Николай Коляда - Селестина

Семпронио и Пармено сдернули с постели одеяло, кинулись на Селестину, набросили одеяло на неё. Схватились за углы одеяла, Селестину, как куклу, в одеяле подкидывают, подушка разорвалась, пух из неё облепил Селестину, кричит, вопит бедная старуха. А два молодца подбрасывают и подбрасывают её, а потом завернули в одеяло и задушили, навалившись телами.

Да нет, не может быть… Ведь всё было шуткой и вдруг — смерть.

А и правда — смерть. Вот она, Смерть. Умерла Селестина. Убили её.

СЕЛЕСТИНА (хрипит). Священника!

ЭЛИСИЯ. На кого подняли руку?! Умерла моя мать, мой единственный друг!

СЕМПРОНИО. Пармено, народ собирается! Сюда идет альгвасил!

ПАРМЕНО. Нам не удрать, выход закрыт!

СЕМПРОНИО. Выпрыгнем из окна, не дадимся им в руки!

ПАРМЕНО. Прыгай, я за тобой!

В дом ворвались люди, бегут к убийцам. Семпронио и Пармено кинулись в окно.

Что-то сломалось в привычной, тихой, спокойной, выдуманной нашей Испании. Вдруг снег пошёл, и дождь, и гром, и молния. Вошли какие-то люди в дом, подняли бездыханную, вывалянную в перьях Селестину на одеяле и понесли прочь.

Плачут и причитают люди, жалко старуху. Ведь она никому плохого не сделала: она хотела, чтоб люди любили друг другу, шагали проворнее друг к другу навстречу, рожали бы детей и чтоб мир не качался, а род человеческий не прекращался, чтобы всё вперёд шло. Но вот нет её, и дрогнули основы мира. Всё посерело и почернело…

Шум на площади. Затеяли бой быков с утра пораньше? Нет, казнят кого-то. Толпа озверелая на площади. Сосий, конюх Калисто, тоже в толпе, бежит, падает, поднимается и он увидел, как притащили на площадь двух убийц — Пармено и Семпронио, и как палач казнил их. Семпронио воздел руки к небу, будто славил Бога и в знак скорбного прощания склонил голову, весь в слезах, давая всем понять, что уж не увидится с ними до страшного суда.

А Калисто после бурной ночи, не зная ничего, спал дома на постели. Ничего уже ему не снилось — мужчинам не снится ничего, только детям. Сосий прибежал в спальню, рыдая, упал на пол у его постели.

КАЛИСТО. Что, олух? Я наказывал не будить меня!

СОСИЙ. Проснись, вставай, мы погибли! Семпронио и Пармено обезглавлены на площади как злодеи! Глашатай оповестил народ об их преступлении!

КАЛИСТО. Что?

СОСИЙ. Палач кричал: «Насильники и убийцы осуждены правосудием!»

КАЛИСТО. Кого они убили? Имя?!

СОСИЙ. Сеньор, ее зовут Селестина!

КАЛИСТО. Лучше убей меня. Умерла Селестина, старуха со шрамом на лице?

СОСИЙ. Она, она! У Семпронио череп раскроен, у Пармено — руки переломаны, оба в крови. Они выпрыгнули из окна, удирали от альгвасила. Им, полумертвым, и отрубили головы — думаю, они ничего и не почувствовали!

КАЛИСТО. Сосий, за что они убили старуху?

СОСИЙ. Сеньор, ее служанка вопила во весь голос — дескать, все оттого, что старуха не захотела поделиться с ними золотой цепью, которую ты ей дал!

КАЛИСТО. О, Боже! Мое имя пойдет из уст в уста! Станет известно, о чем я говорил с Селестиной и слугами, за какое дело они взялись. Я не посмею показаться на людях. (Помолчал.) Ночью будете сопровождать меня к Мелибее, понесёте лестницу. Закрой ставни и распусти слух о моём отъезде!

Калисто как был в одежде так и спрятался в кровать в свою, под одеяло. Мальчишкой он был посмелее. Сосий, вытирая слёзы, закрыл ставни, побежал на улицу, двери запирает на засовы.

