Ион Друцэ - Апостол Павел

Варвар : Скажи какая прорва!

Дак : Ну, зачем со всеми! Одну пожелал, и довольно.

Апостол : Что поделаешь, дано мне от Господа такое жало во плоти. Чтобы побороть в себе эти постыдные искушения, изнуряю себя путешествиями и тяжелой работой.

Женщина : Ну, не хочется тебе с нами грешить — найди работу поприличней. Зачем превращать себя в мула?

Апостол : Что делать! Наступает каменное время, и носим камни на себе...

Еллин : Что значит — каменное время?

Апостол : Как известно, существует время разбрасывания и время собирания камней.

Еллин : И это всё, чем занят человек?!

Апостол : Такова наша планида — мы или строим, или рушим. Другого нам не дано.

Еллин : Человек, по-твоему, безумен?

Апостол : Когда он без Бога, конечно, червь безумия точит его. Осмотрись. Поразмысли. Вся история человечества есть история строительства и разрушения крепостей. И снова собираем камни, и снова возводим крепости. И опять осада, штурм, камни летят во все стороны. Конца и края этому нет.

Еллин : И не будет, потому что человек несовершенен, демон саморазрушения заложен в нем самом.

Апостол : Не так.

Еллин : А как?

Апостол : То, что создано Всевышним, не может быть несовершенным. Надо только не лениться и вовремя убирать разбросанные камни.

Женщина : Зачем?

Апостол : В мире много несправедливости, обиженному хочется отомстить, и если камни валяются у него под ногами, велико искушение...

Женщина : Да простится мне моя глупость, но я все-таки не понимаю, зачем их собирать?

Апостол : Сейчас я тебе объясню. Поди сюда. Видишь этот камушек?

Женщина : И что?

Апостол : Как ты думаешь? Для чего он может быть пригоден?

Женщина : Чтобы валяться в пыли.

Апостол : И он валяется, валяется, пока кто-нибудь не подберет и не убьет своего ближнего.

Женщина : Вот этой крошкой?

Апостол : Вот этой крошкой. И пока на наших тропах валяются подобные камушки, мой дух неспокоен. Господь будит меня ранними утрами и говорит — сын мой, пойди, пособирай, слишком уж много их поразбрасали, как бы не началось новое кровопролитие...

Варвар : И много тебе за это дают?

Апостол : Много не дадут, но вечность могут дать.

Еллин : Вечность — это не хлеб, вечностью не прокормишься.

Апостол : Хлеб мой — на мне.

Еллин : Что ты умеешь делать? Какое у тебя ремесло?

Апостол : Палатки. Или дорожные дома, как их называют.

Женщина : Если умеешь делать палатки, зачем тратишь время на пустое? Скоро ночь, нам негде будет укрыться.

Апостол : Долгим и трудным будет твой путь в мою палатку, жено.

Женщина : А почему он должен быть таким уж долгим и трудным? Разве ночь не сближает тех, кто днем приметили друг друга?

Апостол : Ночь сближает тела, души сближает Бог.

Женщина : Что ты хочешь этим сказать?

Апостол : Что в мои палатки сначала входят души, только потом тела.

Финикиец : О Картагена, моя Картагена...

Дак : Как жалостливо поет! Хочется бросить всё, вернуться к жене, к деткам, обнять их...

Варвар (рабу) : Перестань! Вино скисает от твоей тоски...

Кифара умолкла. В наступившей тишине вершины подали голос. Низины ответили.

Дак : Корабли на горизонте! Все в пурпуре и золоте!

Скиф : Морские волки, они всегда берут неожиданностью!

Варвар (рабу) : Давай что-нибудь повеселее, типа — ах, вчера-вчера-вчера, мы всю ночку обнимались... Ну, красотка, настал твой час! Лети!

Женщина : Чтобы полететь, нужен разбег.

Варвар : Ну и разбегись!

Женщина : Мало места. Занесет над пропастью.

Варвар (свирепо) : Лети в пропасть к манам в подземелье, но раздевайся и — лети!

Женщина (плача) : Но что мне делать, если я не могу белым днем обнажаться! Такая вот грешница!

Апостол : Не убивайся. Пока ни обнажаться, ни летать не перед кем.

Варвар : Как не перед кем? На горизонте корабли! Богатейшая клиентура!

Апостол : После обеда, когда лучи солнца косо скользят по волнам, море начинает отливать золотом...

Варвар : Но вот Дак, видевший корабли собственными глазами!

Апостол : Простите этого бедного пахаря. У него слабое зрение, а правый глаз, тот совсем темен.

Все подходят к краю пропасти, исследуя морские дали.

Еллин (после паузы) : Но ты же не станешь отрицать, что вершины запросили бухту и бухта дала добро? Была перекличка.

Апостол : Какая перекличка! Вой шакалов и больше ничего.

Скиф : Мы, по-твоему, не видели шакалов в своей жизни?!

Апостол : Во время брачных сходок у шакалов меняются голоса.

Еллин : Откуда у тебя такое знание?

Апостол : Из страны детства.

Еллин : Где прошло твое детство?

Апостол : В городе Тарсе. Среди ткачей, пиратов и горных шакалов.

Еллин : Ты смог бы чем-нибудь подтвердить свои слова?

Апостол : Конечно.

Сложив определенным образом ладони, издал некий вопль, похожий на тот, что доносился с гор. Ему тут же ответили — и вершины, и бухта. Глубокое уныние охватило поляну.

Дак : А скажи, добрый человек, кто тебе сказал про мои глаза?

Апостол : Сам страдая зрением, я, при встрече, смотрю, у кого какие глаза.

Дак : Но как ты догадался, что именно мой правый глаз темен?!..

Апостол : Ты постоянно поворачиваешь голову вправо; у тебя и плащ истерт на правом плече.

Дак : Одно слово — Апостол!

Скиф : Да еще рыжий.

Варвар : Рыжая голова — это предвестник пожара!

Апостол : Не надо обижать рыжих, которых Господь посеял довольно и среди иудеев, и среди еллинов, и в холодных краях варваров они, надо думать, водятся...

Дак : Как же! Я сам, в молодости, был немного рыжеват. А потому, преславный труженик, позволь тебя обнять и назвать своим братом.

Апостол : Ты братьев по волосам выбираешь?

Дак : По разумности, трудолюбию и вере.

Апостол : Тогда и я, ради душевности твоей, назову тебя своим братом, ибо кто душевен, тот и духовен.

Дак (разломав глиняную статуэтку на две половинки) : Вот, возьми. Когда будешь за Дунаем, спроси слепого пахаря при одном буйволе, и тебя всякий направит в мой дом. Как преступишь порог, покажи свою половинку, и едва половинки сойдутся — мой дом, это твой дом.

Апостол : Да освятит Господь этот союз гостеприимства.

Дак (после взаимных лобызаний) : А если мне случится побывать в твоих краях, как найти твой дом?

Апостол (после долгого раздумья, печально) : Имя,данное мне от рождения, изменилось, родина моя далеко за морем.

Дак : Нехорошо оставлять своих.