народа панику и растерянность.

Маттес. Кто это утверждает?

Ангелика. Я! Я это утверждаю!

Маттес. Потому что ты не знаешь здешних людей. Им нужно время, чтобы до них дошло что-нибудь новое. Мой отец, к примеру, сразу же после земельной реформы начал говорить о сельхозтовариществах.

Ангелика. До того как это было решено?

Маттес. Вот именно! (Раздосадованно.) Можешь хоть лопнуть, а он предвидел будущее! И был прав!

Ангелика. Твой отец состоял в партии?

Маттес. Он — мой предшественник на посту секретаря.

Ангелика(в полной растерянности). Ах, так здесь еще и должности наследуются? Как домашний скарб, и скотина, и…

Маттес. Хватит, наконец! (Встает, возмущенно.) Послушай, крошка. До сих пор я все тебе спускал, считая это девчачьими заскоками. Да и милое твое личико призывало меня быть снисходительным. Но больше у меня нет ни времени, ни желания выслушивать твой бред. Марш в кроватку! Завтра утром ты выметешься отсюда и поедешь действовать на нервы своему шефу.

Ангелика (оправившись после короткого испуга). Ты только этого и дожидаешься. Однако у тебя ничего не выйдет. А вдруг я действительно останусь на целый месяц и устрою тебе веселую жизнь?..