Альфред Де Мюссе - Лоренцаччо

Первый кавалер.Давайте-ка пойдем туда и мы! Когда он выпьет стакан вина, его занятно послушать, а он, верно, уже начал рассказывать какую-нибудь славную историю.

Уходят. Двое горожан садятся.

Первый горожанин.Во Флоренции мятеж?

Второй горожанин.Нет, пустяки. Убито несколько несчастных юношей на Старом рынке.

Первый горожанин.Какое горе для семейства!

Второй горожанин.Это неизбежные беды. Что прикажете делать молодежи при таком правительстве, как у нас? Протрубили, что кесарь в Болонье, и зеваки повторяют: "Кесарь в Болонье", с важным видом подмигивая и не раздумывая о том, что там происходит. На другой день они еще более счастливы, что узнали и могут повторять: "Папа в Болонье вместе с кесарем". А что из этого следует? Народное увеселение, дальше они не смотрят; а там в одно прекрасное утро они просыпаются, одурманенные императорскими винами, и в большом окне дворца Пацци видят зловещее лицо. Они спрашивают, кто этот человек; им отвечают, что это король. Император и папа разрешились незаконным сыном, которому дано право жизни и смерти над нашими детьми, а сам он даже сказать не может, кто его мать.

Золотых дел мастер (подходя к нему). Вы, приятель, рассуждаете как патриот; советую вам остерегаться того детины.

Проходит немецкий офицер.

Офицер.Дайте место, господа; дамы желают присесть.

Две придворные дамы входят и садятся.

Первая дама.Это из Венеции?

Торговец.Да, милостивая синьора; не отмерить ли для вас несколько аршин?

Первая дама.Пожалуй. Прошел как будто Джулиано Сальвиати?

Офицер.Он расхаживает взад и вперед у входа в церковь; он волокита.

Вторая дама.Он наглец! Покажите-ка те шелковые чулки.

Офицер.Таких маленьких, как вам надо, не найдется.

Первая дама.Перестаньте — вы и не знаете, что сказать. Раз вы видите Джулиано, ступайте скажите ему, что мне надо поговорить с ним.

Офицер.Пойду и приведу его. (Уходит.)

Первая дама.Он так глуп, твой офицер, что сердце радуется; к чему он тебе?

Вторая дама.Вот увидишь, нет лучше такого человека.

Удаляются. Входит приор Капуи.

Приор.Дайте мне стакан лимонада, почтенный. (Садится.)

Один из горожан.Вот смотри: приор Капуи; уж этот патриот!

Оба горожанина снова садятся.

Приор.Вы из церкви, господа? Что вы скажете о проповеди?

Горожанин.Прекрасная проповедь, синьор приор.

Первый горожанин (золотых дел мастеру). Славный род Строцци дорог народу, потому что они не гордые. Не отрадно ли видеть, как знатный господин свободно и так приветливо заговаривает с соседом? Все это имеет гораздо большее значение, чем думают.

Приор.Если правду говорить, проповедь показалась мне чересчур красивой; мне случалось говорить проповеди, и я никогда не стремился к тому, чтобы от звука моей речи звенели стекла; но слезинка на щеке честного человека всегда имела для меня великую цену.

Входит Сальвиати.

Сальвиати.Говорят, здесь были женщины, которые только что спрашивали меня; но я не вижу здесь ни одного длинного платья, кроме вашего, приор. Или я ошибаюсь?

Торговец.Вас не обманули, синьор. Они удалились, но, я думаю, они вернутся. Вот десять аршин материи и четыре пары чулок для них.

Сальвиати (садясь). Вот прошла хорошенькая женщина. Черт! Где это я видел ее? Ах, черт возьми! Да у себя в постели.

Приор (горожанину). Кажется, я видел вашу подпись на письме к герцогу.

Горожанин.Я не скрываю этого; это просьба, поданная изгнанниками.

Приор.У вас в семье есть изгнанники?

Горожанин.Двое, синьор: отец и дядя; из мужчин только я остался в доме.

Второй горожанин (золотых дел мастеру). Что за злой язык у этого Сальвиати!

Золотых дел мастер.Это не удивительно; человек полуразоренный, живет милостями этих Медичи и женат на женщине, о которой повсюду дурная слава! Он желал бы, чтоб о всех женщинах говорили так, как говорят о его жене.

Сальвиати.Не Луиза ли Строцци подымается там на холм?

Торговец.Это она, синьор. Я знаю почти всех дам из наших благородных семейств. Если я не ошибаюсь, с ней под руку идет ее младшая сестра.

Сальвиати.С этой Луизой я встретился прошлой ночью на балу у Нази; у нее, клянусь честью, хорошенькая ножка, и мы, как только представится случай, должны провести с нею ночь.

Приор (оборачиваясь). Что вы хотите этим сказать?

Сальвиати.Это ясно, она сама мне сказала. Я держал ей стремя, ни о чем дурном не думая; по какой-то рассеянности я взял ее за ногу, — так вот все это и вышло.

Приор.Джулиано, не знаю, знаешь ли ты сам, что ты говоришь о моей сестре?

Сальвиати.Прекрасно знаю; все женщины созданы на то, чтобы спать с мужчинами, и твоя сестра тоже может спать со мной.

Приор (встает). Что я вам должен, почтенный? (Бросает монету на стол и уходит.)

Сальвиати.Он мне нравится, этот милый приор; из-за толков о его сестре он забывает сдачу. Не скажешь ли, что во всей Флоренции добродетель осталась только у этих Строцци? Вот он оборачивается. Можешь таращить глаза, сколько тебе угодно, не испугаешь меня. (Уходит.)

Берег Арно. Мария Содерини, Катарина.

Катарина.Садится солнце. Широкие багряные полосы пронизывают листву, и лягушка звенит в тростниках хрустальным колокольчиком. Как странны все эти звуки вечера, когда они смешаются с дальним шумом города.

Мария.Пора возвращаться; завяжи вуаль вокруг шеи.

Катарина.Нет, еще не пора, если только вам не холодно. Посмотрите, милая мать [3] [3] Катарина Джинори — невестка Марии; она называет ее матерью потому, что между ними большая разница в летах. Катарине не более двадцати двух лет (прим. автора). , как прекрасно небо! Какой простор и покой во всем! Как всюду чувствуешь бога! Но вы опустили голову, вы с самого утра встревожены.

Мария.Встревожена, — нет, но огорчена. Ты знаешь про злополучную историю с Лоренцо? Теперь во Флоренции только о нем и толкуют!

Катарина.О мать моя! Ведь трусость — не преступление, храбрость — не добродетель. Зачем порицать слабость? Отвечать за биения своего сердца — печальное преимущество; бог один может сделать его благородным и достойным восхищения. И почему бы этому ребенку не иметь права на то, на что мы, женщины, все имеем право? Говорят, что женщина, которая ничего не боится, не внушает любви.