Элисия бежала по улице, слезы вытирала. Прибежала к дому Ареусы, влетела к своей двоюродной сестрице, кинулись они друг к другу, обнимаются, рыдают.

ЭЛИСИЯ. Всё из-за этого Калисто и его уродины Мелибеи! Осиротели мы с тобой, сестрица! Только-только радость пришла в наш дом и вот — всё кончено!

АРЕУСА. Надо отомстить Калисто! Он нежится в объятьях своей жабы и ему плевать на всё! О, Пармено, как было с тобой спокойно!

ЭЛИСИЯ. Слушай, я знаю дружка Пармено — это конюх, Сосий. Надо выудить у него всё и мы отомстим!

АРЕУСА. Сделаем. Элисия! Живи у меня, не то будешь одинокой, а печаль — подруга одиночества. Им умереть, нам жить! Сестрица, какие я умею строить козни, когда обозлюсь! Меня накажет Господь, зато Крито накажет Калисто.

ЭЛИСИЯ. Рада бы к тебе переехать, да не могу — себе в убыток. Там, сестрица, все меня знают. За этим домом навсегда останется имя Селестины! Туда всегда сбегаются знакомые и соседские девушки. Там устраиваются разные сделки, и мне от них кое-что перепадёт. Менять привычки — все равно что умереть. Ведь если камень катится, мохом не обрастёт. Там я останусь.

В дверь постучали.

АРЕУСА. Так стучат друзья да сумасшедшие. Кто?

СОСИЙ. Отвори, сеньора! Это Сосий, слуга Калисто.

АРЕУСА. Правду говорят — вспомни дурака, он и появится! Спрячься, сестра!

Отворила дверь, расплылась в улыбке.

Неужто я вижу Сосия? Мою тайную любовь? Кого я люблю и боюсь в том признаться? Дай обнять тебя! Я вижу, что ты лучше, чем говорили. Дай налюбоваться, ты напоминаешь несчастного Пармено.

СОСИЙ. Сеньора, слух о твоей любезности облетел весь город. Где ни заговорят о красавицах, тебя всегда называют первой.

Оборванец, потаскухин сын, изощряется! Посмотрели бы на него, когда он своих лошадей на водопой гонит! Сидит себе верхом без седла, голоногий, в одной куртке! А теперь, как обзавелся чулками да плащом, так сразу словно крылья у языка выросли!

АРЕУСА. У вас, мужчин, всегда наготове лесть да враки. Сосий, мне похвалы ни к чему, я и без них люблю тебя.

СОСИЙ. Сеньора моя, я недостоин развязать твои башмаки.

АРЕУСА. Ты знаешь, я любила Пармено, а ведь говорится: «Друзья наших друзей — наши друзья». Так вот, явилась ко мне одна особа и рассказала, будто ты открыл ей всё про любовь Калисто и Мелибеи, как он ее добился, и что ходит к ней каждую ночь. Смотри, друг мой, Бог тебе дал два уха и два глаза и всего один язык, чтоб ты побольше видел и слышал, да не болтал. Когда пойдешь с твоим хозяином Калисто к его сеньоре, пусть тебя и земля не чует, а то мне говорили, что ты каждую ночь вопишь от радости как бешеный.

СОСИЙ. Враки! Калисто не ходит туда каждую ночь. Он был там раз!

АРЕУСА. А доносчики говорят — каждую ночь. Любовь моя, открой, когда вы собираетесь пойти в следующий раз, чтобы я могла разоблачить лжецов.

СОСИЙ. В эту ночь, ровно в двенадцать, Калисто придет к Мелибее в сад.

АРЕУСА. А какой дорогой вы пойдете?

СОСИЙ. По улице, где живет толстый викарий, только обойдем его дом сзади.

АРЕУСА. Сосий, твоя невиновность мне ясна, коварство твоих врагов — тоже. Иди с Богом, у меня есть еще дела: я тут с тобой замешкалась.

СОСИЙ. Прелестная и любезная сеньора! Я к твоим услугам, жизни для тебя не пожалею! Да хранят тебя ангелы!

АРЕУСА. Храни тебя Господь!