Татьяна Енина - Кладбище

Два мальчика шли по тропинке — узкой, спрятаной между зарослями травы, камышей и крапивы. Под ногами чавкала вода, и мелкие мушки вились перед самым лицом, норовя забраться в нос или в рот.

— Далеко еще? — проворчал Мишка, вытаскивая ногу в сандалии из жидкой грязи.

— Уже скоро.

Павлик уверенно шел вперед, ловко обходя топкие места и крапиву, тогда как Мишка поминутно ойкал, хватаясь за обожженное место.

— Здесь! — возвестил Пашка торжественно, когда тропа вдруг свернула вправо.

Это было кладбище, хотя Мишка и не сразу понял это, настолько это место отличалось от всех ему подобных, что Мишке доводилось видеть. Заросли крапивы едва не в человеческий рост, из-за которых едва виднелись покосившиеся кресты, поваленные памятники…

— Кладбище! — воскликнул он, потрясенно, — Ничего себе!

— Ага.

Пашка провел ладонью по провалившемуся в землю камню с полустертой надписью.

— Здесь все могилы разного времени. Больше всего прошлого века, а может и более ранние есть, только там надписи уже не прочтешь… А есть и совсем свежие. Я нашел одну прошлогоднюю.

— Я и не знал, что здесь есть кладбище, а ведь облазил весь этот лес… ни фига ж себе… — удивлялся Мишка, — Почему сюда никто не ходит… их не навещает. Ведь это наверняка местные жители.

Пашка пожал плечами.

— Помоги мне поднять этот памятник, — сказал он вдруг, — Я один не смогу.

Мишка с сомнением посмотрел на гранитную плиту столетней давности.

— А зачем это?

— Ей, наверное, очень грустно, что никто не приходит, и могила провалилась, и памятник упал… — Когда она умерла, ей было двадцать пять… всего-то на всего…

Мишка усмехнулся.

— Ей уже все равно, поверь мне! Ее дух где-то там — на небесах! Да и от тела нифига не осталось.

— Ты боишься, — улыбнулся Павлик.

— Чего?! Ну ты даешь! Чего мне тут бояться?! Хочешь, чтобы я поднял этот камень? Да пожалуйста!

Он ухватился за один угол, Павлик ухватился за другой, и они немного приподняли камень над землей чуть-чуть переместив на более сухое место.

— Фу… надорвался из-за тебя, — проворчал Мишка.

Несколько секунд они смотрели на дело рук своих.

— Ну и чего?.. Чокнутый ты какой-то, Пашка… Пойдем, что ли, купаться?

Они пошли через кладбище, которое довольно долго тянулось вдоль берега — все такие же покосившиеся кресты. Они наклонялись над гранитными плитами, читали имена и даты…

Тот час после того, как они ушли — воздух наполнился едва слышным гулом, потом пришло эхо. Явилось будто из под земли. И разнеслись над кладбищем произнесенные павликовым голосом слова:

— Когда она умерла, ей было двадцать пять… всего-то навсего…

И потом мишкиным голосом:

— Чокнутый ты какой-то…

Старик — лохматый, небритый и неопрятный — вышел из-за деревьев, посмотрел мальчикам вслед и сел на гранитный камень.

— Пашка-Пашка-Пашка, — пробормотал он вслед за эхом, — Ну, и что скажете? Как вам это нравится?

И он удивленно покачал головой.

Это был небольшой провинциальный городок выглядевший летом весьма уютно, несмотря на облупившуюся со стен домов штукатурку и грязные улицы. Сейчас городок утопал в зелени и солнечных лучах, и в этих красках разруха выглядела даже живописно.

Павлик и Мишка шли с пруда. Мокрые и счастливые.

— Давай зайдем в тот магазин, — предложил Мишка.

— Ты ж говорил, что тебя мать убьет, — Павлик посмотрел на часы, — Уже седьмой час…

— Она меня и так убьет! — махнул рукой Мишка, — Пошли… по быстрому? Я тебе покажу какой мне нравится.

Они припустили по улице бегом, смеясь, пихаясь и лупя друг друга по спине скрученными майками. Выбежали на центральную, довольно широкую улицу, выложенную брусчаткой, где дома были менее обшарпанными и украшенными яркими вывесками с рекламой.

Мальчики заскочили в стеклянную дверь одного из магазинчиков.

Магазинчик торговал спорттоварами. В одном углу его, выстроившись по росту, стояли велосипеды.

— Вот этот, — Мишка выбрал самый красивый, — Восемнадцать скоростей…

— Угу… — Павлик уважительно рассмотрел велосипед со всех сторон, — А мне больше этот нравится, — он указал на соседний, — У него колеса больше, их крутить легче…

Павлик ковырял ложкой в тарелке и смотрел в окно на то, как шелестят листья… слушал как ревет мотоцикл и как вдалеке ругается на кого-то старуха.

— Ба… а ба…

— Чего?

— А какое сегодня число?

— Десятое…

— Да… до осени еще далеко…

— Что, в школу захотелось?

— Не-а… А мне здесь придется в школу ходить?

— Здесь.

Бабушка повернулась к нему от плиты, кинула быстрый взгляд на маленькую согбенную фигурку и отвернулась.

— Вместе с дружком своим Мишкой учиться будешь, — добавила она.

— Ба… а вдруг в конце августа раз — и мама с папой приедут… как всегда… Я проснусь утром и услышу их голоса?

Бабушка не ответила. Она как-то сжалась вдруг у плиты, застыв с поднятой ложкой над шкворчащей сковородкой с картошкой.

И Павлик замолчал, и слезы капали в тарелку.

— Им не нужно приезжать, Павлик, они давно уже здесь. Разве ты не чувствуешь?..

— Чего?

Павлик приподнялся и взглянул бабушке в глаза. И не смог ничего разглядеть за влажной дымкой.

— Того… они сейчас здесь. Только мы их не видим. Чем глупости говорить, ты лучше прислушайся хорошенько.

Павлик оглядел пустую кухню.

— Закрой глаза…

Он зажмурился. Крепко-крепко, так, что искры заплясали перед глазами.

— Ты точно знаешь, ба?

— Точно, — сказала бабушка уверенно, — Я тоже поняла это не сразу… и ты поймешь… очень скоро…

Бабушка моет посуду. Павлик сидит за столом, смотрит на нее задумчиво.

— Ба… а почему то кладбище забросили? У тех, кто там похоронен никого не осталось?

— Какое кладбище?

— Ну там, в лесу, за трассой, на берегу озера…

— Что-то ты путаешь. Кладбище есть только у Тиманино, где твой дед похоронен.

— Там тоже есть кладбище…

— Не знаю я, Пашка. Много есть заброшенных кладбищ.

— Оно не заброшенное, там одна могила вообще прошлогодняя… Кто такой Севостьянов Антон Михайлович, ты его не знала?

— Не смей туда ходить, кладбище не место для игр, поди погуляй лучше с Мишкой, что-то ты все думаешь черти о чем…

— Вот этот дом, — сказал Мишка шепотом.

Они сидели на дереве, спрятавшись в его густой листве и смотрели на ветхий домик, что стоял покосившись прямо посреди леса.

— У него даже собаки нет…

— Может быть он просто очень больной? — предположил Павлик.

— Ага! — усмехнулся Мишка, — Я тут встретил его однажды на узенькой тропинке… Такой, знаешь… — Мишка попытался очертить руками фигуру старика и чуть не свалился с дерева, — И посмотрел на меня так злобно, что думаю — сейчас прибьет!